у которой два названия:«Первые упоминания о враге №1»и«Как запутались шпионы из диверсионной группы «Фрукты-овощи»
ГЛАВА №5Толик Прутиков у психоневропатолога
— Я ВЕДЬ СОВСЕМ НЕ ПСИХ, — С ОБИДОЙ СКАЗАЛ ТОЛИК.
— Правильно, правильно, совершенно справедливо, — торопливо и весело согласился с мальчиком психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз. — Психов вообще не бывает. Даже научного термина такого нет. Бывают психически больные.
— Так я даже и не психически и не больной.
— Вполне вероятно. На что же мы жалуемся! Что же с нами происходит? Что же нас беспокоит?
Расспрашивая и не дожидаясь ответов, Моисей Григорьевич осмотрел Толика и заключил:
— Вполне здоровый организм. Любопытно в таком случае, на что же вы ухитряетесь жаловаться, молодой человек?
— Жалуюсь я, — сказал папа Юрий Анатольевич. — Он у нас ненормальный, или помешанный, или, извините за выражение, тронутый.
— Тогда у меня вполне естественный вопрос: на какой почве ненормальный, помешанный, или, как вы изволили выразиться, тронутый?
— На почве шпионизма. Вбил себе в голову, что обязательно поймает шпиона. Среди ночи кричит.
— Ну и что? — недоуменно спросил Моисей Григорьевич. — Мальчишки часто бывают на чем-нибудь помешаны. Сын одного моего знакомого ест так называемые счастливые билеты. Знаете, что это такое?
— Понятия не имею, — признался Юрий Анатольевич. — Да и какое это имеет отношение…
— Сейчас объясню. Номер трамвайного билета состоит из шести цифр. Если сумма первых трех цифр равняется сумме трех остальных, билет считается счастливым. Невежественные чудаки уверяют, что, если съесть сто один счастливый билет в течение не более семи месяцев, будешь счастливым. Так вот, сын одного моего знакомого помешался на этом и съел уже тридцать два билета. Ничего страшного, надо только старательно пережевывать.
— Я не понимаю…
— Тоже ничего страшного. Для любой истины требуется некоторое время, чтобы она усвоилась. Так вот, ребенок может чем-то увлечься сверх меры. Я давно изучаю внутренний мир современного ребенка и пришел к выводу, что в принципе увлечение шпионизмом не содержит в себе ничего особенно опасного.
— Но нас направили именно к вам! — возмутился Юрий Анатольевич. — Именно по вопросу детского шпионизма. Мы надеялись на вашу помощь.
— И вы получите ее, получите в достаточном количестве и, смею надеяться, удовлетворительного качества! — воскликнул Моисей Григорьевич. — Но получите вы не просто помощь, а строго аргументированную теорию, то есть научный взгляд на некоторые стороны поведения некоторых детей.
Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз мелкими-мелкими движениями потер руки, словно собирался вкусно поесть, прошелся по кабинету, остановился перед Толиком, пронзительно и научным взглядом посмотрел в его испуганные глаза, отвернулся и заговорил…
ГЛАВА №6Невероятнейшие, но научно обоснованные взгляды Моисея Григорьевича Азбарагуза на детскую лень
БЕСЧИСЛЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ, ОПЫТЫ И НАБЛЮДЕНИЯ ПОЗВОЛИЛИ НАМ ПРИЙТИ К ВЫВОДУ, что в природе существует острейшая форма детской лени - lenia tunejadica (ления тунеядика). Есть неопровержимые доказательства заразности лени, хотя вируса ее обнаружить еще не удалось. Можно, предположим, установить, что заражение произошло от соседа по парте, но как это произошло? Как?
Может быть, лень наследственна? Вряд ли. Ленивые дети часто бывают как раз у очень трудолюбивых родителей. И не всегда у ленивых родителей обязательно вырастают дети-тунеядцы.
Единственное, на чем сходятся все специалисты, это утверждение, что ленью можно заболеть по собственному желанию, то есть совершенно самостоятельно, без посторонней помощи. Многие знаменитые лодыри в смысле овладения ленью — самоучки.
Где, в чем истоки заболевания ленью? Вот над этим, одним из важнейших вопросов современности и бьются сейчас ученые, в том числе и ваш покорный слуга.
Как многие опасные болезни, лень страшна не только сама по себе, но и своими осложнениями. Мне известны три случая, когда лодыри сходили с ума. Я уже не говорю о ее совершенно обычных последствиях, как то: потеря человеческого облика, почти полное снижение умственной и физической деятельности, потеря слуха и зрения, омертвение отдельных частей тела и так далее.
Буквально позавчера я ознакомился с книгой одного из крупнейших заграничных специалистов по изучению лени и ее последствий. Называется книга «Лень в аспекте судьбы человечества». Автор делает страшный вывод: всех лодырей надо немедленно изолировать от общества. Он предлагает ссыпать их на необитаемые острова без права переписки и выезда обратно. Автор приводит девять тысяч шестьсот сорок четыре примера отрицательного влияния лени на ход исторических событий.
— Слушайте меня внимательно! Вслушивайтесь буквально в каждое слово! — почти закричал психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз. — Автор утверждает, что в подавляющем большинстве дети появляются на свет уже ленивыми, а точнее, даже вполне сформировавшимися лодырями. И лишь благодаря непрерывным усилиям семьи и общества только какую-то часть детей удается спасти от разлагающего воздействия лени. Я не считаю выводы и доводы автора бесспорными. Но даже если он прав хотя бы всего наполовину, человечество обязано серьезно задуматься над тем, что же делать с лентяйством, особенно детским. Запомните: сегодня ребенку лень вымыть руки, завтра лень как следует приготовить уроки, а послезавтра ему наверняка станет лень быть честным человеком.
