Из технического помещения они забрали свои сумки — на фестиваль примчались со всем имуществом прямо с поезда — и вышли на поле. К ним тут же присоединились несколько молодых девчонок. Такие девушки — веселые, легкие на подъем, открытые приключениям и необременительной любви — есть на любом музыкальном фестивале.
Но не только девчонки обратили внимание на группу с заковыристым названием. Расталкивая толпу, к ним подбежала бойкая корреспондентка молодежного телеканала. В руках она держала микрофон, а сопровождал ее упитанный широкоплечий оператор с тяжелой камерой на плече.
— Ребята, подождите, — запыхавшись, выпалила журналистка. — Хочу у вас комментарий взять. Вы — лучшее, что было на фестивале. Вы откуда? Почему так группу назвали?
Объектив камеры уставился сначала на Потехина, но тот стоял со скептической миной, и стеклянный «глаз» оператора переместился на Жукова. Глядя в камеру, Сергей просиял открытой улыбкой.
— Мы — «Дядюшка Рэй и компания»! — почти выкрикнул он. — И мы из Самары. Приехали покорять вашу Москву, нашу страну хитами! Потому что… Потому что многие думают, что мы из провинции и ничего не умеем, а в провинции тоже люди живут! Есть и там талантливые музыканты! И… Вы еще про нас узнаете!..
Корреспондентка широко улыбалась, радостно кивая в ответ, а за их спинами во всю мощь гремели колонки — очередной исполнитель начитывал рэп.
— Ну все, прям звезда, — усмехнулся Потехин, когда телевизионщики наконец оставили их в покое, — Интервью уже раздаешь.
— То ли еще будет, — подмигнул Жуков.
Видно было, что он попал в свою стихию, даже внешне преобразился: расправил плечи, смотрел более уверенно, тверже стала походка.
— Пошли, звезда, надо еще хату найти, — спустил его с небес на землю Потехин. — Не хочется, знаешь ли, ночевать на вокзале.
Сергей с сожалением двинулся прочь от сцены к выходу с площадки.
Во входную дверь сначала долго звонили, потом принялись изо всех сил стучать. Такая манера была присуща их квартирной хозяйке. Видимо, она думала, что стук в дверь более убедителен, чем звонок, поэтому жильцы скорее откроют.
Квартиранты же, притаившись за дверью, со страхом смотрели друг на друга. Маленькая тесная однушка в старой хрущевке явно не стоила тех денег, которые за нее драла с квартирантов хозяйка. Но за удовольствие жить в столице приходилось платить. Облезлые обои, расшатанная убогая мебель, древняя сантехника и даже тараканы считались нормальными условиями. Не нравится — выметайтесь, завтра же здесь будут жить точно такие же юные покорители Москвы, есть «запарики» и радоваться, что хоть такую квартиру удалось найти.
— Открывайте, колхозники! — донеслось из-за двери. — Я знаю, что вы дома! Десятое число уже, опять не платите? Выселю! С милицией!
— Лёха, ты у нас спец по женщинам, — прошептал Жуков. — Действуй.
— Я бы с удовольствием, — шепнул Потехин в ответ. — Но тут никакого удовольствия…
В замочной скважине послышалось лязганье — хозяйка собиралась открыть дверь своим ключом. Жуков быстро схватил лежавший на полочке у зеркала ключ и вставил его в замок. Маневр хозяйки не удался, зато она убедилась, что должники в квартире. Это вызвало новый поток криков и угроз. Правда, через некоторое время все стихло.
Выдохнув, парни вернулись на кухню к своей скудной трапезе — «дошики» и чай с дешевыми сушками. Потехин повел рукой над столом, словно взял несуществующий майонез, сделал вид, что выдавливает его себе на тарелку, и с серьезным видом «передал» Жукову.
Серёжа улыбнулся и повторил пантомиму. После этих манипуляций лапша показалась гораздо вкуснее. Он принялся напевать мелодию.
— Что за «ля-ля» опять? — спросил Потехин.
— Не нравится? — нахмурился Жуков.
— Не-а.
— Значит, будет хит, — кивнул с одобрением Жуков.
Он уже хотел было отправить в рот накрученную на вилку лапшу, как вдруг завис.
— Потеха, я молитву придумал! — выпалил он. — Пошли нам, боженька, еды на завтра покушать и продюсера, который в нас поверит!
— Думаешь, тебя наверху услышат? — с набитым ртом сказал Потехин.
И вдруг, словно в ответ на его слова, сверху раздался отчетливый стук. А потом — грохот, как будто там танцевал взрослый носорог. Парни замерли, глядя на потолок. Потом посмотрели друг на друга, отложили, словно по команде, вилки и встали из-за стола.
Соседи этажом выше их достали. То ли у них жила дома лошадь, то ли они были фанатами чечетки, но Жуков и Потехин уже устали терпеть эти номера, а потому решили поговорить с ними по-хорошему.
Жуков яростно давил на кнопку звонка, пока дверь не открылась. А за ней обнаружился такой громадный лохматый мужик, что музыкант невольно попятился.
— Чё, проблемы какие? — спросил мужик, почесывая пресс сквозь белую ветхую майку.
— Э-э, соли не найдется? — пискнул Потехин, представляя, как эти перекачанные ручищи отправляют его в полет по лестнице.
