Все я припомнила этой заразе: как она мучила меня, маленькую, как говорила и делала мелкие гадости, как пугала, что меня сдадут в детский дом, как крала и портила мои вещи, а когда я вспомнила, что она изрезала последнюю память о маме, то силы мои удесятерились, я села на Эльку верхом и уже занесла руку, чтобы двинуть ее кулаком в нос, в глаз, куда угодно, как вдруг на меня обрушился поток воды.
Оказалось, что Вероника Аркадьевна сумела встать и таким образом нас разняла. Элька хныкала на полу и говорила, что нужно вызвать полицию, меня посадят и они с матерью останутся хозяйками квартиры. Если бы эта дура промолчала, возможно, все так бы и было. Но, услышав такое, Вероника Аркадьевна велела мне немедленно уходить, присовокупив, что свяжется со мной после.
Я не спорила, ярость ушла, пока мы дрались с Элькой, я даже чувствовала себя лучше и до сих пор считаю, что правильно поступила, отлупив эту заразу. Мало ей еще досталось!
Через некоторое время со мной связался Валентин Юрьевич, как он сказал, по наследственным делам. Он сказал, что по завещанию отца мне полагаются какие-то деньги и половина квартиры.
Веронику Аркадьевну я видела всего два раза: один раз у нотариуса, второй – когда продавали квартиру. Она очень похудела, была вся в черном и здорово напоминала теперь старую ворону. Я старалась с ней не общаться, она сама подошла ко мне и сухо сообщила, что огромную библиотеку, принадлежавшую моему деду, она потихоньку пристраивает в разные места, так что книги не пропадут.
Я только пожала плечами, мне было все равно.
Когда на мой счет пришли деньги, я недолго думала и купила квартиру, хватило на однушку и кое-какой ремонт. Я торопилась, потому что мы с Васей тихо разбежались, так что жить было негде.
Потихоньку все наладилось, я прикупила кое-какую мебель, а потом решила поменять работу. Ближе к дому, и оклад побольше. Жизнь не то чтобы заиграла передо мной яркими красками, но впереди маячило кое-что хорошее: у меня есть своя квартира и приличная работа, я – взрослая самостоятельная женщина, не обремененная долгами, теперь можно позволить себе некоторые развлечения и не спеша выбирать кого-то в спутники.
Через некоторое время выяснилось, что я ошибалась, что судьба только поманила меня спокойной жизнью, а на самом деле приготовила мне грандиозную подлянку. Но об этом после, сейчас нужно собираться и ехать на поиски Максима.
Я взглянула на компьютер, поняла, что сегодня тоже к нему не подойду, и подавила в себе ростки просыпавшейся совести. Но ведь Октавиан непременно потребует работу, в прошлый раз он не заметил или сделал вид, что прощает, но…
Да наплевать на него! Я сама удивилась своей решимости. Мне нужно выяснить, что там с Максимом.
Дверной колокольчик негромко звякнул.
Господин Конрад оторвался от латинской книги, которую читал, и взглянул на дверь своей лавки.
Он держал эту букинистическую и антикварную лавку уже четвертый десяток лет – с тех пор, как унаследовал ее от своего доброй памяти отца.
Дела его шли ни шатко ни валко, но все же он как-то сводил концы с концами.
Зато в городе у него была безупречная репутация, а что может быть важнее для достопочтенного бюргера?
В дверях лавки стояла фрау Топпель, одинокая вдова, которая жила неподалеку от рыночной площади и подрабатывала стиркой в домах обеспеченных горожан.
Что могло понадобиться ей в антикварной лавке?
– Добрый день, уважаемая фрау! – проговорил антиквар и выжидающе взглянул на женщину.
– И вам добрый день, господин Конрад! Надеюсь, вы здоровы и благополучны…
– Благодарение Богу. Чем могу служить вам, уважаемая фрау?
– Вы ведь, господин Конрад, как ваш покойный батюшка, покупаете и продаете старинные книги?
– Покупаю и продаю.
Антиквар с настороженным вниманием посмотрел на женщину. Откуда у нее интерес к книгам? Насколько он знал, она не умела ни читать, ни писать, как и большинство добропорядочных женщин. Откуда же такой неожиданный интерес?
Он увидел в руках у женщины объемистый узелок.
Интересно, что в нем?
Фрау Топпель, опасливо оглядываясь по сторонам, проследовала в глубину лавки. Все здесь казалось ей непривычным – и пыльные стопки старых книг на полках, и траченное молью чучело совы с круглыми стеклянными глазами…
Подойдя к конторке, фрау Топпель положила на нее свой узелок и принялась его развязывать.
Антиквар не торопил ее.
Он с интересом следил за ее действиями.
Наконец она управилась с узелком.
На конторке было несколько старых книг в потертых кожаных переплетах.
– Не купите ли вы у меня эти книги? – проговорила фрау Топпель с надеждой в голосе.
Антиквар протянул руку к верхней книге, поднес ее ближе к свету. Псалтырь, издание господина Бромелиуса в Нюрнберге… хорошее состояние…
Следующая книга – жизнеописание Юлия Цезаря.
