Внимательно глядя на него через стол, Павлов кивнул, приглашая к рассказу.
Жуков завершал песню на сцене очередной площадки. Толпа фанаток бесновалась в зале, едва не снося ограждения. На последней фразе Сергей едва успел увернуться от прилетевшего из зрительской массы красного кружевного лифчика. Предмет просвистел мимо и упал на затоптанный пол.
Музыкант подбежал к краю сцены и провел ладонью по протянутым рукам девушек. В ответ раздался истошный пронзительный визг — эта его фишка всегда приводила поклонниц в исступление.
После концерта группа и ее сопровождение погрузились в старый кашляющий автобус и отправилась дальше. Тур охватывал почти всю географию бескрайней России — Махачкала, Оренбург, Владивосток. И везде концерты неизменно собирали огромную толпу фанаток, практически каждая из которых хотела не просто песен, но и взаимной любви музыкантов. Солистам всегда достается больше внимания, а вместе с ним и неприятностей.
Поклонницы заваливали ребят письмами, караулили у выхода со сцены и у гостиницы, самые нахальные прорывались в холл. Они расписали признаниями весь подъезд их дома в Москве, ухитрялись добыть номера их телефонов и звонили, рыдая в трубку.
Сначала друзей это забавляло, потом пугало, а затем они привыкли и смирились с обратной стороной своей популярности. В конце концов, именно благодаря фанаткам в кассах всегда красовалась надпись: «Сегодня: концерт группы „Руки Вверх!“. Билетов нет».
Очередной концерт в Новороссийске проходил с привычным аншлагом. Потехин, стоявший за синтезатором, крикнул Жукову, перекрывая музыку:
— Давай без приколов сегодня? Последний концерт, сил уже ни на что нет.
Не обращая на него внимания, Сергей побежал вдоль сцены, проводя рукой по выставленному лесу женских рук. Он считал это фирменным знаком группы — ведь они же «Руки Вверх!».
Неожиданно Жуков почувствовал, как его руку крепко схватили. Он рванулся — ее сразу отпустили, но кожу словно обожгло. Глянув, Сергей едва не споткнулся — кровь. Нереально яркая в ослепительном свете софитов, она резво стекала по запястью. Он бросил взгляд в толпу — девушка убегала прочь.
Стоявшие у самой сцены поклонницы ахнули, но уже не восторженно, а испуганно — кровь текла все сильнее. Жуков стоял, растерявшись. Услышав этот испуганный вздох, Потехин поднял взгляд от клавиш и, оценив обстановку, бросился к Жукову, на ходу срывая с шеи бандану. Перетянул крепче рану и увел друга со сцены за кулисы.
Когда после концерта они загрузились в автобус, рука еще кровоточила — вся бандана пропиталась кровью. Автобус двинулся вдоль набережной.
— Кажется, в больницу надо, — озабоченно произнес Потехин. — Где тут у вас травмпункт, не знаете?
Увидев стоящую скорую, дежурившую на пляже, водитель затормозил прямо у нее.
Потехин помог Жукову выйти из автобуса и сдал его медикам. Врачи, внимательно осмотрев рану, признали ее неопасной, обработали и туго скрепили края пластырем. Сказали не мочить две недели и не отлеплять пластырь, а сверху еще и забинтовали.
Пока медики возились с порезом, из радио веселый голос Жукова отвечал на вопросы ведущего известной музыкальной передачи.
— Понимаете, нам важен каждый фанат, ведь мы поем для каждого из них!
— Серёга, не подставляй им больше руки, лады? — попросил Потехин. — Это уже не шутки.
Завязав повязку, врач сказал:
— Готово. Идиотская выходка, бывают же дуры.
Потехин в ответ только пожал плечами. Врач вдруг взял со стола бланк, ручку и протянул ребятам.
— Дадите автограф? — попросил он. — У меня дочка ваша поклонница. Напишите, пожалуйста, «Свете».
Расписавшись первым, Жуков передал ручку Потехину, Он вдруг почувствовал, что рука в месте пореза онемела, налилась странной тяжестью, а перед глазами вдруг примерещился свет свечей…
…Которые ярко горели в темной комнате перед шкафом. На полке, на импровизированном алтаре, стояла увеличенная цветная фотография Сергея. Женская рука поднесла к изображению Жукова пузырек, капнула на него несколько капель крови и подожгла. Огонь свечей лизал фотобумагу, уничтожая изображение… Раздался шелестящий шепот, в котором едва различались слова заговора…
Глава 8. Пирожки
В кабинете у Шалаева пахло дорогими сигарами и натуральной кожей обивки диванов. Вернувшись из тура, Жуков и Потехин встретились у продюсера обсудить поездку.
Сергей сидел молча, уставившись в одну точку. Невнятный шепот, звучавший в ушах, словно преследовал его во сне и наяву, мешал сосредоточиться, отнимал жизненные силы. Жуков стал плохо спать, постоянно ощущал непривычную слабость, а временами и головную боль. Сочинялось теперь плохо, да и вообще ничего не хотелось.
— Серёж, алло, ты вообще слышишь, о чем я говорю?! — вернул его в реальность голос Шалаева. — Отлично съездили, круто заработали, вы прям стадионы, как «Уэмбли», собираете, настоящий «Уэмбли»!
Сморгнув, Жуков посмотрел на продюсера. Потехин украдкой пихнул его локтем в бок, намекая, что пора проснуться и сосредоточиться. Решался важный вопрос с заработком.
