Хотя… та уборщица говорила, что все психи здесь безобидные, оттого их и не запирают.
Вот и этот Константин пока вел себя не агрессивно.
– А вы пришли кого-нибудь навестить? – спросил он у меня.
– Да, я хотела бы найти профессора Семиярова.
– О, вы пришли к Викентию Дементьевичу! Светлая голова, один из лидеров НАДО…
– НАДО? Что это такое?
– Ну как же! НАДО – это Научная ассоциация диспансерской общественности. Понимаете, в нашем диспансере собралось множество светлых умов, множество блистательных ученых, проявивших себя в разных областях знания…
Я закусила губы, чтобы не улыбаться, до того забавным стал Константин, когда оживился.
– Такой удачный случай грех не использовать, вот мы и учредили здесь эту самую ассоциацию. У нас есть действительные члены и члены-корреспонденты. Действительные члены – это те, кто сейчас находится в диспансере, члены-корреспонденты – те, кто временно вышел во внешний мир. Каждый из членов ассоциации представляет какую-то науку, какой-то значительный раздел знания… вот я, например, представляю в нашей ассоциации астробиологию…
– А что это? Простите, конечно, мое невежество, – покаялась я, видя, что Константин нахмурился.
– Это наука о внеземных биологических объектах, то есть об обитателях других планет.
– А профессор Семияров?
– Викентий Дементьевич представляет в нашей ассоциации криптоисторию.
– А это еще что такое?
– Криптоистория – это наука об исторических событиях, которые по тем или иным причинам не были включены в анналы официальной истории человечества. Например, подлинная история Атлантиды, или эпизоды посещения Земли представителями высокоразвитых инопланетных цивилизаций, или история расы гигантов, которая в древности обитала в Тибете…
Я успела еще подумать, что профессора Семиярова явно не зря определили в эту психбольницу, как вдруг мой собеседник отвернулся от меня и сердито, раздраженно воскликнул:
– Фелиция, прекрати немедленно! Сколько раз я тебе говорил, не обижай Жан-Мартена!
Я проследила за его взглядом.
Он смотрел на кошку, которая с нахальным видом восседала на макушке бюста.
Она с явным удовольствием драла этот бюст когтями. На обширной лысине представительного господина уже появились отчетливые следы когтей.
– Фелиция, прекрати, или я вынужден буду подать жалобу твоему куратору!
Как ни странно, эта угроза подействовала на кошку.
Она разочарованно мяукнула, спрыгнула с расцарапанного бюста и потрусила в кусты.
Берри проводил ее опасливым взглядом, но на этот раз не рискнул за ней погнаться.
– Она это нарочно! – пожаловался Константин. – Каждый раз, когда видит меня, начинает царапать бюст Жан-Мартена! Знает, что этим причиняет мне моральные страдания!
– А кто это – Жан-Мартен?
– Как, разве вы не знаете? Жан-Мартен Шарко – выдающийся французский психиатр! Один из основателей современной психиатрии и психологии. Создатель научной школы, учитель Зигмунда Фрейда, основателя современного психоанализа! Неужели вы про него никогда не слышали?
– Да как-то не привелось…
– Уж наверняка вы слышали про душ Шарко! Это очень распространенная процедура…
– А, да, действительно… про этот душ я слышала.
Ну да, когда-то давно Вероника Аркадьевна всполошилась, что Элька слишком много ест и толстеет, и начала таскать ее по врачам. Ее обследовали, не нашли ничего опасного и сказали, что это нервное, прописав множество процедур.
Вот тогда я и услышала про душ Шарко. Кстати, Эльке очень быстро все процедуры надоели, и она долго отлаивалась от матери, пока той тоже не надоело. Тогда еще я жила дома, и хоть часто отсутствовала, но эта история до меня дошла.
– Но вообще-то я бы хотела поговорить с профессором Семияровым, – сказала я. – Это можно как-нибудь устроить?
Константин почему-то взглянул на часы и кивнул:
– Можно, как раз через двадцать минут начнется заседание НАДО, на котором он непременно будет присутствовать, потому что в повестке этого заседания предусмотрен его доклад.
Константин огляделся по сторонам и проговорил:
– Пойдемте, я проведу вас на заседание как своего гостя. Только вашего спутника придется где-нибудь оставить, устав НАДО четко говорит, что на заседания не допускаются представители других биологических видов.
– Где же его оставить? – Я с сожалением взглянула на Берри.
– Не беспокойтесь, мы отведем его в читальный зал.
– Куда? – переспросила я, подумав, что ослышалась.
– В читальный зал, – повторил Константин, как нечто само собой разумеющееся, – там он хорошо устроится.
Он подвел нас с Берри к неприметной двери, на которой имелась табличка «Только для персонала».
Тем не менее дверь не была заперта.
Мы вошли внутрь и оказались в длинном полутемном коридоре.
Константин повел нас по нему, и вскоре мы остановились перед неплотно закрытой дверью, из-за которой доносились монотонные голоса.
