– Твою ж мать! – с чувством выругался Потехин.
– Лёша! – возмущенно воскликнула Катя. – Понимаю, что я не женщина, а соседка, но при ребенке!
– Извини, неправ, – ответил Потехин. – Но как меня это все достало! У нас концерт за концертом, у нас фанаток как собак нерезанных, а мы жрем «дошик» и пирожки от соседки! Извини, Кать, ничего личного: мы когда-нибудь, на хрен, разбогатеем?!
– Лёш... – устало произнес Сергей.
– Что Лёш? Что Лёш? – вопил, не унимаясь, Потехин. – Я на хрена в эту Москву приехал? Бомж-пакеты жрать я и в Самаре мог! Это вообще не жизнь!
– Мне правда несложно пирожки приносить... – робко повторила Катя.
– При чем тут пирожки! – отмахнулся Потехин. – Не в пирожках дело, я про ситуацию в целом...
Машинально он хотел выбросить пакетик чая из чашки, но Сергей успел перехватить его и опустить в свою. Кипяток чуть окрасился коричневым цветом.
В этот момент в дверь позвонили. Заведенный Потехин продолжал бушевать, поэтому Сергей поднялся со стула и поплелся открывать. Распахнув дверь, он тут же об этом пожалел: в квартиру, словно танк, вломился здоровенный толстый мужик с бандитской мордой.
Бесцеремонно ворвавшись на кухню, мужик хрипло бросил остолбеневшей от удивления Кате:
– Исчезни!
Второй раз просить не пришлось: схватив дочку за руку, Катя буквально испарилась. Сергей мысленно ей позавидовал.
– Сели. Оба, – указал корявым пальцем на диван бандит.
Ноготь у него был желтый, прокуренный.
Потехин и Жуков послушно опустились.
Бандит хапнул со стола пирожок, откусил сразу половину и навис над ними, продолжая говорить с набитым ртом. Крошки летели во все стороны.
– Вы сегодня Мишу обидели.
– Мы? – испуганно переспросил Потехин. – И чем же?
– Без уважения информацию про новый тур приняли, – строго заявил мужик, отправляя в пасть остатки пирожка. – Вы нюх совсем потеряли, что ли? Звезду словили, от работы отказываетесь?!
– Нет, мы... – начал было Сергей, но бандит рявкнул:
– Заткнись!
Он надвинулся на Сергея всей тушей, словно хотел вдавить его в диван.
– Я вот тебе сейчас руку сломаю, чем тогда музыку свою писать будешь, а?
– Ничем, – негромко ответил Сергей.
– Вот именно! – хрюкнул бандит. – Михаил – уважаемый человек. Так что языки свои в жопу засунули и делайте все, что он говорит. Ясно?
– Да... – нестройным хором отозвались ребята.
– Еще раз спрашиваю: ясно? – заорал бандит.
– Да! – дружно закивали парни.
В ответ бандит совершил сущую подлость по всем пацанским понятиям – без предупреждения двинул Сергею под дых. У того перехватило дыхание и даже слезы навернулись на глаза, совсем как в детстве, когда его метелили шавки Макса.
Перед глазами все поплыло и закружилось. У Сергея недавно начали появляться в этом месте странные боли, словно кто скребся коготком изнутри. Тихонько так, почти незаметно. Сергей старался не обращать внимания – мало ли, не поел вовремя или, наоборот, съел что-то не то... Но сейчас, после удара крепкого кулака, боль ярко и остро напомнила о себе. Вспыхнула, как фейерверк, показалась во всей красе так, что перехватило горло и затуманило голову.
– Короче, я вас предупредил, – заключил бандит. – И какого хрена ты мне дверь открыл? Сказано же – никому не открывать... Тупые.
Не прощаясь, бандит покинул кухню. Сергей сидел, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная из реки на берег. Громко хлопнула входная дверь. Потехин вскочил и бросился закрывать.
А Сергей с трудом встал и подошел к окну. Широко распахнув раму, он втянул свежий воздух и... встретился глазами с рыжей девчонкой, которая висела за окном, уцепившись за водосточную трубу.
От неожиданности он вскрикнул и шарахнулся назад, но девчонка заискивающе ему улыбнулась, продемонстрировав щербинку между верхними передними зубами.
– Ты что творишь? – ахнул Сергей. – и Спустись, ради Бога, и в дверь войди, как все нормальные люди. Дадим мы тебе автограф...
– Да все нормально, я же уже залезла, – с деревенским говором ответила девушка. – Миленький Серёжа, распишися вот тут вота, пожалуйста!
Продолжая цепляться одной рукой за трубу, второй она достала из-за пазухи школьную тетрадку с привязанной к ней ручкой и протянула через подоконник Сергею.
– Это чтобы я не украл, что ли? – пошутил Сергей, поднимая за веревочку привязанную ручку.
Девчонка смущенно хихикнула, снова показав щербинку, Сергей открыл тетрадь и спросил:
– Кому подписывать?
– Маше, – расплылась в широкой улыбке та.
Быстро расписавшись, Сергей вернул Маше ее имущество. Она сразу же прижала тетрадку к груди.
– Ты, Маш, в следующий раз осторожней, так и шею сломать можно, – попросил Сергей. – Жди лучше, как все, у подъезда, мы всем подписываем. И на концерт приходи.
– Да к вам на концерт разве попадешь? – воскликнула Маша. – Билетов не достать даже у перекупов. Я уж лучше так, сама.
