Потекли томительные минуты ожидания. Сергей посмотрел на часы — уже прошло пятнадцать минут, а они все еще оставались в креслах. Пассажиры начинали возмущаться громче.
— Серёга, — встревоженно тронул его за плечо Потехин. — Я, походу, готов тут жить остаться. Лишь бы не выходить…
Сергей, следуя его примеру, выглянул в иллюминатор: к самолету неслись три крутые иномарки. В одной из них Сергей узнал «мерседес» Шалаева…
— Ну все, хана нам, — подытожил Потехин. — Доигрались…
Но в этот момент Сергей увидел, как, подрезав иномарки, их обогнала бронированная машина. Резко затормозила прямо у трапа. Из распахнутых дверей высыпались бойцы ОМОНа. Пассажиры, забыв о долгом ожидании, прилипли к иллюминаторам, словно смотрели захватывающее кино.
— Что это? — просипел Потехин.
Жуков увидел, как из остановившихся позади броневика иномарок выбирались знакомый толстый бандит и Шалаев собственной персоной. Но двери самолета уже открылись, и внутрь заходили бойца ОМОНа.
Молодой мощный капитан в полной защите встал в проходе и выкрикнул:
— Жуков и Потехин здесь?
Ребята молча подняли руки.
— Сергей, Алексей, берите вещи и держитесь за ними, — приказал молодой капитан. — Сохранять спокойствие, ни шагу в сторону.
Парни под ошалевшими взглядами всего салона полезли за своими сумками. Юная стюардесса смотрела на них восторженным взглядом.
Забрав имущество, музыканты заспешили к выходу вслед за бойцами.
Первым по трапу спускался капитан с двумя бойцами, за ними — Жуков и Потехин, а замыкал процессию еще один боец. Остальные стояли по обеим сторонам трапа.
Там же торчали бандит и Шалаев. Ребята практически нос к носу столкнулись со своим уже бывшим продюсером.
Бойцы остановились. Шалаев с налитым кровью лицом смотрел на них зверем. Его лысина ярко блестела на солнце, на скулах играли желваки. Видно было, что он с трудом сдерживается, чтобы не заорать.
— С тобой свяжутся наши представители, чтобы обговорить все условия, — нашелся Сергей.
— Вы раньше назад сами приползете, на коленях! — процедил сквозь зубы Шалаев. — Без меня вы никто!
Бандит подался вперед. Бойцы ОМОНа тесно сомкнулись вокруг ребят, закрывая их телами.
— Миш, до свидания, приятно было повидаться, — ляпнул Потехин, когда его проводили мимо сопящего от злости Шалаева.
Тот в ответ зарычал.
Капитан усадил музыкантов в свою машину. Они смотрели на Шалаева, и тут его прорвало.
— Конец вам! Обоим! — заорал он на весь аэропорт. — Колхозники! Я вас засужу! Вы мне такую неустойку выплатите!
Шалаев поднял руки над головой, потрясая ими в бессильном гневе.
Капитан молча захлопнул дверь, отрезая парней от потока угроз и ругательств. Машина так резко стартовала с места, что на асфальте остались черные следы от сожженной резины. Броневик несся к зданию аэропорта. Потехин и Жуков смотрели друг на друга.
— Поверить не могу, что мы это сделали, — тихо произнес Потехин. — Как сон…
— Но мы это сделали, и это реальность, — ответил Жуков. — Новая реальность, где мы не бесправные рабы, а свободные музыканты.
В этот момент снаружи раздался резкий сигнал автомобиля. Ребята рефлекторно перевели взгляд на окно. «Мерседес» Шалаева, догнавший их, поравнялся с броневиком. Шалаев смотрел на них из окна иномарки полным ненависти и угрозы взглядом. А затем «мерседес» прибавил газу и унес его прочь.
Потехин поежился.
— Надо было бутылку прихватить, — пробормотал он. — Нервы сдают…
Вместо ответа Сергей дружески похлопал его по плечу. У него самого с нервами сейчас был полный порядок.
Дмитрий их не обманул. Теперь они убедились, что находятся под надежной защитой.
Бронированный автомобиль летел по улицам Москвы. Мимо проносились проспекты, высотки, магазины и рестораны. Вот протянулись мимо красные стены Кремля, вот начался Новый Арбат с его вечной суетой, весь улепленный агрессивной рекламой и сиянием неоновых вывесок.
Жуков разговаривал по телефону с Дмитрием, а Потехин внимательно слушал этот разговор, стараясь не упустить ни слова.
— Своим родственникам тоже скажите, чтобы уехали подальше от Москвы, — инструктировал Дмитрий. — И пусть трубки с незнакомых номеров не берут. Чтобы не боялись угроз.
— Угроз? — испугался Жуков. — Каких еще угроз? А нам самим где жить?
— В одном хорошем месте, — успокоил его Дмитрий. — Это все временные меры предосторожности. Мы все уладим.
Тем временем, пролетев по мосту над Москвой-рекой, автомобиль ОМОНа завернул к гостинице «Украина». Ребята выглянули наружу. Напротив гостиницы гордо возвышался Белый дом — оплот правительства России.
— Куда нам? — спросил в трубку Жуков. — В Белый дом, что ли?!
— Нет, конечно, — улыбнулся Дмитрий. — Вам в гостиницу «Украина». Поживете пока тут. Там хорошие условия, у вас все будет. Главное, никуда пока не выходите. И не звоните никому, не рассказывайте, где вы. Нужно немного потерпеть, пока идут переговоры. Но скоро все решится, обещаю.
