Рогнеда перехватила мой взгляд и ногой задвинула чемодан за тумбочку.
Так-так, стало быть, Максиму отказали в квартире, раз вещи его выбрасывают. Внезапно у меня как-то неприятно кольнуло в желудке. Или это сердце?
– Это его вещи? – Я кивнула на чемодан.
Рогнеда фыркнула на меня, как рассерженная кошка:
– А хоть бы и его… тебе до этого какое дело?
– А куда вы их собираетесь девать?
– Опять-таки, какое тебе дело? Я, может быть, другим людям хочу квартиру сдать, и его вещички мне здесь ни к чему!
– Как это – другим людям?
– Сегодня какое число?
– Да откуда я знаю? Ну, вроде второе ноября!
– И не второе, а уже третье! А у нас с ним был договор: платить каждое первое число! Срок в срок! И не задерживать! А если задержит – стало быть, я могу квартиру сдать. У меня, знаешь, простоев не бывает, квартира пустая стоять не будет!
– Но он же вернется!
Рогнеда прищурилась:
– А ты почем знаешь? Он тебе звонил?
– Нет…
– Ну так и помалкивай.
– Ну, может быть, ко мне эти вещи пока поставить? Он вернется, я ему все и отдам…
– Ну ты даешь! Долго думала? Он вернется, скажет, что-то пропало, а кто отвечать будет? Ты съедешь, где тебя искать? Нет уж, ученая уже, никому не доверяю!
– Да ничего он не скажет…
– А ты почем знаешь?
Разговор грозил пойти по кругу, так что я собралась с мыслями и заговорила тверже:
– Вот что, вы мне тогда хоть корм собачий отдайте! Он ведь мне собаку свою оставил, ее надо чем-то кормить?
– Чего это я тебе что-то должна отдавать?
– Да вам-то этот корм зачем? У вас собаки нет… вы его что, сами есть собираетесь?
– Да хоть бы и сама! – фыркнула Рогнеда. – Тебя это ни в каком случае не касается!
– Но собаку кормить надо…
Рогнеда изобразила на лице интенсивную работу мысли и неожиданно смилостивилась:
– Ладно, черт с тобой, забирай этот корм! Мне он и правда не нужен. Место только занимает.
– А где хоть он?
– Где-где, известно где – в кладовке.
В прихожей, возле кухонной двери, была еще одна дверь, на нее и кивнула Рогнеда.
Я открыла эту дверь и оказалась в маленькой темной кладовке. Включила свет, и прямо напротив двери увидела большой мешок из плотной бумаги, на котором была изображена довольно ухмыляющаяся собачья морда. Кстати, очень похожая на Берри.
Я ухватилась за углы этого мешка, попыталась его поднять – но это оказалось выше моих сил, мешок был на удивление тяжелый.
– Ну что ты там возишься? – проговорила Рогнеда, заглядывая в кладовку. – Я тебе только корм разрешила взять! Смотри другое что не прихвати!
– Да мне и с этим-то не справиться, куда уж еще! – пропыхтела я, возясь с мешком. – Может, вы мне поможете?
– Еще чего! – фыркнула Рогнеда. – Сама управляйся как хочешь! Тебе надо, ты и возись!
Я сделала еще одну попытку, но моей силы не хватало, чтобы поднять злополучный мешок.
Тогда пришлось тащить его по полу волоком.
Я вытащила мешок в прихожую, под подозрительным взглядом Рогнеды доволокла до квартирной двери, перетащила через порог.
Едва я вытащила мешок из квартиры, Рогнеда тут же захлопнула за мной дверь.
Я перевела дыхание, дотащила мешок до своей квартиры.
Там, у входа, меня встретил Берри.
– Проснулся наконец! – рассердилась я.
Пес посмотрел виновато, и я вспомнила, как Максим говорил, что Берри отчего-то очень не любит Рогнеду Ивановну.
Что ж, теперь я его понимаю.
Мешок Берри обнюхал с большим интересом.
Я кое-как доволокла несчастный мешок до кухни и тут же отправилась в душ. Требовалось срочно привести мысли в порядок, мне всегда помогает горячий душ.
Голова, болевшая вечером, прошла, только была какая-то чужая и тяжелая, словно налитая свинцом. Я долго стояла под горячим душем, потом сушила волосы феном, после чего у меня появилась надежда, что если выпить чашку крепкого кофе, то в эту самую голову придет какая-нибудь дельная мысль.
Разумеется, на съемной квартире не было у меня кофеварки. Опять же, рассиживаться в кафе Октавиан запретил категорически.
Обычно я беру кофе с собой в небольшом магазинчике на углу, хотя это тоже чревато тем, что меня запомнят.
Так или иначе, сейчас раннее утро, магазин закрыт. Так что я сварила кофе в обычной турке и насыпала Берри солидную порцию корма. Он все терся около пакета.
– Да не волнуйся, это все твое, теперь надолго хватит!
От кофе в голове прояснилось, однако никакой умной мысли там не возникло.
И то сказать, откуда ей взяться? Я совершенно не представляла, что мне теперь делать.
Куда подевался Максим? Я не знаю. Не знаю даже, куда он поехал. То есть полетел, он сказал, что самолет ждать не будет. Но у меня нет подтверждения его словам.
Более того, я не знаю, чем он занимается, есть ли у него работа и какая и как он зарабатывает деньги.