— Я с вами согласен, — сказал Юрий Анатольевич, пожав плечами, — но я пришел к вам по совершенно другому вопросу. Мой сын болен не ленью, а шпионизмом! Самым обыкновенным шпионизмом!
— Минуточку, минуточку, минуточку! — воскликнул психоневропатолог Моисей Григорьевич, строго нахмурив седые брови. — Во-первых, вы еще не знаете, чем может быть болен ваш сын. Во-вторых, вы обратились ко мне за научной помощью. Понять душу современного ребенка не так-то просто, как вам кажется. И будьте любезны выслушать меня до конца. Ведь я нахожусь яри исполнении научных обязанностей. Прошу уяснить одну несомненную истину: дети не только имеют право, но и обязаны во что-нибудь играть. И мы, взрослые, должны помогать им в учебе и в игре.
— Какая же это игра, если у него из-за нее с головой не в порядке? — рассердился Юрий Анатольевич. — Я убежден, что мой ребенок психически ненормален!
— Спокойнее, объективнее, уравновешеннее! — строго сказал Моисей Григорьевич. — Учтите и еще раз учтите, что внутренний мир современного ребенка необычайно сложен, а местами противоречив и запутан. И помните, что по природе своей ребенок не может не делать определенного количества глупостей. Так пусть он их делает в виде игры. А наша задача — проследить, чтобы игра более или менее разумно сочеталась с учебой, вернее, чтобы учеба более или менее разумно сочеталась с игрой.
— Но если он кричит ночами, это же ненормально! Это, в конце концов, неудобно для окружающих! К тому же он ни о чем не думает, кроме как о своих шпионах! Это, по-вашему, по-научному, нормально? — горячился Юрий Анатольевич. — И я совершенно не понимаю смысла этой так называемой игры!
— Хорошо. Прекрасно. Замечательно, — спокойно проговорил Моисей Григорьевич. — Но вы рассуждаете поверхностно. А я веду вас к научной мысли. Будьте терпеливы. Если мальчик болен, я это обнаружу. Мальчик, почему тебе нравится играть в шпионов?
— Я не играю, — ответил Толик. — Я тренируюсь. А они считают, что я играю. А я по-настоящему. Я должен поймать иностранного агента. Это моя мечта. Я хочу доказать, что мальчишки такие же люди, как все, только ростом поменьше. И нисколько мы других не хуже. А некоторые даже лучше некоторых.
— Вот видите! — торжествующе воскликнул Юрий Анатольевич. — Он же заговаривается! Он же несет белиберду! Чепуху! Ерунду! Абракадабру! А вы — патологопсихоневролог…
— Психоневропатолог.
— Все равно мне сейчас уже не выговорить. Я слишком взволнован. Поставьте ему хоть какой-нибудь укол!
— Успеется. Продолжай, мальчик.
— Я мечтаю поймать нескольких агентов иностранных разведок, — ответил Толик. — Это моя мечта. Вот и все.
— А как ты учишься?
— Учусь я… не очень. Но что, по-вашему, важнее — пятерки получать или врага обезвредить!
— Так вопрос ставить нельзя, — возразил папа Юрий Анатольевич. — А почему бы тебе не совместить полезное с приятным — пятерки получать и врагов обезвреживать!
— Пятерки многие получать могут, особенно девчонки, — сказал Толик и очень тяжело вздохнул. — Пятерками не прославишься. Я хочу героем быть, чтобы все обо мне знали. А отличников всяких круглых и без меня хватает. Можно всю жизнь отличником быть, а тебя никто и знать не будет. А когда я шпиона поймаю, то буду считаться выдающимся человеком. Меня в открытой машине через весь город провезут, а на центральной площади митинг в честь меня организуют. По телевизору меня будут показывать.
— И последний вопрос! — Моисей Григорьевич предельно внимательно вгляделся в мальчика. — Что для тебя важнее: поймать шпиона или считаться выдающимся человеком?
— То и другое! — воскликнул Толик.
Психоневропатолог Моисей Григорьевич в заметном волнении прошелся по кабинету, остановился перед Толиком, сказал:
— Выйди, пожалуйста.
Когда Толик закрыл за собой дверь, Юрий Анатольевич торопливо спросил:
— В чем дело, доктор?
— Вы оказались правы, — угрюмо ответил Моисей Григорьевич. — Организм мальчика способен на очень серьезную болезнь.
— Какую, доктор?
— Ему грозит мания величия. Причем в очень острой форме. Распространенное заболевание среди современных детей. Внук одного моего знакомого возомнил себя котом Васькой. Ночами пытался ловить мышей, лазал по крышам, лакал из блюдечка на полу и прочее… Ему, видите ли, казалось, что кошачья жизнь необыкновенно легка. В частности, не надо ходить в школу.
— Я не предполагал… не подозревал… — бормотал папа Юрий Анатольевич. — Представьте себе, не пре… подозревал…
— В том-то и наша беда, — с громким вздохом сказал Моисей Григорьевич, — что мы и не предполагаем, и не подозреваем. Для ребенка враг номер один — это лень. А может быть, это и единственный враг ребенка. Вот ваш мальчик. Ведь ему хочется ловить шпионов только потому, что это дело представляется ему необыкновенно легким. А прославиться ему хочется лишь для того, чтобы ничего не делать. Он у вас очень избалован.