— Да, проблемы, — твердо сказал Жуков, решивший не отступать. — Первый час ночи уже. Людям на работу как бы, а у вас грохот, как на дискотеке.
Словно в подтверждение его слов из квартиры донесся очередной громоподобный раскат. Мужик вдруг совершенно по-детски смутился и, буркнув «щас», ринулся вглубь квартиры. Переглянувшись, друзья отправились за ним.
По квартире носился румяный карапуз лет пяти. Спать он явно не собирался, хотя «Спокойной ночи, малыши» давно закончились.
— Саня, уймись, а? — с отчаянием в голосе упрашивал его мужик. — Уже люди вон пришли, ё-моё…
В ответ карапуз схватил валявшийся на полу эмалированный таз и от души швырнул на пол. Таз загремел. Загадка носорога была раскрыта.
— Я холосый мальчик! — звонким, совсем мультяшным голосом объявил карапуз.
— Пацаны, извиняйте, — развел руками мужик. — Мать у нас по делам уехала, а он как взбесился. Ничего не слушает. Я уж его и в угол ставил, и пороть хотел…
Зазвонил валявшийся на подоконнике мобильник, мужик кинулся к нему и заорал в трубку:
— Алло! Ну ты куда пропала? Саня тут до соседей достучался… Каких-каких, с первого этажа, видимо…
Карапуз не обращал на гостей ровно никакого внимания, его интересовал только таз. Жуков подошел к нему, опустился на корточки и ласково позвал:
— Саня, ты зачем таз кидаешь? Тебе чего надо?
— Музыку! — объявил карапуз. — Хосю музыку!
И он снова бахнул тазом о пол, завороженно слушая грохот и звон.
— Я холосый мальчик! — засмеялся он от удовольствия тем заливистым смехом, каким умеют смеяться только маленькие дети.
Самое удивительное, что слушал и Сергей, кивая в такт головой, словно в комнате действительно звучала музыка. Тем временем мужик бросил трубку с расстроенным видом.
— Только домой едет, — развел он руками. — Не знаю я, что с ним делать. Вы уж извините нас…
— Зато я знаю, — ответил Сергей с загадочной улыбкой, — Пошли!
Схватив за руку радостного карапуза, он потащил его за собой из квартиры на глазах изумленного отца и не менее изумленного Потехина.
Те не сразу опомнились, а когда спустились в съемную квартиру, увидели, что Саня сидит на стуле с сушкой в руках, а Сергей — напротив с микрофоном.
— Для кого эта песенка? — спрашивал он.
— Эта песенка для меня! — бойко отвечал в микрофон Саня. — Я холосый мальчик!
— Чего это он? — шепотом спросил мужик, изумляясь происходящему.
Потехин только молча пожал плечами. Иногда он сам не мог понять поступков друга, но никогда не вмешивался в его новые затеи.
Все следующее утро Сергей сочинял песню, накладывая реплики Сани на музыку. «Я люблю слушать музыку», «Я холосый мальчик» перемежались бодрыми ритмами.
Потехин же пытался приготовить завтрак из скудных запасов.
— Маэстро, ваши спагетти болоньезе! — раздалось сзади.
Сергей обернулся — Потехин протягивал ему на противне все тот же надоевший «дошик».
В ответ Сергей поднял руку и задвигал ею в такт мелодии. Он был уверен, что создал нечто особенное, что обязательно найдет своих слушателей.
В пустых холодных коридорах студии «Мелодия» Потехин и Жуков сразу почувствовали себя лишними. Чувство это усилилось, когда они нашли секретаря и вкратце объяснили, кто они и что играют.
С кислым видом секретарь вставил кассету в магнитофон. Послушал до первой склейки «Я холосый мальчик» и нажал на кнопку «Стоп».
— Большое спасибо, мы с вами свяжемся, — произнес он без всякого выражения дежурную фразу.
Ту самую, которую сам Сергей неоднократно произносил кандидатам в дикторы, от которых хотел поскорее отделаться.
— Класс, спасибо! — нестройным хором ответили парни.
Едва они успели выйти из кабинета, как секретарь достал кассету из магнитофона и с брезгливой миной выбросил ее в урну.
Та же участь постигла все кассеты, которые они пытались пристроить по студиям. Все, кроме одной. Она крутилась на дорогом импортном магнитофоне последней модели. Когда пленка закончилась и магнитофон щелкнул, музыкальный продюсер Шалаев, ходивший туда-сюда по своему просторному кабинету, тоже остановился и посмотрел на парней.
У Сергея вспотела спина, Потехин судорожно сглотнул. Это был их последний шанс — везде уже отказали.
— С этим работать можно, — медленно произнес Шалаев, словно что-то взвешивая про себя. — Еще песни есть?
— Конечно! — воскликнул Сергей чересчур поспешно, выдавая свое волнение.
— У вас хоть одну песню уже купили? — продолжал допытываться Шалаев. — Вы с кем-нибудь подписались на что-нибудь?
— Нет пока, — признался Сергей. — Никаких контрактов у нас нет.
Задумавшись, Шалаев опустил взгляд и погладил пальцами гладкую поверхность рабочего стола. Смуглый, длинноволосый, среднего роста, тем не менее он производил впечатление сильной, даже жесткой личности.
«Суровый мужик», — с уважением подумал Потехин.
— Я вас беру, сейчас договор подпишем, — наконец нарушил тишину Шалаев, доставая из внутреннего кармана пиджака сотовый телефон.