И еще… я с ужасом поняла, что не знаю даже фамилии Максима! Вот так как-то, живем почти два месяца рядом и…
Но говорила уже, что Октавиан строго-настрого запретил мне всяческое общение. Встретила соседа на лестнице, поздоровалась – и пошла себе мимо. А если он настаивать будет на близком знакомстве – говорить, что бойфренд ревнивый. Или просто подальше послать, если уж совсем непонятливый.
Так что познакомилась я с Берри, он подошел ко мне на лестнице. Говорила уже, что Берри – красивый пес и очень ласковый, так что мы сразу подружились.
Максим мне тоже нравился, но держались мы с ним осторожно. Как-то пару раз гуляли с Берри, они случайно меня встретили, Максим о себе ничего не рассказывал и меня тоже не расспрашивал, мне это вполне подходило.
За все то время, что я тут живу, ни разу не видела, чтобы к Максиму кто-то приходил – ни друзей, ни девушки не было. Не то чтобы я высматривала его из окна или наблюдала через дверной глазок, просто говорила уже, что слышимость у нас отличная.
То есть следует честно признать, что я ровным счетом ничего про Максима не знаю.
Кроме одного: он очень любит свою собаку, и Берри платит ему такой же горячей любовью. И я твердо знаю, что никогда Максим бы не бросил Берри. Не оставил бы его совершенно незнакомому человеку. Потому что если я Максима не знаю, то и он меня тоже.
Так что одно дело – это попросить взять собаку на два дня, и совсем другое – это оставить ее насовсем. Откуда он знает, может, я выгоню Берри на улицу, сдам в приют или вообще…
Так что с Максимом что-то случилось. Сбила машина, попал в аварию, ограбили и бросили на улице без сознания… мало ли что. Телефон отключен, сам, если жив, ничего не помнит…
В таких случаях родственники обычно начинают обзванивать больницы и заявляют в полицию. Но я не могу ничего этого сделать, потому что, во‐первых, я не родственница, во‐вторых, я, черт возьми, не знаю фамилии Максима, а в‐третьих, в полиции ведь непременно надо предъявить документы. И вот тут у меня проблема.
Но о ней тоже после…
Тут я вспомнила, что сегодня четверг. Ну да, третье ноября, четверг, то есть четвертый день недели. И следовательно, нужно идти на встречу с Октавианом. То есть это только так говорится – встреча. На самом деле мы уже давно не встречаемся по-настоящему. И никакого зума и видеотелефона, про это даже думать он мне запретил.
Я порылась в кармане куртки и нашла скомканную бумажку – объявление, которое я сняла со столба возле магазина.
«Отдаю котят в хорошие руки» – было напечатано плохим принтером на листке, и телефон: 921 528 12 34.
Да… в прошлый раз было что-то про щенков. А то еще придумает, что продает что-то. Фантазия у Октавиана богатая.
Но текст объявления не имеет значения, важны вот эти цифры телефона.
То есть на самом деле это вовсе не номер телефона. 921 – это просто так, чтобы подозрения не вызвать, что номер липовый, а вот сумма трех дальнейших цифр обязательно должна равняться пятнадцати. Это такой сигнал, что все в порядке, письмо именно от Октавиана, а не от кого-то другого. Восемь плюс два, плюс пять равняется пятнадцати.
Дальше идет число 12. Цифра один означает, что в парке (не буду писать в каком, его нельзя называть. Скажу только, что этот парк находится недалеко от моего нынешнего дома), так вот, нужно идти на первую аллею (1) и найти там вторую (2) скамейку. А когда? Правильно, третьего ноября, в четверг, то есть в четвертый день недели.
То есть сегодня. Точное время не имеет значения, но чем раньше, тем лучше. Скоро девять, как раз очень удобно: все, кто на работу, уже прошли, мамаши детей в садик отвели, а бабушки пока на лавочках не сидят.
Так что нужно идти, и Берри я с собой взять не могу.
Все прошло как обычно, на второй по счету скамейке между сиденьем и ножкой была спрятана флешка. Я достала ее незаметно и положила на ее место свою.
Никого не было на аллее, только не в меру шустрый и предприимчивый голубь сел у моих ног и посмотрел требовательно. Теперь оставалось еще одно дело.
Я брела по улице в задумчивости.
Мало мне своих собственных проблем, так еще и Максим пропал, оставив мне собаку.
Конечно, Берри очень славный и обаятельный пес, но я сейчас не в том положении, чтобы брать на себя ответственность за живое существо… как там говорил Экзюпери? Мы отвечаем за тех, кого приручили…
Но что делать?
Говорила я уже, что Октавиан строжайшим образом запретил мне пользоваться интернетом и телефоном, мой собственный телефон он вообще отобрал.
Но когда я поняла, что Максим пропал, со мной случился мелкий эпизод, который немного изменил ситуацию.
Я шла по улице, когда на меня буквально налетел смуглый небритый тип в приплюснутой кепке. Я попыталась его обойти, но он вцепился в мой локоть и забормотал вполголоса:
– Телефончик не нужен, красавица? Хороший телефончик, новый совсем…
– Не нужен мне твой краденый телефон! – фыркнула я привычно.
– Зачем краденый? – Он изобразил лицом и всей фигурой праведное возмущение. – Ничего не краденый! Я в салоне работал, мне телефоны вместо платы дали!