— Что же делать? — еле слышно спросил Юрий Анатольевич. — Есть какой-нибудь выход?
— Найдем, — убежденно произнес Моисей Григорьевич. — Самое страшное произойдет в том случае, если мальчику действительно удастся задержать шпиона.
— Неужели все так серьезно?
— К сожалению, вы даже представить себе не можете, до какой степени это серьезно. Избалованным детям грозят такие заболевания, перед которыми мы, врачи. лишь разводим руками. Вынужден сказать вам: до скорой встречи.
Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз увидел, как переменился в лице папа Юрий Анатольевич, как пошатнулся, прижав ладони к вискам, шагнул к нему, но его опередил Толик. Он обнял папу и сказал:
— Пошли отсюда. Я совершенно здоров.
ДОКТОР СМОТРЕЛ НА НИХ С СОЖАЛЕНИЕМ.
ГЛАВА №7«А чем сосиски лучше сарделек?»
ЕСТЬ ТАКАЯ ПОГОВОРКА: ВСЯК МЕРИТ НА СВОЙ АРШИН. Это означает при мерно следующее: дурак всех полагает дураками, подлец всех считает способными на подлость, жулик думает, что все вокруг него тоже жулики.
Вот и агенту ЫХ-000 казалось, что все люди вокруг него вроде него — такие же, а значит, жалеть их нечего.
И вдруг Фонди-Монди-Дунди-Пэк неожиданно для себя обнаружил, что люди бывают очень разными: и честными, и добрыми, и бескорыстными, и просто хорошими. Вот это было открытие! ЫХ-000 до того растерялся, что целых шестнадцать минут испытывал желание стать или честным, или добрым, или бескорыстным, или просто хорошим.
Однако шпиону нельзя быть хорошим человеком больше шестнадцати минут. Зато этих шестнадцати минут оказалось вполне достаточно для того, чтобы ЫХ-000 задумался над своей жизнью. Раздумывание же над своей жизнью кончилось тем, что Фонди-Монди-Дунди-Пэка охватил безумный страж, а вслед за ним появилось желание сдаться врагу.
Фонди-Монди-Дунди-Пэк не ел уже несколько суток, так как не выходил из дому, и у него от голода стала кружиться голова. Это ведь очень опасно — не есть несколько суток и думать. Все в голове у него перепуталось, до того перепуталось, что он и не заметил, как вышел на улицу, добрел до городского сквера и устало, почти без сил опустился на первую попавшуюся по дороге скамейку.
Тут же к нему подсел низенький, широченный в плечах, толстый гражданин с утиным носом и маленькими, глубоко спрятавшимися глазками, спросил вкрадчиво:
— Вы случайно не знаете, когда играет «Спартак» с «Динамо»?
По спине Фонди-Монди-Дунди-Пэка пробежал озноб: он (не озноб, конечно, а ЫХ-000) понял, что сел на скамейку — условленное место встречи с агентами из диверсионной группы «Фрукты-овощи»! Он должен был ответить: «Я спортом не интересуюсь, я больше люблю сардельки».
Но Фонди-Монди-Дунди-Пэк ответил так:
— Я спорт не люблю, я больше интересуюсь сосисками.
А сам подумал: «Кто же это? Мяу? Бугемот? Или Канареечка?»
Гражданин снял соломенную шляпу, обмахнул ею вспотевшее лицо и еще более вкрадчиво спросил:
— Может быть, случайно вы все-таки спортом не интересуетесь, а больше любите сардельки?
ЫХ-000 дрожащей рукой нащупал в кармане пистолет и ответил:
— Нет, я интересуюсь сосисками с картофельным пюре.
Тут толстый гражданин с утиным носом тоже сунул руку а карман пиджака и спросил мрачно:
— А чем сосиски лучше сарделек?
— В них витаминов больше, — ответил Фонди-Монди-Дунди-Пэк и быстро пошел прочь, не оглядываясь.
Он направился в магазин, купил два килограмма сосисок, вернулся домой, включил рацию и начал глотать сырые сосиски. И пока не проглотил все, не мог остановиться.
А а эфире ругались, жаловались, обзывались трое агентов.
Первым высказался Бугемот:
— Был на условленной скамейке. Уверен, что разговаривал с ЫХ-000. Но он не ответил на пароль. Подозрения шефа оправдываются. Чувствовал я себя во время разговора, как кусок мяса в тупой мясорубке. Ваши соображения!
В ответ ему Канареечка:
— Все мы дураки во главе с начальством. Надо было сразу сматываться обратно. Бугемот все испортил с помощью своей пустой головы.
Мяу сказал так:
— Если ты сам дурак, на начальство не сваливай. А если еще будешь критиковать начальство.
Тут в эфир полетели такие словечки, что Фонди-Монди-Дунди-Пэк отключил рацию. Хорошо, что Бугемот не слишком умен и не пошел за ним следом!
Настроение чуть-чуть улучшилось. ЫХ-000 вспомнил, какое глупое лицо было у Бугемота, когда тот услышал, что в сосисках витаминов больше, чем в сардельках!