Собрав вещи, ребята под охраной бойцов отправились в гостиницу. На стойке регистрации их уже ждали и сразу выдали номера. Вернее, один номер — просторный люкс.
Очутившись внутри, Потехин посмотрел на друга.
— Интересно, «пока» — это сколько? — вздохнул Жуков, осматриваясь.
Номер впечатлял. Здесь можно было жить не то что вдвоем, а всемером. Бойцы, которые зашли в люкс перед ребятами, тщательно осматривали помещение. Жукова поразило, что один из омоновцев достал металлоискатель и тщательно обследовал все комнаты, ванную, туалеты.
Пока шла проверка, Потехин сунул нос в мини-бар и присвистнул, впечатленный ассортиментом. Там было все, чтобы не пришлось скучать.
— Знаешь, а мне уже нравится, — хихикнул Потехин, прихватывая две бутылочки виски. — Это тебе не гостиница в Геленджике. Жить можно. Заодно и отдохнем наконец.
Жуков ничего не ответил. Себе он взял только бутылку минералки.
— Чисто! — доложил капитан ОМОНа. — Можете располагаться. Напоминаю еще раз: никуда не выходить, никому не рассказывать, где вы.
Ребята согласно кивнули. Бойцы ушли, оставив их одних. Музыканты разошлись по своим комнатам.
…А в это время сотрудники коммунальных служб тщательно закрашивали фанатскую стену возле подъезда их старой квартиры. Этот период жизни закончился, начинался новый, полный неизвестности.
Потянулись томительные дни в золотой клетке.
У дверей номера дежурили бойцы. Еду доставляли из кухни гостиницы. Три раза в день к дверям номера подходил официант, толкавший перед собой тележку с тарелками и напитками. И каждый раз бойцы скрупулезно досматривали и самого официанта, и его тележку. После этого забирали ее и завозили в номер.
Под пристальным вниманием бойцов официант накрывал ребятам стол. Жуков и Потехин, сидя в мягких креслах, чувствовали себя крайне неловко. Конечно, они привыкли к вниманию публики, но двадцать четыре часа в сутки находиться под суровыми взглядами силовиков — это совсем другое.
Эти угрюмые парни сильно отличались от их привычной аудитории — восторженных молодых девчонок, наивных и добрых.
— Хорошо, что они в клозет с нами не ходят, — ворчал Потехин, — Хотя могли бы в душе и спинку намылить. Чего зря стоят.
— Не смешно, — отвечал Сергей. — И вообще, хватит ворчать. Без тебя тошно.
Его эта ситуация тяготила больше, чем Потехина. Не хватало сцены, работы, музыки.
Потехин находил привычное утешение в мини-баре и телевизоре, где он смотрел все передачи подряд.
Когда официант удалялся, бойцы тоже уходили, и ребята наконец могли приступать к обеду.
Им приносили газеты. Там не содержалось ничего, что могло бы добавить бодрости. Почти во всех СМИ красовались заказные заголовки: «„Руки Вверх!“ кинули своего продюсера», «Известные музыканты оказались жуликами», «Большое разоблачение — дуэт „Руки Вверх!“: вверх не только руки». И все в таком духе. Но одна публикация зацепила ребят сильнее всего.
— Ты посмотри, что он гонит! — с возмущением выпалил Потехин, просматривая свежий выпуск желтой прессы. — Вот сволочь!
Жуков взял у него номер и прочел: «Жуков и Потехин — это конченые уроды, алкаши, которые плохо скрывали свою ориентацию. Всегда на гастролях просили селить их вместе».
— Вот тварь! — вырвалось у Сергея.
— Это уже ни в какие ворота не лезет, я на него в суд подам! — вопил Потехин. — И на эту поганую газетенку! Совсем берега потеряли! Это же клевета, а клевета уголовно наказуема! Как мы после этого на сцену будем выходить?
Не отвечая, Жуков перебирал газеты: он о чем-то напряженно думал.
— Если после такого выходить, то только с новым хитом, — сказал он наконец. — С таким, чтобы всех порвать… Если только у меня раньше крыша не уедет от сидения в четырех стенах. Не могу я больше в тишине куковать!
Тут он замолчал, потому что его внимание привлек портрет группы «Иванушки International» в одной из газет. Глядя на веселые лица «Иванушек», Сергей напряженно о чем-то раздумывал.
— Может, замутить совместный проект? — спросил он.
— Чего? — не понял Потехин. — С кем?
— Да вот с ними, — сунул ему под нос газету с фото Сергей. — Они сейчас тоже на подъеме, залы собирают не меньше нас. А прикинь, если мы вместе что-то сделаем? Вот это будет мощно! А ну-ка, погоди…
Вскочив с кресла, Сергей устремился к синтезатору. Наиграл нежную лиричную мелодию.
— Любишь ты Андрюшку больше, чем меня. О Кирилле ты мечтаешь зря. Об Олеге все твои мечты. Только о Серёге позабыла ты… — запел он, прикрыв глаза.
— Ну, как тебе? — спросил он, оборачиваясь к Потехину.
— Мура какая-то, — выдал тот рецензию, отпив из бутылки. — Андрюшка, Кирюшка, Серёжка… Опять скажут — колхозники.
— Отлично! Значит, точно хит будет, — кивнул Сергей. — Не помнишь, кто у них там продюсер, Матвиенко?
Недовольно пожав плечами, Потехин отрицательно помотал голово