Шалаев положил на стол папку с бумагами, взял стеклянный графин и налил стакан воды Жукову.
— На, попей, а то ты совсем вареный.
Взяв стакан, Сергей отпил воды. Ему действительно немного полегчало. Увидев это, Шалаев вернулся к бумагам.
— Так, расходы, — начал перечислять он. — Мой телефон — тысяча баксов. Звонки, переговоры — тут все расписано поминутно. Тысяча баксов это по одному телефону, по второму восемьсот — тут вот все тоже расписано. Идем дальше. MTV взяло клип «Крошка моя» в ротацию — пятьдесят тысяч…
— А они разве не бесплатно берут? — поразился Потехин.
— Лёша, ты дурак? — спокойно ответил Шалаев. — Кто куда что бесплатно возьмет?
Голоса Шалаева и Потехина доносились до Сергея как бы издалека, на него снова навалилась непонятная скованность. Он видел по лицу Потехина, что ничего хорошего им Шалаев не говорит, но среагировать не мог — словно язык отнялся.
— В общем, у вас осталось две тысячи долларов, — подвел итог Шалаев. — Минус гостиницы и бензин, по пятьсот долларов на каждого.
С этими словами Шалаев щедро выложил на стол десять зеленых купюр по сто баксов.
— То ли еще будет! — подбодрил он опешивших друзей. — Завтра у вас начинается новый тур по Приморью! Благодатный регион — большие залы, всегда аншлаги.
Словно прибитые пыльным мешком, друзья сидели, не в силах собраться с ответом. Были бы младше — наверняка бы расплакались от несправедливости и усталости. Да и сейчас в носу защипало. Жалкие пятьсот баксов вместо тысячных гонораров, о которых они все это время мечтали.
— Можно мы хотя бы недельку отдохнем? — слабо выговорил Жуков. — Мы же не железные…
— Вам что-то не нравится? — сухо спросил Шалаев, глядя давящим волчьим взглядом.
По спинам ребят пробежали мурашки. Они ничего не ответили, потому что поняли бесполезность своих возражений.
— Ребятки, у каждого музыканта есть момент, пик славы, — немного смягчился Шалаев. — У каждого! И его нельзя упускать. Он только один раз бывает, понимаете? Сегодня вас знают, завтра вы нафиг никому не нужны. И у вас сейчас этот момент, ясно? Потом отдохнете.
Возражений не нашлось. Потехин встал с дивана и молча забрал свои пятьсот долларов, небрежно сунул в задний карман джинсов. Следом то же самое сделал и Сергей.
— Еще вопросы? — посмотрел на них Шалаев, явно намекая, что лучше обойтись без дальнейших разговоров.
— Никаких, будем работать, — бодро ответил Сергей, пересиливая себя.
— И запомните: на звонки никому не отвечайте, дверь никому не открывайте, — проинструктировал их на дорожку Шалаев. — Вы работаете только через меня. Вокруг полно людей, которые хотят вас обмануть!
Дружно кивнув, ребята покинули кабинет, унося в карманах скромный гонорар.
В маленьком подвальном магазине работала только одна, да и та нерасторопная, продавщица. Потехин терпеливо ждал, когда она выдаст им лапшу быстрого приготовления. Набив сумку бомж-пакетами, он отошел от прилавка.
Сергей ждал его у входа, разглядывая стеллажи с продуктами. Но взгляд его скользил поверх полок, он словно прислушивался к чему-то внутри себя, неосознанно потирая поврежденную руку. Когда по радио зазвучали «Руки Вверх!», очнулся.
— Да какие еще «Руки Вверх!», — говорил в эфире известный музыкальный критик, — Колхозники! Через пару лет про них никто не вспомнит, очередная группа-однодневка…
— Сам колхозник, — сказал подошедший Потехин. — Не обращай внимания.
— Рука что-то немеет, — поморщился Жуков.
— Может, к врачу? — предложил Потехин.
— Когда бы только… — вздохнул Сергей.
Они вышли из магазина и направились домой — все на ту же надоевшую съемную квартиру, за которую они снова вовремя не заплатили хозяйке.
Проходя мимо стены, исписанной фанатками признаниями в любви и разрисованной сердцами, Потехин насупился.
Дома он начал разгружать сумки, а Сергей без сил сел за стол. В последнее время он ощущал себя вымотанным. Он приписывал это жесткому графику, но даже в редкие перерывы силы практически не восстанавливались и постоянно беспокоила рука, хотя порез давно зажил, превратившись в едва заметный шрам.
В дверь позвонили. Потехин пошел открывать и вернулся с молодой девушкой. Та держала за руку девочку лет пяти-шести, а другой протягивала пакет с пирожками.
— Вот, напекла утром, угощайтесь, — широко улыбнулась гостья.
— Спасибо, Кать, — поблагодарил Сергей. — Ты нас очень выручаешь.
— Глупости какие, я люблю готовить, а вы такие классные песни пишете, всех девчонок радуете! — затараторила Катя. — Кушайте, пожалуйста, на здоровье, а то оба бледные какие-то, худые…
— Твою ж мать! — с чувством выругался Потехин.
— Лёша! — возмущенно воскликнула Катя. — Понимаю, что я не женщина, а соседка, но при ребенке!
— Извини, неправ, — ответил Потехин. — Но как меня это все достало! У нас концерт за концертом, у нас фанаток как собак нерезанных, а мы жрем «дошик» и пирожки от соседки! Извини, Кать, ничего личного: мы когда-нибудь, на хрен, разбогатеем?!