Но в сердце опять прокрался страх, и хорошее настроение моментально улетучилось. ЫХ-000 трясущимися руками включил рацию и сразу услышал:
— Группе «Фрукты-овощи». Приказ шефа. Если в течение двадцати семи часов ноль четырех минут не будет налажена связь с ЫХ-000, Канареечка и Мяу немедленно возвращаются. Бугемот остается для особо специального задания.
«Ага! Ага! — пронеслось в дергающейся голове Фонди-Монди-Дунди-Пэка. — Особо специальное задание — это я! Моя смерть!»
И он быстрехонько передал в эфир:
— Говорит ЫХ-000. Удивляюсь вашей беспомощности. За мной следят. Прячусь глубоко под землей. Была возможность связаться с Бугемотом, но он затеял с посторонним человеком глупейший спор о спорте, сосисках и сардельках с картофельным пюре. Этак он провалит нас всех. В ближайшее время встретимся. Приветик. Гуд бом!
Он отключил рацию, тяжко вздохнул семь раз: агентов-то он напугал и запугал, а что же ему самому теперь делать?
Предположим, он сдастся и выдаст всю диверсионную группу «Фрукты-овощи». Предположим, ему за добровольное раскаяние сохранят жизнь. Но, скажите, кому интересно провести остаток жизни за тюремной решеткой?
Задание он выполнять не будет — это решено бесповоротно. Но если он будет сидеть вот так, сложа трясущиеся руки, то рано или поздно с ним разделается Бугемот!
И ЫХ-000 с досадой подумал: «Надо было съесть не два килограмма сосисок, а четыре с половиной и обязательно с картофельным пюре. Тогда бы голова работала лучше».
Теперь же голова работала плохо, дергалась, ничего не могла сообразить… А опасность все приближалась и приближалась.
ЫХ-000 ВЫТАЩИЛ ПИСТОЛЕТ И СПРЯТАЛСЯ ПОД КРОВАТЬ.
ГЛАВА №8Агент Мяу теряет пистолет
ПОЛОЖЕНИЕ ТРЕХ АГЕНТОВ БЫЛО НЕЗАВИДНЫМ: ЫХ-000 должен был приготовить для них жилье, где они могли бы по крайней мере ночевать. А они уже несколько дней слонялись по городу, спали где придется, а часто и вообще не слали.
Собираться вместе без приказа руководителя диверсионной группы они не имели права. В лицо они друг друга не знали, связь поддерживали только по радио.
Первым не выдержал Бугемот, предложил:
— Надо собраться и разобраться. ЫХ-000 тянет резину. Может, он давно уже переметнулся к врагу. Давайте соберемся вместе, обсудим. Ум хорошо, а три — неплохо.
Мяу возразил:
— Приказ шефа — ждать двадцать семь часов ноль четыре минуты.
Канареечка сказал:
— Приказ приказом. Шеф шефом. А нам надо встретиться. У меня поджилки трясутся. Кругом одни человеческие лица. Хочу родную шпионскую физиономию увидеть.
Решено было встретиться в парке за городом. Для опознавания Бугемот предложил свой пароль. Пораженный тем, что однажды он уже запутался с паролем, Бугемот не смог придумать ничего более лучшего, чем опять:
— Скажите, где здесь можно купить сардельки?
И такой вот отзыв:
— Сардельки здесь не продают, но есть замечательные сосиски.
Бугемот явился на свидание первым и ждал у дороги в парк, невдалеке от автобусной остановки.
Подходит к нему гражданин в темных очках, спрашивает:
— Скажите, где здесь можно купить сардельки?
— Сардельки здесь не продают, — радостно ответил Бугемот, — но есть замечательные сосиски с картофельным пюре!
А ведь пароль и отзыв должны произноситься точно из слова в слово!
И агенту Мяу (а это был он) ничего не оставалось делать, как сказать:
— Я сосисок с картофельным пюре не ем.
Мяу направился обратно к автобусной остановке. Навстречу ему торопливо шел длинный гражданин в зеленом берете.
Оба враз остановились.
Гражданин в зеленом берете спросил:
— Скажите, где здесь можно купить сардельки?
Мяу облегченно вздохнул и ответил:
— Сардельки здесь не продают, но есть замечательные сосиски с картофельным пюре.
Как это «картофельное пюре» сорвалось у него с языка, он и сам не понимал, а гражданин в зеленом берете пробормотал растерянно:
— Спасибо, но я картофельное пюре не перевариваю.
И он прошел мимо: рисковать нельзя — можно погибнуть из-за двух слов, если даже эти два слова означают всего-навсего обыкновенное картофельное пюре!
Канареечка (а это был он) приблизился к изнывавшему в ожидании Бугемоту и спросил безнадежным тоном:
— Скажите, где здесь можно купить сардельки?
Бугемот сжал кулаки, набрал в грудь побольше воздуха, напряг весь свой разум и отчетливо, почти по слогам выговорил:
— Сардельки здесь не продают, но есть замечательные сосиски.
И оба агента так громко и так облегченно вздохнули, что стоявший вдалеке Мяу услышал и оглянулся на них.
— А это кто? — кивнув в его сторону, спросил Канареечка. — У него сосиски, но с картофельным пюре.
— Я виноват, — объяснил Бугемот. — У меня с языка «пюре» сорвалось, и у него потом. Иди договорись.
Вскоре они втроем уже сидели на укромной полянке.
— Мы влипли в историю, — мрачно заговорил Бугемот. — ЫХ-три нуля специально нас запутал. Голову даю на отсечение, что я разговаривал с ним и пароль я сказал правильно, а он не захотел отвечать. За нами наверняка уже следят.