Обложка немного поедена мышами, но это не страшно… главное, что страницы хорошо сохранлись…
– Откуда у вас эти книги, уважаемая фрау?
– От покойного моего супруга, – ответила госпожа Топпель чересчур быстро, как будто заранее заготовила этот ответ. И отвела при этом глаза…
Антиквар хорошо помнил мясника Топпеля.
Тот в жизни не прочел ни одной книги.
Откуда же взяла эти книги его вдова?
Кажется, она какое-то время помогала по хозяйству герру Мариенгофферу, который работал садовником в бенедиктинском монастыре. Не из монастырской ли библиотеки позаимствованы эти фолианты?
Антиквар переложил книги на конторке, чтобы разглядеть самую нижнюю…
И вдруг сердце его забилось от волнения.
Он слышал о существовании этого манускрипта, но, признаться, думал, что это легенда…
– Ну так что, герр Конрад, купите вы у меня эти книги? Или я зря к вам пришла?
– Конечно, куплю, уважаемая фрау!
– И сколько же вы мне за них заплатите?
Герр Конрад задумался.
Предложить малые деньги?
Но фрау Топпель унесет эти книги, самое главное – она унесет тот манускрипт…
Предложить много?
Но она заподозрит, что книги стоят еще больше, гораздо больше…
А ведь так оно и есть…
Этот манускрипт – он вообще бесценен…
Когда-то очень давно отец рассказывал ему, что много лет назад слышал от одного ученого человека, что в одной из монастырских библиотек спрятан манускрипт, написанный то ли собственноручно Врагом рода человеческого, падшим ангелом по имени Люцифер, то ли под его диктовку одним из его верных учеников.
Люди расходятся во мнениях по поводу содержания этого манускрипта. Кто-то считает, что в том манускрипте скрыто тайное знание, переданное людям Гермесом Трисмегистом, кто-то – что в нем секрет философского камня, превращающего любые металлы в золото, а некоторые – что это Евангелие от Сатаны…
Наконец антиквар принял решение.
Он заплатил фрау Топпель.
Та пересчитала деньги, недовольно поджала губы, попробовала одну монету на зуб и ушла.
На этот раз я все же оставила Берри дома, несмотря на его бурные протесты. Он лег у двери и негодующе рычал, мол, я вчера тебе так помог, а ты оставляешь меня одного! Не ожидал от тебя такой неблагодарности!
Мне пришлось сесть с ним рядом на пол и долго гладить пса и шептать ему, что это в последний раз и что потом мы всюду будем ходить вместе.
Я нагло врала, но он, кажется, поверил, потому что все же выпустил меня из квартиры.
Через час я уже стояла возле самой старой аптеки в Петербурге, бывшей аптеки доктора Пеля. Напротив этой аптеки, в сквере, действительно был монумент – странное существо, получеловек-полуптица, с колбой в руке. Около этого монумента было несколько сломанных деревьев, да и на самом памятнике были заметны глубокие царапины.
По другую сторону сквера я заметила небольшое уютное кафе и решила туда зайти – во‐первых, на улице было холодно и я захотела погреться, да и чашка горячего крепкого кофе была бы не лишней. Во-вторых, я понадеялась, что бариста в этом кафе может мне что-то рассказать… Вон какие окна у них большие, все видно.
Я вошла в кафе, подошла к стойке и первым делом заказала чашку капучино.
Пока бариста, молодой парень с узкими губами, делал мне кофе, я оглянулась.
От стойки был отлично виден памятник в сквере.
Я спросила баристу:
– Вы здесь давно работаете?
– Давно, – ответил он односложно.
Явно он был не из разговорчивых.
– А две недели назад вы тоже здесь работали?
– Работал.
Нет, его никак не разговорить! Явно он долго здесь не удержится, бариста должен уметь поддержать разговор с клиентами! Я, однако, не сдалась.
– А вот этот памятник… вы ведь его хорошо видите?
– А что там видеть?
– Ну, может, там две недели назад…
Я не успела закончить вопрос, потому что рядом со мной раздался приглушенный голос:
– Он вам ничего не расскажет. Легче тот памятник разговорить, чем его. Вы лучше меня спросите.
Я повернулась в сторону голоса.
Рядом со мной стоял невысокий, очень худой мужчина в сильно поношенном пальто и приплюснутой кепке. В его позе и во всем его облике было что-то от кота, который сидит возле стола в кафе и жалобным, но в то же время нахальным взглядом вымаливает подачку.
– Возьмите мне кофе, – проговорил этот попрошайка. – Я сегодня еще не пил кофе, а без кофе я сам не свой. Возьмите мне кофе – и спрашивайте что хотите.
– Гоните его, – без выражения произнес бариста.
– Двойной эспрессо! – процедил попрошайка. – И еще, если можно, круассан…
– Гоните, он тут целый день ошивается! – Бариста раздраженно повысил голос.
– Спрашивайте что хотите. Я тут почти каждый день… я тут все вижу… – Попрошайка все же сделал шаг назад.