Профессор Семияров говорил монотонным, усыпляющим голосом, и вскоре я совершенно перестала следить за его речью, а потом и вовсе утеряла нить его рассуждений. Мне откровенно хотелось спать, чего не скажешь о других слушателях, они слушали очень внимательно, кое-кто даже делал пометки.
Наконец профессор закончил, оглядел присутствующих и проговорил:
– Спасибо за внимание, коллеги! Теперь вы можете задавать мне любые вопросы…
Первым вылез с вопросом мой знакомый Константин.
– Профессор, а как в вашу теорию вписываются языки инопланетных существ, посещавших нашу планету?
– Хороший вопрос! Эти языки прекрасно вписываются в мою теорию! Они принесли целый ряд новых терминов и понятий, которые обогатили общечеловеческий словарь…
Они разговаривали еще какое-то время и наконец замолчали.
– Есть еще какие-то вопросы?
Я не хотела привлекать к себе всеобщее внимание, поэтому подошла к Семиярову и спросила его вполголоса:
– Профессор, я хотела спросить вас, что вы знаете о манускрипте доктора Мельца?
Он вздрогнул, чуть заметно попятился, а потом внимательно посмотрел на меня.
– Манускрипт Мельца? Я не ослышался?
– Нет, я спросила вас именно о нем.
– Откуда вы о нем знаете?
– Простите, но это дурной тон – отвечать вопросом на вопрос! Я обратилась к вам в надежде что-то узнать…
Было у меня сильнейшее подозрение, что профессор откажется отвечать, точнее, просто пошлет меня подальше, но он отвел меня в сторону и заговорил:
– Что ж… манускрипт Мельца – это весьма таинственный документ, имеющий непосредственное отношение к теме моего сегодняшнего выступления.
Он сделал выразительную паузу и продолжил:
– Скорее всего, он написан на одном из мертвых языков, причем это язык очень развитой цивилизации. Этот манускрипт был найден в монастырской библиотеке, откуда попал в коллекцию известного немецкого антиквара…
– А как он попал в монастырскую библиотеку?
– А вот это неизвестно. Следы этого манускрипта теряются в глубине веков…
Семияров выдержал небольшую выразительную паузу и снова заговорил, таинственно понизив голос:
– Дело в том, коллега, что у каждого из древних исчезнувших народов были не только языки…
– А что еще?
– У этих народов были еще боги. Каждый народ на определенном этапе развития создает себе богов. Вы, конечно, знаете, в Библии сказано, что Бог создал человека по своему образу и подобию. На самом деле это человек создает богов по своему образу и подобию, наделяет их соответствующей внешностью, соответствующими качествами, соответствующей моралью. Боги Древней Греции проводили жизнь в бесчисленных пирах и любовных похождениях. Скандинавские боги не мыслили жизнь без сражений. Жестокие народы, вроде ацтеков в Центральной Америке, создавали жестоких богов, требующих кровавых жертв…
Он хотел продолжить, но вдруг насторожился, к чему-то прислушиваясь.
В это же время один из присутствующих, молодой человек с курчавой шевелюрой и несколько бараньим выражением лица, громко, испуганно выкрикнул:
– Полундра! Баба Клава!
Присутствующие заметались в панике, некоторые кинулись к неприметной дверке в глубине комнаты, но тут же откатились назад, потому что эта дверка распахнулась, и на пороге комнаты появилась коренастая, краснолицая тетка средних лет в синем сатиновом халате, со шваброй в руке.
– Это еще кто? – спросила я Семиярова.
– О, это уборщица здешняя, баба Клава! Это такая женщина…
– Вот вы где! – рявкнула уборщица, обводя присутствующих суровым взглядом. – Опять конференцию свою устроили! Опять напачкали, намусорили! Вот я на вас сейчас Пал Палычу нажалуюсь! Он вам всем назначит дополнительные уколы и трудотерапию, будете с утра до вечера коробочки клеить! А то ученых из себя изображают! Вы здесь не ученые, вы здесь пациенты! Сейчас всех пересчитаю…
Профессор Семияров испуганно посмотрел на бабу Клаву и вдруг опустился на четвереньки и метнулся за шкаф.
Я на всякий случай последовала за ним.
За этим шкафом обнаружилась квадратная пластиковая решетка, закрывающая, по-видимому, вентиляционный канал. Держалась эта решетка только на двух винтах, по углам, остальные винты отсутствовали.
Семияров быстро отвинтил последние винты, снял решетку и залез в темный проход. Он хотел закрыть за собой решетку, но я полезла за ним. Я подумала, что он рассказал мне еще не все, что знает о таинственном манускрипте. И потом, мне очень не хотелось столкнуться с бабой Клавой. Что я ей скажу? Откуда я взялась? Нет уж, лучше держаться от здешнего персонала подальше.
Семияров недовольно покосился на меня, но не возразил. Он пропустил меня в вентиляцию, только поднес палец к губам – мол, соблюдай тишину, – затем поставил решетку на место и бодро пополз вперед. Видно было, что он не первый раз пользуется этим путем.
Я последовала за ним.
В вентиляционном канале было темно и пыльно, мне хотелось чихнуть, но я с трудом сдерживалась.
Так мы ползли около получаса.
Наконец Семияров остановился, ловко снял очередную решетку и выбрался из канала.