— Через двадцать один час семнадцать минут я могу убираться домой, — пропищал Канареечка. — Надоело мотаться без дела.
— Я тоже уверен, что мы попались, — промямлил Мяу. — Я вот нисколько не удивлюсь, если сейчас услышу: «Руки вверх!».
И раздался голос:
— Руки вверх!
Бугемот мгновенно исчез в куче хвороста. Канареечка белкой взлетел по стволу дерева. Мяу нырнул в кусты.
На полянку выскочил мальчик, крикнул:
— Руки вверх! С места не двигаться! Стреляю без предупреждения и без промаха!
И пробежал дальше.
Не скоро отдышались насмерть перепуганные шпионы. «Руки вверх!» — да еще прозвучавшие совершенно неожиданно, — самые страшные для них слова. Агенты даже не обратили внимания на то, что голос был детский.
Мяу вернулся, весь белый, еле слышно промямлил:
— Вот… это… пистолет… ведь… потерял… эх…
Шпионы схватились за головы — каждый за свою.
— Да, действительно пюре получается, — мрачно сказал Бугемот. — Ты бы лучше башку потерял! Вместе с головным убором! Ха-ха…
— А какой дурак придумал спрашивать о сосисках и сардельках в лесу? — разозлился Мяу. — Нарвись мы на догадливого человека, и перехватали бы нас, как кроликов!
— Надо искать пистолет, — жалобно пропищал Канареечка. — И что у вас за привычка вечно лаяться? И как тебя угораздило потерять оружие? Чему только тебя учили! Агент еще называется!
— Я споткнулся, — объяснил Мяу, — взлетел в воздух, перевернулся несколько раз, встал на голову, опрокинулся на спину, потом побежал… сунул руку в карман… тю-тю!
— Нам надо выбрать главного, — очень мрачно предложил Бугемот. — Иначе никакого порядка не будет. Будет одно сплошное пюре.
— Главный у нас есть, — возразил Канареечка. — ЫХ-три нуля. Никто его пока еще не отстранил. Он может объявиться в любой момент. А нам никто не давал права командовать.
— А где же этот знаменитейший, сверхопытнейший, самый заслуженный ЫХ-три нуля? — совсем мрачно спросил Бугемот. — Он трус и предатель, я уверен. Шеф все равно прикажет убрать его.
— Помогите мне найти пистолет! — взмолился Мяу. — Вдруг его кто-нибудь найдет?!
Шпионы ползали на четвереньках по парку не меньше часа. Пистолета нигде не было.
— Только без паники! — рявкнул Бугемот, когда агенты снова собрались на укромной полянке и Мяу громко зашмыгал носом. — Пора прощаться. Рации включать через каждые полчаса.
— Я еще здесь останусь, — сказал Мяу. — Еще поползаю.
НЕ МОГ ЖЕ ОН СКВОЗЬ ЗЕМЛЮ ПРОВАЛИТЬСЯ!
ГЛАВА №9Шпионский пистолет находит Толик Прутиков
ДА, КОНЕЧНО, ПИСТОЛЕТ НЕ МОГ ПРОВАЛИТЬСЯ СКВОЗЬ ЗЕМЛЮ. И напрасно агент Мяу пол зал на четвереньках, ощупывая каждую травинку.
Пистолет нашел Толик Прутиков. Он с ребятами играл в шпионов, все отправились домой, а Толик решил еще потренироваться немного. Он бегал и ползал по парку, лазал по деревьям, прятался в кустах и кричал:
— Руки вверх! Ни с места! Стреляю без предупреждения и без промаха!
Один раз ему даже померещилось, что своими криками он спугнул несколько человек, которые разбежались перед самым его носом.
Эх, если бы знал Толик, что шпионы, самые настоящие шпионы испугались его!
Но зато он нашел настоящий пистолет. Когда Толик увидел его в траве, то чуть не заорал от восторга. Схватив пистолет, он бросился бежать сломя голову, и просто удивительно, что не разбил эту голову ни об одно из деревьев!
И лишь выскочив на обочину шоссе, Толик сообразил, что нельзя же бегать с настоящим пистолетом в руках, а тем более ехать в автобусе. Куда бы спрятать оружие? Ведь на Толике были всего лишь трусы, безрукавая майка да кеды.
Размышляя о том, куда бы спрятать пистолет, он и не подумал, что надо о такой находке сообщить милиционеру или военному человеку.
Но вот так и бывает: шпионов ловить мы горазды, а обыкновенная сообразиловка не работает. Если в парке средь бела дня валяется пистолет, то ведь можно сообразить, что тут дело нечисто!
Да и зачем Толику пистолет, если он даже стрелять из него не умеет! Он ведь думал, что стрелять надо, как в кино, по его мнению, стреляют: нажал там что-то — и бах-ба-бах! Если бы так могло быть, то пистолет давным-давно уже сам выстрелил бы.
Помните, что Толик мечтал поймать шпиона, как говорится, своими собственными руками, чтобы считаться выдающимся человеком?
Толик снял майку, завернул в нее пистолет и сел в автобус. Сидел он в автобусе и весь сиял: ведь теперь он любого шпиона раз — и руки вверх!
До того ему замечательно было, что он и билет забыл купить, хотя шесть копеек в карманчике трусов имелось.
— Граждане, приготовьте билеты для проверки общественным контролером! Водитель, двери без моего сигнала не открывать!