Послав Сергею воздушный поцелуй, Маша полезла вниз, ловко перебирая ногами и руками.
Глава 9КОЛДУНЬЯ
Скорая летела по улице, врубив сигналку на полную мощность. На кушетках бледные, мокрые от пота, лежали Жуков и Потехин, которым то фельдшер ставила капельницы.
Затормозив у отделения городской больницы, скорая затихла. Ребят на каталках повезли в двери с надписью «Инфекционное отделение».
– Врач сказал, сальмонеллез, у всей труппы, – говорил в трубку Жуков, подпрыгивая вместе с каталкой на неровностях пола. – Meня еще меньше остальных зацепило, Потеха вообще едва живой. Миш, мы не можем выступать, отменяй гастроли!
– Что?! – заорал в ответ в телефон Шалаев вне себя от бешенства. – Вы там совсем охренели? Жрете все подряд! Ты представляешь, какие я понесу издержки?! Договаривайтесь с врачами, пусть таблетками вас пичкают, капельницы ставят – вы должны все отработать!
Он бросил трубку. Сергей встал с каталки и, пошатываясь, подошел к раковине, волоча за собой стойку с капельницей. Открыл холодную воду, умылся. Посмотрел на себя в зеркало. Увиденное его не обрадовало – кожа серая, под глазами мешки...
Следом за ним в палату ввезли Потехина, который лежал под капельницей, прикрыв глаза.
– Потеха, концерт не отменяем, – сиплым от температуры голосом произнес Сергей.
В ответ послышался слабый тихий стон.
Снова дребезжали колеса каталок, но уже за кулисами местного концертного зала. В своем состоянии Жуков не смог бы даже вспомнить название города, где сейчас предстояло выйти на сцену. Голова кружилась от слабости, живот скручивали спазмы, тошнота подступала к горлу, Закрыв глаза, Сергей давал себе установку – только бы пережить концерт, только бы отвыступать...
Девушка-костюмер помогла ему натянуть яркий сценический костюм, стараясь не задеть капельницу. Фельдшер, сопровождающий их, осторожно вынул иглу из вены и закрыл ранку пластырем.
Шатаясь от слабости, Жуков устремился вперед, на сцену, в восторженные крики фанаток. Со стоном поднявшись с каталки, Потехин потащился за ним. По пути его повело, и он едва не упал, но фельдшер успел подхватить музыканта. Через несколько секунд Потехин уже стоял за синтезатором, а Жуков прыгал по сцене так, словно три минуты назад не лежал под капельницей.
Фанатки ничего не замечали, в их восторженных глазах отражались огни софитов. Всем поклонницам хватало лишь одного вида своих кумиров. Они даже не догадывались, что веселый, как обычно подвижный Жуков их практически не видит. Пространство зала слилось для него в клубящуюся темноту, кричащие женские фигуры расплылись, поблекли, остались только руки, тянущиеся к ним из зала. Жукову вдруг примерещилось, что эти руки тянутся уже не только из зала, но и со всех сторон, пытаясь вцепиться и утащить со сцены...
Жуков словно чувствовал эту неодолимую силу, которая тянет его куда-то вперед... Он взглянул в ту сторону, и ему показалось, что там, в глубине зала, стоит стройная высокая девичья фигура в длинном закрытом платье. Прямые тяжелые волосы падали ей на лицо, полностью скрывая от взглядов. Но Жуков понял, что она смотрит прямо на него – через волосы, через огромное расстояние, смотрит и ждет...
Перед глазами Сергея все поплыло, он, собрав последние силы, отступил назад, в спасительный полумрак закулисья, и после этого уже ничего не помнил.
Открыв глаза, Сергей увидел серый потолок в трещинах. Обвел взглядом комнату – несколько застеленных одеялами коек, обшарпанные стены. Из глубины сознания всплыло: «Опять в больнице». Окончательно придя в себя, Сергей попытался сесть на постель и понял, что чувствует себя гораздо лучше. Правда, снова ныла рука. Вдруг он вздрогнул – яркой вспышкой ворвалось воспоминание о сне, который он видел в бреду.
В этом сне была погруженная в полутьму комната, девушка, чье лицо скрывали длинные прямые волосы, и острый нож, покрытый свежей густой кровью. Этот нож лежал на самодельном алтаре, установленном перед его фотографией.
Поежившись, Жуков встряхнул головой, отгоняя кошмар. Чего только не приснится при болезни. Сергей осмотрелся, увидел на тумбочке возле кровати чашку с давно остывшим чаем и сразу понял, что очень хочет пить. Потянувшись правой рукой, он неловко ухватил чашку, пальцы проехали по скользкому боку, и посуда полетела на пол. Хорошо, не разбилась, а просто глухо стукнулась о линолеум. Чай превратился в коричневатую лужицу на полу. Сергей грустно на нее посмотрел.
В этот момент дверь в палату распахнулась, и вошла женщина средних лет в синем халате. Темные волосы схвачены белой казенной косынкой, сутулая фигура, морщины на мрачном лице. Весь ее облик отражал обреченность этого места, смирение перед своей участью и покорность невзгодам. Тяжелая, грязная, малооплачиваемая работа наложила на ее тело и душу неизгладимую печать.
Санитарка тащила ведро с водой и швабру. Не обращая внимания на пациента, она принялась убирать. Мрачно, всем своим видом выражая недовольство и досаду, она возила серой мокрой тряпкой по полу.