– Это здесь!
Константин открыл дверь, и мы вошли в большую комнату, заставленную одинаковыми скамейками. На каждой скамейке сидело по человеку с книгой в руках, рядом с некоторыми устроились собаки – фокстерьеры и шпицы, пудели и болонки. Люди читали вслух книги, собаки их внимательно слушали.
Некоторые люди сидели без дела, видимо, ожидали, когда освободится очередная собака.
– Это новый вид психотерапии, – пояснил Константин. – Пациенты, страдающие депрессией или компульсивным расстройством психики, читают вслух специально обученным собакам. Это положительно влияет на их психику.
– На психику собак или людей?
– Думаю, на тех и других. Так вот, здесь мы ненадолго оставим вашего четвероногого друга, думаю, ему здесь понравится!
Константин подошел к одному из людей, ожидающих своей очереди, и сказал тому:
– Анатолий, вот, я привел тебе слушателя!
– Отлично! – тот оживился и повернулся к Берри: – Хочешь, я почитаю тебе роман «Белый клык»?
Берри негромким рычанием выразил согласие, вспрыгнул на скамейку рядом с Анатолием и приготовился слушать.
Напоследок он выразительно взглянул на меня – мол, видишь, мне поручили серьезное дело!
Анатолий раскрыл книгу и начал читать:
– Темный хвойный лес высился по обеим сторонам скованного льдом водного пути…
Берри с явным интересом слушал, склонив голову к плечу.
Мы с Константином покинули читальный зал и пошли дальше по коридору.
Шли мы недолго и вскоре остановились перед дверью с надписью «Бельевая».
– Нам сюда!
– В бельевую?
– Это для конспирации.
Мы вошли в комнату.
Здесь было несколько металлических столов и стеллажей, на которых лежали большие стопки выстиранного и отглаженного постельного белья.
Константин прошел через эту комнату и вышел из нее через вторую дверь, на которой не было никакой таблички.
В следующей комнате, где мы оказались, стояли в ряд четыре большие стиральные машины. Две из них работали, барабаны вращались, еще две ждали своей очереди.
Константин подошел к одной из неподвижных машин и постучал в ее круглое окошко костяшками пальцев.
Я удивленно посмотрела на него: стучать в стиральную машину… более чем странно. Хотя… это же психоневрологический диспансер, и Константин – один из здешних пациентов… глупо ждать от него логичного поведения!
Каково же было мое удивление, когда из машины донесся строгий голос:
– Знание – сила! Кто это сказал?
– Фрэнсис Бэкон! – ответил Константин.
– Верно, проходите! – и, к моему изумлению, дверца стиральной машины открылась.
– Заходите! – проговорил Константин, сделав мне приглашающий жест рукой.
– В машину?
– Ну да…
– Только после вас! – ответила я опасливо.
– Хорошо, только тогда вам придется закрыть за собой дверцу.
С этими словами он нагнулся и пролез в открытое окошко стиральной машины.
Константин исчез.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Я также нагнулась и пролезла в машину. Закрыла за собой дверцу и тут же заскользила куда-то в полной темноте.
Это напомнило мне аттракцион в аквапарке, когда я скользила в темной трубе.
Однако из этой трубы я вылетела не в бассейн, а на огромную груду постельного белья, которая смягчила мое падение.
– С прибытием! – раздался рядом знакомый голос.
Я подняла голову и увидела Константина, который стоял рядом и протягивал мне руку помощи.
Я взялась за его руку и поднялась на ноги.
Передо мной была просторная комната, где сидели в кружок люди разного возраста, одетые в разнообразные спортивные костюмы – обычная униформа больничных пациентов, заменившая и вытеснившая пижамы.
Центр круга был свободен, и вскоре туда вышел невысокий круглолицый человек с круглой розовой лысиной, окруженной кудрявой порослью волос, напоминающей лавровый венок.
– Вот он, профессор Семияров! – уважительно шепнул Константин мне на ухо.
Профессор огляделся по сторонам, откашлялся и заговорил хорошо поставленным голосом:
– Уважаемые коллеги! Друзья и единомышленники! Я очень рад, что сегодня мы собрались в полном составе, ибо тема моего сегодняшнего доклада чрезвычайно важна и интересна. Эта тема – мертвые языки, их значение и влияние на остальные языки – те, которые принято называть живыми, то есть те, которые используются в наше время, те, у которых есть носители…
Как вы знаете, человечество в той или иной форме существует как минимум сто – сто пятьдесят тысяч лет, за эти тысячелетия возникали и исчезали многочисленные племена и народы, и у всех них был более или менее развитый язык.
Когда какое-то племя переставало существовать – либо под влиянием какой-то значительной природной катастрофы, либо уничтоженное другими племенами, либо поглощенное ими в процессе естественной ассимиляции, – вместе с этим племенем исчезал и его язык. Но языки редко исчезали бесследно. Их следы, отдельные слова сохранялись в других языках…