Бросившись к кассе-полуавтомату, Толик и натолкнулся на общественного контролера — тетеньку Анну Дмитриевну. Тетенька очень обрадовалась:
— Есть один заяц!
— Вовсе не заяц я! Честное слово, не заяц я! — взмолился Толик. — Просто забыл! Вот денежки! Ровно шесть копеек!
— Денежки свои оставь при себе, — весело сказала тетенька общественный контролер. — А мы с тобой сойдем на конечной остановке и отправимся в милицию. Там составим акт. Вызовут одного из твоих родителей. Он заплатит за тебя штраф. Тебе будет соответствующее наказание, а мне соответствующий почет.
Не мог же Толик сказать ей: я, мол, забыл купить билет из-за того, что настоящий пистолет нашел, от радости размечтался и…
— Тетенька, а тетенька! — позвал он. — Даю вам честное слово, что никогда безбилетным зайцем не ездил! Вот первый раз, да и то случайно!
— Чтобы этого с тобой второй раз случайно не случилось, миленький ты мой, — очень ласково ответила тетенька общественный контролер, — придется одному из твоих родителей заплатить за тебя причитающийся законный штраф.
Ее стали уговаривать почти все пассажиры: дескать, на весь автобус всего один заяц, да и не заяц еще, а зайчик, да и то билет купит, дескать, такого и простить можно.
Но она радостным голосом объявила, что если зайцев, а тем более маленьких, отпускать подобру-поздорову, тогда им, общественным контролерам, делать будет нечего. А если им делать будет нечего, то их, общественных контролеров, тоже отпустят подобру-поздорову на все четыре стороны. А если их отпустят, то зайцев разведется видимо-невидимо, и они со временем выживут всех честных пассажиров.
Толик прижимал к груди завернутый в майку пистолет и размышлял о том, как удивительно плохо устроено все на этом белом свете! Вот пистолет нашел настоящий, оружие, просто необходимое для задержания настоящего шпиона, — и вдруг из-за какого-то пустяка все летит вверх тормашками!
Даже и не то страшно, что дома попадет, там еще бабушка имеется на всякий случай, а то ужасно, что в милиции пистолет все равно обнаружат и обязательно отберут.
Надо сбежать!
Во что бы то ни стало надо любым способом улизнуть!
— А чего это ты голый ездишь? — спросила тетенька общественный контролер. — Майку почему скомкал?
— Жарко очень, — ответил Толик, — много бегать пришлось. А дома мне здорово попадет. Бабушка горько плакать будет. Она всегда горько плачет, когда мне зря попадает.
— А часто тебе зря попадает?
— Да почти всегда зря. Бабушку уж очень мне жалко.
— Я бы тебя отпустила, — призналась тетенька общественный контролер, — но я план по зайцам уж который месяц не выполняю. Все выполняют, одна я еще ни одного зайца не поймала и не оштрафовала. А у нас через четыре дня торжественный вечер. Да еще с духовым оркестром. Всех будут хвалить, а меня даже не поругают. Потому что пенсионеров критиковать нельзя: очень уж мы обидчивые. А хвалить меня не за что. А вот приведу я тебя в милицию, одного из твоих родителей оштрафуют, — голос ее стал совсем ласковым, — тебе дома попадет, бабушка твоя горько поплачет, зато мне, Анне Дмитриевне, почет на торжественном вечере с духовым оркестром. Понимаешь?
— Я-то понимаю. Вы поймаете меня завтра, Анна Дмитриевна! Какая вам разница? Я еще двоих товарищей позову. Будет у вас целых три зайца. Вам за это три почета. Понимаете?
— Что-то не очень…
— Да ведь три зайца — это в три раза больше, чем один! А мы вам завтра попадемся втроем. Мы и деньги на штраф принесем, чтобы родителей не беспокоить. Три штрафа! Три!
— Деньгами-то я вам и сама помогу, — задумчиво проговорила Анна Дмитриевна. — Мне ведь не деньги нужны, а почет. Все! Приехали. Конечная остановка. Не вздумай бежать, миленький, — ласково предупредила она и показала милицейский свисток размерами раза в четыре больше обычного.
— Отпустите вы меня! — жалобно попросил Толик. — Завтра мы вам втроем попадемся! Три почета вам будет!
Тетенька общественный контролер отрицательно покачала головой, но пообещала:
— Еще подумаем. Торопиться не будем. Все взвесим, прикинем, потом еще раз подумаем.
— И думать тут нечего! — Толик с трудом удержался, чтобы не сказать чего-нибудь грубого. — Меня не жалеете — бабушку мою пожалейте! Она ведь тоже пенсионерка! Плакать ведь она будет! Может быть, даже зарыдает! И все из-за вас!
— Значит, с нервами у нее плоховато, — озабоченно объяснила тетенька общественный контролер. — Пусть по утрам холодный душ принимает. Это очень укрепляет нервную систему.
«Что же делать?! Что же делать?! Что же делать? — чуть не кричал Толик. — Вот вредная старушенция! Свалилась на мою несчастную голову!.. Но я что-нибудь, да придумаю! Она еще пожалеет…»
Они вышли из автобуса и сели на скамейку в городском сквере. Тетенька общественный контролер не выпускала из рук милицейский свисток и думала, шевеля губами, подсчитывая что-то.
И Толик тоже думал, но в руках у него был не милицейский свисток, пусть раза в четыре больше обычного, а пистолет. Придется, видимо, им воспользоваться!