Я последовала за ним.
Мы оказались в просторном помещении с многочисленными полками, на которых лежали пакеты и сумки.
– Здешняя гардеробная, – пояснил Семияров, переводя дыхание. – Сюда все пациенты сдают одежду и вещи, когда приходят в диспансер. Здесь нас никто не будет искать.
– Вы мне начали рассказывать о манускрипте Мельца, – напомнила я, – но остановились на древних богах. Я не поняла, какое отношение они имеют к манускрипту…
– Самое прямое! – воскликнул Семияров, снова заметно оживившись. – Я сказал вам, что от исчезнувших народов остались следы языка и воспоминания о прежних богах. Но каждый новый народ приходил на историческую сцену со своим собственным языком и со своими собственными богами. Но боги, в отличие от языка, очень ревнивы, они не выносят конкуренции. И если отдельные слова из прежнего языка невольно входили в новый язык, обогащая его, то признавать старых богов новые пришельцы категорически не хотели. Они считали старых богов злыми духами, демонами, пугали ими детей, обвиняли их во всех своих несчастьях – в неурожаях, наводнениях, эпидемиях… кого-то из старых богов назначали дьяволом…
Семияров явно увлекся, оседлал своего конька.
Я перебила его:
– Вы ведь обещали рассказать о манускрипте Мельца, а ушли совсем в другую тему…
– Потерпите немного, я уже подхожу к манускрипту! Как я вам уже сказал, новые народы считали богов своих предшественников демонами. И вот, когда на историческую арену вышло христианство, всех прежних богов тоже причислили к разряду злых духов. И когда кто-то из христианских монахов нашел наш манускрипт, он решил, что перед ним рукопись, написанная самим дьяволом…
– Откуда вы знаете, что это произошло именно так?
– Мне в руки попала средневековая хроника, в которой говорится, что некий монах-бенедиктинец нашел рукопись, написанную самим дьяволом. По многим косвенным признакам я установил, что речь идет именно о нашем манускрипте.
– Почему же этот монах не уничтожил манускрипт?
– Вот это – очень интересный и важный вопрос! Мы не знаем в точности ответа на него, можем только предполагать – возможно, нашедший манускрипт монах был тайным поклонником дьявола. Или, наоборот, он хотел понять и изучить манускрипт, чтобы разоблачить козни сатаны. А может быть, он просто считал, что нужно сохранять любые знания, от кого бы они ни исходили… а может быть…
Он замолчал, пристально взглянул на меня, словно ждал от меня подсказки – но я тоже молчала.
– А может быть, он был очень умен и понял, что перед ним фрагмент древних знаний, оставленных исчезнувшим народом. Фрагмент, который нужно сохранить любой ценой.
– Но он разделил манускрипт на части! – догадалась я.
– Думаю, это сделал не он, а тот антиквар, к которому манускрипт попал позднее…
– Доктор Мельц?
Вдруг Семияров внимательно взглянул на меня, видимо, до него не сразу дошли мои слова.
– Откуда вы знаете, что манускрипт разделен?
– Да уж знаю… – ответила я неопределенно.
– Да, я думаю, это сделал сам доктор Мельц. И сделал он это, чтобы манускрипт не попал целиком в чьи-то нечистые, опасные руки. Потому что он очень опасен. Но все же, откуда вы знаете про то, что манускрипт разделен на шесть частей?
– На семь… – возразила я.
Я хотела прикусить язык, но слово не воробей, вылетело – не поймаешь.
– Совершенно верно, на семь! – подтвердил Семияров. – Откуда вы это знаете?
Я молчала, а он все еще сверлил меня пристальным взглядом.
Вдруг он проговорил:
– Сколько частей вы уже нашли?
– Да с чего вы взяли?.. – выпалила я.
– Я понял это по вашим вопросам. И по тому, что вам известно количество фрагментов. Кстати, откуда вы знаете, сколько их? Скажите, мне очень интересно!..
– Из экслибриса…
– Вот видите! Вы и это знаете! Кроме того, в той средневековой хронике, о которой я говорил, упоминается связанное с манускриптом пророчество – будто его вернет к жизни женщина. И что только женщине это удастся. Вот я и подумал…
– Ну, мало ли что там сказано! – Я вдруг испугалась, увидев, как загорелись глаза у профессора.
Все же он психически нестабилен, иначе не попал бы сюда, а я тут с ним одна… Мне захотелось дать задний ход.
– Но все же, признайтесь, сколько частей вы уже собрали? – Профессор сделал шаг в мою сторону.
Я все еще молчала, с трудом удерживаясь, чтобы не отступить назад.
А Семияров продолжил:
– Признаюсь, я сам хотел собрать все части манускрипта. Я посвятил этому много лет своей жизни, но сумел найти только один фрагмент. Опять же, то пророчество, где сказано, что собрать его сможет только женщина… так скажите мне, сколько вы уже нашли – две, три части?
– Три… – невольно вырвалось у меня.
– Почти половина… как я вам завидую… но зависть – это не то слово, которое нужно использовать. Я хочу… нет, на самом деле я не хочу, но должен… я должен отдать вам тот единственный фрагмент манускрипта, который мне удалось найти. Я буду рад, если смогу приблизить момент, когда манускрипт воссоединится!