орое Лайма таскала с собой. Единственной уступкой новому положению были туфли без каблука — вдруг придется убегать от врагов?
Когда она очутилась у входа в здание аэропорта, страх, который глодал ее все утро, куда-то исчез. Появился хороший, здоровый пофигизм. «Может, этого индуса пристрелят сразу же, — подумала Лайма. — Дубняк отругает меня и отпустит на все четыре стороны?» Она одернула юбку и вошла внутрь. Часы показывали ровно половину третьего.
Аэропорт всегда поражал Лайму обилием путешествующего народа. Сама она всего два раза в жизни летала в отпуск за границу и считала это настоящим приключением. Здесь же ходили люди с такими скучными и озабоченными лицами, точно международный перелет для них — все равно, что досадный поход в магазин за забытой пачкой соли. Только неуемные маленькие дети откровенно радовались переменам, они скакали и прыгали, дергая родителей за рукава и подолы.
Медведь стоял под электронным табло с бегущими строчками цифр и просматривал газету. Лайма могла бы поклясться, что он ее увидел. Однако не проявил никакой заинтересованности. С чего бы это? Она прошлась туда-сюда один раз, другой… Ноль эмоций.
Интересно, а где Корнеев? Остался в машине? Вряд ли. Они должны были встретиться все втроем и уже на месте решить, кто где расположится. Может, подойти к Медведю самой?
Лайма неторопливо направилась к нему, но не успела пройти и половину пути, как он сложил газету и двинулся в другую сторону. Интересно, что он хочет этим сказать? В тот же миг в сумочке заквакал мобильный.
— Э-э-э, — раздалось оттуда, и Лайма сразу поняла, что слышит Корнеева.
— Где вы? —Прошипела она. — Какого черта?
— Ш-ш!
— Что значит — ш-ш?!
— За вами следят, — ответил Корнеев. — Побродите тут пока, а мы посмотрим. — И он отключился.
У Лаймы внутри все похолодело. Каким образом неоатеисты смогли ее вычислить? Она ведь выехала из своей собственной квартиры еще Лаймой Скалбе, а не Ольгой Удальцовой! Что происходит?
Она принялась шнырять по залу ожидания, напоминая всполошенную мышь, которая случайно попала на сырный склад. Огромного труда при этом ей стоило не озираться по сторонам. Понятное дело: если она начнет оглядываться, преследователи попрячутся.
Неожиданно она увидела Корнеева. Он стоял у стойки, держа в правой руке стопочку таможенных деклараций — в белом полотняном костюме и узких очках, которые делали его еще неотразимее. Вокруг пускала слюни по меньшей мере дюжина баб, но он не обращал на них никакого внимания. В левой руке у него был зажат тот самый «калькулятор», которым он баловался накануне. Заметив, что Лайма смотрит на него, он скорчил страшную рожу и мотнул подбородком.
Лайма повернулась.., и лицом к лицу столкнулась с Робертом Агашкиным.
У него была растерянная физиономия, а в руках он держал большую плоскую коробку.
— Роберт! — ахнула она и тотчас увидела, что сзади приближается Медведь.
Корнеев поднял вверх указательный палец, вероятно, показывая, что преследователь один. Медведь кивнул и прибавил шаг.
— Лаймочка! — воскликнул Агашкин. — Я купил тебе свадебное плать…
Договорить он не успел, потому что Медведь был уже тут. Вероятно, он воспользовался каким-то приемом, призванным сбить Агашкина с ног, — сделал неуловимое движение руками и провел что-то вроде подсечки. Похоже, он ждал, что противник завалится назад: выставил вперед широкую грудь и растопырил руки, готовясь принять тело.
Вместо того чтобы потерять равновесие, Агашкин как-то странно чавкнул, потом загудел и затрясся мелкой дрожью. Из задников его ботинок неожиданно вырвалось короткое пламя, рявкнуло и погасло. Агашкин подпрыгнул, замахал свободной рукой, подпрыгнул еще раз и, не удержавшись, повалился на пол. Пламя жалко пшикнуло и умерло. Агашкин сел, растерянно глядя по сторонам.
— Ни черта себе! — воскликнул подошедший Корнеев. — Что это было?
— Отвлекающий маневр, — проворчал Медведь, взяв Агашкина за шкирку. — В коробке у него наверняка пушка или трубка с ядом.
— Спокойно. Отпустите его! — приказала Лайма намеренно грубым тоном. — Неужели вы не можете отличить бандита от безобидного обывателя?
— Лаймочка! — простонал Агашкин, с ужасом взирая на тяжелую тушу Медведя, нависшую над ним. — Что это?
— Не все ли тебе равно, Роберт? — прошептала она, наклоняясь к его уху. — Катись отсюда, пока тебе не оторвали ноги вместе с ценными ботинками. Эти типы шутить не любят. Понял?
— Хорошо, хорошо, — заволновался Агашкин, суетливо отряхиваясь. И, обращаясь к Медведю, капризно потребовал:
— И не надо на меня так кровожадно смотреть, я ведь не куриный окорочок!
— Пшел, — сказал Корнеев и, подтолкнув Агашкина в спину, посмотрел на Лайму. — Коробку точно не будем открывать?
— Я знаю, что в ней, — ответила она. — Господи, у нас совсем нет времени!