«Уйти бы куда-нибудь, где людей нет, — торопливо прикидывал в уме Толик, — там я вынимаю пистолет… и требую… то есть приказываю… А если она не поверит, что пистолет настоящий! Тогда что делать?..»
На всякий случай он еще раз сделал попытку разжалобить тетеньку общественного контролера и самым нежным голосом, на какой только был способен, заговорил:
— Три зайца завтра у вас будут. Три штрафа. Три почета. Отпустите вы меня! Честное-пречестное слово, не обману. Если удастся, может, четырех зайцев приведу. А?
— Не верю я тебе, миленький, — ласково сказала Анна Дмитриевна, — и права не имею верить. Какой же я тогда общественный контролер, если зайцу поверю? Идем в милицию.
— Руки верх! — приказал Толик, вытащив пистолет и направив дуло прямо в нос Анне Дмитриевне. — Ни с места! Стреляю без предупреждения и без промаха! Я агент иностранной разведки! Заброшен в ваш город для выполнения опасного задания! Если вы, бабушка…
— Не бабушка я еще…
— Неважно! Если вам, пока вы еще не бабушка, дорога жизнь, не шевелитесь, не двигайтесь с места, не свистите в свой свисток десять минут! Не вздумайте выдавать меня! Моя пуля найдет вас повсюду!
— Не боюсь я тебя… Не боюсь я тебя… — торопливо бормотала Анна Дмитриевна, оглядываясь по сторонам. — И пистолет у тебя игрушечный… а я сейчас милицию позову… тут тебя и сцапают…
— Стреляю без предупреждения и без промаха! — тряся пистолетом перед ее носом, прохрипел Толик. — Моя пуля найдет вас повсюду!
Держа пистолет в вытянутой руке, Толик попятился.
Не успел он скрыться в кустах, как общественный контролер Анна Дмитриевна с такой силой начала дуть В СВОЙ СВИСТОК, СЛОВНО ЭТО БЫЛА БОЕВАЯ ТРУБА.
ГЛАВА №10Обшественный контролер Анна Дмитриевна в обществе двух шпионов. ЫХ-000 пытается стать человеком
ЫХ-000 ПОБРИЛСЯ, ПРИЧЕСАЛСЯ, УЛОЖИЛ ВЕЩИ В ЧЕМОДАНЫ, ВКЛЮЧИЛ РАЦИЮ И ПЕРЕДАЛ В ЭФИР:
«Фруктам-овощам». Потерял всякую возможность действовать. Окружен со всех сторон. Видимо, погибну. Работайте самостоятельно. Старшим назначаю Бугемота. Скоро нам всем каюк. ЫХ-000».
Он передал это сообщение в эфир несколько раз. Пусть приятели-предатели выкручиваются сами, а задания им все равно не выполнить. Полковник Шито-Крыто лопнет от злобы. А ему, Фонди-Монди-Дунди-Пэку, пожилому человеку, надоело трястись от страха. И пусть не носить ему больше мундира с погонами, крестами и медалями, зато отныне он будет жить по-человечески.
Сядет он в поезд, уедет на берег южного моря, снимет там комнату в доме, где много детей, станет с ними во все игры играть, кроме игры в шпионов.
И теперь он, кстати, уже не ЫХ-000, не Фонди-Монди-Дунди-Пэк, а Иван Иванович Иванов, как значится в его последнем паспорте.
С чемоданом в руке он довольно спокойно шагал к вокзалу, раздумывая о том, что на первый, как говорится, случай он нашел неплохой выход из положения. Конечно, полковник Шито-Крыто будет его разыскивать, искать он умеет, ну, а мы прятаться умеем.
Но он и сам не заметил (проклятая шпионская привычка — действовать по секретной инструкции!), как оказался в сквере на условленной скамейке.
Тут же рядом плюхнулся Бугемот, да так плюхнулся, что едва не опрокинул скамейку. Сидел он, сидел, пыхтел он, пыхтел и мрачно спросил:
— Вы случайно не знаете, когда играет «Спартак» с «Динамо»?
«Поручили ему ликвидировать меня или нет? — пронеслось в голове Фонди-Монди-Дунди-Пэка. — Главное, чтобы он не догадался, что я — это я».
Иван Иванович Иванов на вопрос ответил вопросом:
— А какое «Динамо» вы имеете в виду!
— Обыкновенное «Динамо». Футбольную команду.
— В первенстве участвует, к вашему сведению, несколько команд под названием «Динамо», — любезно объяснил Иван Иванович Иванов. — Какая именно команда вас интересует!
— Я спортом не интересуюсь, — пробурчал Бугемот, — я больше люблю сардельки. Понимаете, я больше люблю сардельки!
— А я обожаю сосиски, — с улыбкой сказал Иван Иванович Иванов. — И обязательно с картофельным пюре.
— А я пюре ненавижу, — сквозь зубы процедил Бугемот, и по лицу его было видно, как он мучительно что-то соображает. — Ненавижу я пюре! — очень мрачно повторил он. — И сосиски ненавижу! И футбол ненавижу!
— Почему же вы спрашиваете о футболе вот уже второй раз?
— Потому что меня просили спросить. Понимаете? Меня просили спросить: вы случайно не знаете, когда играет «Спартак» с неважно каким «Динамо»?