— Откуда он взялся? — лениво спросил Медведь. Судя по его позе, он не собирался торопиться до тех пор, пока все не станет ясно.
— Следил за мной от самого дома, — вынуждена была признаться Лайма. — Он… Э-э-э… Питает ко мне нежные чувства.
— Тьфу, — сказал Корнеев. — Может быть, стоит догнать его и что-нибудь в нем испортить?
— Это тебе не твоя пукалка с клавишами, — буркнул Медведь. — Испорчу я тебе! Потом доставай тебя из кутузки.
— Вы с ума сошли! — воскликнула Лайма. — Через десять минут самолет. Я запрещаю вам ругаться.
— Есть, — сказал Корнеев и посмотрел на свой «калькулятор».
— Что это у вас? — не выдержала Лайма. Подумала и прибавила:
— Доложите.
— Комп, естественно.
— Вы с него глаз не сводите. Почему?
— Как — почему? — опешил он.
— Для чего он вам сейчас нужен? — уточнила Лайма, и Корнеев удивленно ответил:
— Чтобы жить. — Он сунул ей в нос свою игрушку и показал экранчик, по которому что-то бегало и пикало. — Как без этого-то?
— Ясно, — сказала Лайма, которая использовала компьютер только для того, чтобы печатать внутриведомственные справки.
Она понятия не имела, каким образом он функционирует. И если вдруг на экран одна за другой начинали выскакивать плашки с тарабарскими вопросами, нажимала «О'кей» до тех пор, пока все не прекращалось. Когда она пыталась пройти ликбез у приходящих программистов, они смотрели сквозь нее, призрачно улыбаясь.
— Какие есть указания? — вернул ее к действительности Медведь. Его маленькие уши побагровели — вероятно, от негодования.
Он жаждал четкости и быстроты, а они с Корнеевым тянули время и отвлекались по пустякам. Лайма поняла, какие чувства его обуревают, только когда глазки-ириски приклеились к ее лбу.
— Предлагаю понаблюдать за нашим гостем издали, — поспешно сказала она. — Если противник осведомлен о месте и времени его появления в стране, он где-то тут. Нам нужно его вычислить и затем оторваться от преследования.
Медведь согласно кивнул, а Корнеев пробормотал, нажимая на крохотные кнопки со скоростью высоко квалифицированной машинистки:
— А что будет делать тем временем гость? Если мы, вместо того чтобы его встретить, начнем за ним следить?
— Я его встречу, — отрезала Лайма. — Встречу и некоторое время продержу здесь, в аэропорту. Свожу его в кафе, в конце концов. Ваша же задача — распознать противника.
— Принято, — откликнулся Корнеев и отключился: глаза слились с экраном и потухли.
— А если противник будет вооружен? — продолжал допытываться Медведь. — И решит напасть?
— В этом случае действуйте по обстоятельствам.
— Ясно, действуем по обстоятельствам.
Нанак Бондопаддхай был орошен дорогим парфюмом, одет в европейский костюм кремового цвета и мягкие замшевые туфли с дырочками. На воротничке легкой рубашки красовалась изящная вышивка. «И ведь наверняка все — ручной работы», — подумала Лайма, улыбаясь, как заведенная.
Новый пророк держался важно, словно павлин в заповедном саду. Несмотря на невысокий рост, смотрел надменно, полуприкрыв глаза с тяжелыми коричневыми веками. На его оливковой щеке темнела большая родинка, похожая на кусочек бархата. По-английски он говорил чисто и правильно, на Лайму смотрел одобрительно и несколько раз подчеркнул, что возлагает особые надежды на свой визит в «эту богатую и обширную страну».
Помощник его оказался довольно забавным типом. Невысокий, в белом балахоне и свободных штанах, он постоянно что-то лопотал и размахивал руками. Глаза у него были круглыми, а рот маленьким, похожим на сморщенную вишню.
Лайма честно выучила его имя — Пудумейпиттан. Скорее, это была фамилия. Лайма так и не решилась выговорить ее вслух. Нового пророка, к слову сказать, она тоже никак не называла. Только в самом начале, когда выловила его возле ограждения, вежливо поинтересовалась:
— Господин Мегхани?
— Иес, — подтвердил тот и протянул ей руку тыльной стороной вверх, как делают женщины, рассчитывая на поцелуй.
На его мизинце сидел перстень с крикливым камнем. Лайма легонько потрясла драгоценные пальцы и на всякий случай сделала книксен. Со стороны она наверняка выглядела как дура.
Бондопаддхай привез с собой высокий и узкий чемодан, похожий на сейф на колесиках. За чемоданом приглядывал помощник и грохотал им так, словно таскал за собой гроб с костями. В кафе, куда Лайма привела их, индусы заняли центральный столик, и пророк слегка оттаял, когда увидел в непосредственной близости смазливую девицу в обтягивающем платьице и с голыми коленками. Она сидела прямо напротив, заложив ногу на ногу, и курила, далеко отставив локоть и выпуская дым поверх выпяченной нижней губы.
— В вашей стране очень красивые женщины, — заявил Нанак, одобрительно улыбаясь.
«Да уж, — подумала Лайма. — Женщины красивые, это факт. А вот к мужикам, по-моему, лучше и не приглядываться».
— У вас есть время немного осмотреться, — сказала она любезно. — Кроме того, очень важно не допустить обезвоживания организма после перелета. Заказать вам минеральную воду или сок?