«Он от меня не отстанет, — подумал Фонди-Монди-Дунди-Пэк, — надо мне как-то от него отделаться». А Иван Иванович Иванов недовольно сказал:
— Если вы, гражданин, лишку выпили и заговариваетесь, то ступайте себе домой, а то вон невдалеке где-нибудь наверняка милиционер имеется.
— Извиняюсь, простите, извините, — испуганно пробормотал Бугемот, но не двинулся с места, только запыхтел еще громче.
«Значит, он уже приставлен следить за мной, — подумал Фонди-Монди-Дунди-Пэк, — нагонит в безлюдном переулке — и пулю мне в затылок. Или две, для верности».
Бугемот же был абсолютно убежден, что перед ним, вернее, рядом с ним, не кто иной, как руководитель диверсионной группы «Фрукты-овощи». И хотя Бугемот совершенно запутался в этих «Динамо», сосисках, сардельках и особенно в картофельном пюре, он, как говорится, всей своей шпионской шкурой чувствовал, с кем имеет дело.
Но поведение ЫХ-000 было настолько непонятным, что Бугемот потерял всякую рассудительность вместе с бдительностью. В страшном нетерпении, стремясь как можно скорее и во что бы то ни стало выяснить обстановку, он отломил прутик и на песке нацарапал:
ЫХ=000
«Вот болван! — подумал Фонди-Монди-Дунди-Пэк. — Как бы мне от него улизнуть?»
И пока Иван Иванович Иванов спокойно сидел и не смотрел на песок, словно там было нацарапано неприличное слово, Бугемот весь испыхтелся, словно бежал в гору и нес на себе Бугемота вроде себя.
А Фонди-Монди-Дунди-Пэк вспомнил, что полковник Шито-Крыто любил повторять:
— Я вам погоны на плечи, кресты и медали на грудь, денежки в карман, а жизни ваши в моих руках!
Совершенно ясно, что он уже отдал приказ уничтожить ЫХ-000. Думалось об этом относительно спокойно, ибо ЫХ-000 боялся людей, а со своим братом-шпионом он надеялся как-нибудь справиться.
Вдалеке раздался милицейский свисток. В другое время шпионы не обратили бы на него и малейшего внимания, а сейчас их затрясло от страха, словно они были не агенты, а жулики-карманники. Бугемот так заподпрыгивал на скамейке, что она в любой момент имела право развалиться.
А трели милицейского свистка были все ближе и ближе, все громче и громче.
Бугемот и ЫХ-000 тряслись и тряслись. Только один успокоится — другого забьет мелкой дрожью. Так можно было и мозги вытрясти! Агенты вцепились руками в скамейку, чтобы унять дрожь, сжали зубы и — замерли.
Кто-то сзади приближался к ним, ломая кусты и оглушительно свистя в милицейский свисток.
Агенты вскочили, но тут же шлепнулись обратно: ноги у них подкосились.
— Спартак… Динамо… Спартак… Динамо… — бормотал ЫХ-000, пытаясь вспомнить что-то очень важное. — Спартамо… динаспар… такдина… амоспар…
— Сосиски, сардельки! Сосиски, сардельки! — бормотал совершенно обескураженный Бугемот. — Сосельки! Сарсоски! Перю! Рюпо! Пюро! Пере! Пюре!
От страха они не слышали друг друга и не смотрели друг на друга.
— Граждане, граждане! — раздался сзади радостный голос. — Вы тут случайно шпиона не видели? Маленький такой, с пистолетом, в одних трусах черных, в руках майка желтая, а?
— Нет, нет, никакого шпиона мы не видели! — торопливо ответили шпионы.
На скамейку между ними села тетенька общественный контролер Анна Дмитриевна. Села — и затряслась — это оттого, что скамейка подпрыгивала.
— Чего-то вроде землетрясения, что ли? — удивилась Анна Дмитриевна. — Или меня от радости трясет? Нюх-то у меня какой! Ловила безбилетного зайца, а чуть шпиона не поймала! Как он меня уговаривал отпустить его! А у меня на них нюх! Мальчишкой переоделся! И лопочет совсем по-нашему! И ездит-то, как наши, зайцем! В майке у него пистолет был завернут. Вытащил он его, прямо в нос мне сунул и заорал: «Руки вверх!»
Шпионы тихонько застонали, борясь с желанием поднять руки.
— Я ни разу в жизни живого-то шпиона и не видел, — заискивающим тоном произнес Бугемот. — По-моему, их не бывает.
— Не бывает? — усмехнулась Анна Дмитриевна. — Как же это не бывает, когда он мне сам сказал, что он шпион? В мальчишку переоделся и действует, враг такой!
— Мальчики часто играют в шпионов, — строго сказал ЫХ-000, — глупейшая, конечно, игра, но…
— Идиотская игра! — почти рявкнул Бугемот, чуть придя в себя. — Запретить ее надо!
— Это было бы очень, очень гуманным решением, — добавил ЫХ-000. — А то кому игра, а кому — трепка нервов.
— Шпион это, агент! — твердо проговорила Анна Дмитриевна и громко дунула в свой свисток. — Вот отдохну, отдышусь и поймаю. Хотел он меня запугать, думает, что мы, пенсионеры, народ трусливый. А мы, наоборот, храбрецы. Никого я не боюсь… А чего это я трястись перестала?
И только тут тетенька общественный контролер Анна Дмитриевна заметила, что сидит на скамейке одна.
Она набрала в грудь побольше воздуху и засвистела в милицейский свисток так, словно дула в боевую трубу.