Честно говоря, я слушала ее в основном из вежливости.
Старые книги меня никогда не интересовали, а про экслибрис я вообще впервые услышала.
А Берта Альбертовна приняла мое вежливое молчание за интерес и продолжила:
– Вот еще что я сейчас вспомнила… прошло буквально несколько дней после пожара, и ко мне вдруг пришел незнакомый человек и спрашивал об этой книге… такой неприятный человек, насквозь фальшивый…
Она сделала небольшую паузу, чуть заметно поморщилась и продолжила:
– На первый взгляд очень приличный мужчина. Хорошая стрижка, очки в позолоченной оправе, пальто дорогое и очень хорошо на нем сидит… можно сказать, подлинный джентльмен, но стоит приглядеться – чувствуется, что это все не настоящее. Знаете, как поддельная картина. Вроде все такое же, но – подделка…
Тут я насторожилась.
Человек, которого так подробно описала Берта Альбертовна, удивительно напоминал того типа, который пытался вернуть мне украденный телефон.
Дорогое, немного старомодное пальто, хорошая стрижка, очки в позолоченной оправе…
И ощущение какой-то фальши. Хорошо как Берта Альбертовна его описала, похож, очень похож!
– Так вот, – продолжала старушка задумчиво, – тот человек расспрашивал меня о «Настольной книге благородного охотника». Очень настойчиво расспрашивал. Мол, его дядя, очень уважаемый человек, всю жизнь увлекался охотой, а тут приближается его юбилей, так вот он очень хотел бы сделать ему подарок. Но он мне очень не понравился, и я сказала ему, что эта книга сгорела во время пожара.
– И он поверил?
– А что еще ему оставалось? Библиотека ведь действительно сгорела, и большая часть книг погибла…
Я переварила полученную информацию и задала старушке еще один вопрос:
– Вы сказали, что коллекцию Разумовского унаследовал его племянник. А у него такая же фамилия – Разумовский?
– Нет, его зовут Виктор Кузнецов, он – сын сестры покойного Льва Николаевича. Кажется, он владелец художественной галереи.
– А как эта галерея называется?
– Ну, девочка, ты слишком многого от меня хочешь! Удивительно уже, что я вспомнила его фамилию. Хотя… чего проще? Можно ведь поискать его в интернете!
Да уж, чего проще… беда только в том, что мне интернетом запрещено пользоваться. Как я уже говорила, Октавиан категорически это запретил. Да я и сама не хочу, чтобы меня вычислили…
И тут старушка проявила неожиданную отзывчивость:
– Хочешь, мы прямо сейчас его поищем?
Я посмотрела на нее с удивлением. Как-то поиск в интернете не вязался с этим божьим одуванчиком.
Она перехватила мой взгляд и рассмеялась:
– Ты что, думаешь, если мне много лет, то у меня нет интернета или я не умею им пользоваться? А как, по-твоему, могла работать без интернета библиотека? Как я могла готовить мероприятия и сообщать о них посетителям библиотеки? И вообще, как, по-твоему, я заказываю питание для Симы? И тяжелые продукты для себя? Как вызываю мастера, если нужно прочистить водостоки?
С этими словами она вышла в соседнюю комнату и принесла оттуда вполне приличный новенький компьютер, поставила его на стол и подключила к сети.
– Ну, дальше уж ты сама…
…Фамилия Кузнецов – одна из самых распространенных в нашей стране, даже в сочетании с именем Виктор она дала многие сотни упоминаний. Но когда я ввела в поисковую систему вместе с этими личными данными слова «Художественная галерея», мне повезло больше, и умная программа сообщила, что Виктор Анатольевич Кузнецов владеет галереей «Вита Нуова», расположенной в Кирпичном переулке.
У этой галереи был даже собственный сайт, однако сайт этот давно не обновлялся и, судя по всему, даже не был доделан.
Ну, хотя бы адрес галереи там был…
Я записала этот адрес на тот же самый листочек бумаги, где Берта Альбертовна нарисовала тот самый экслибрис.
После этого пора было прощаться. Я поблагодарила хозяйку за помощь и угощение и позвала Берри.
Он расстроился – видимо, хотел еще немного пообщаться с хозяйской Симой.
Но он пес послушный, и вскоре мы покинули гостеприимный дом Берты Альбертовны и отправились домой.
Возле дома встретили мы жену того самого соседа сверху, который очень любит собак, и она между делом сообщила мне, что эта выжига Рогнеда все-таки вызвала мастеров, чтобы хоть как-то отремонтировать квартиру.
Вспомнив слова ее мужа, я взяла Берри на короткий поводок, но он держался любезно, не боялся и не рвался укусить. Хотя, кажется, Берри вообще никого никогда не кусал.
В квартире было шумно, на кухне вообще невозможно находиться, так что мы закрылись в комнате и работали до вечера. Точнее, я работала, а Берри просто так лежал на полу.
Утром, оставив Берри дома после прогулки, я поехала на поиски племянника, который унаследовал коллекцию Разумовского. Зачем мне это было нужно, я и сама не знала. Просто это была единственная ниточка, которая тянулась к Максиму.
Галерея с красивым названием «Вита Нуова» располагалась в той части нашего города, неподалеку от Загородного проспекта и площади Пять Углов, которую принято называть Петербургом Достоевского. Такое название хоть как-то облагораживает это беспорядочное скопление унылых кирпичных домов дореволюционной постройки с бесчисленными проходными дворами, в которых запросто можно встретить современную Сонечку Мармеладову или Родиона Раскольникова.
Вот не подумайте, что это я такая умная, то есть я, конечно, знаю, кто такой Достоевский, но все остальное – это слова нашей учительницы по литературе, вот не поверите, но фамилия ее была Мармеладова, поэтому роман «Преступление и наказание» был у нее пунктиком. Сама признавалась, фамилия, говорила, обязывает.
Мы ее звали мадам Мармеладова, она не обижалась.
Вообще-то тетка была неплохая, с юмором, так что на уроках ее было не скучно, даже когда Достоевского проходили, хоть Раскольников – зануда, старухе-процентщице так и надо, а вот мне было жалко бессловесную Лизавету. Ее-то за что?
Ну ладно, это все далекое прошлое, как и наша безумная любовь в последнем классе с Лешкой Матрениным. Давно это было, больше десяти лет назад, он небось и забыл про меня совсем.
И вообще, Октавиан велел мне забыть о прошлой жизни. Никаких воспоминаний, оборвать все связи, выбросить старую записную книжку с телефонами, про мобильник я уже говорила.
Тут он прав, только так я смогу выпутаться из того кошмара, который устроила мне злодейка-судьба.
Ладно, вернемся к нашим баранам, как говаривала, помнится, наша мадам Мармеладова, поглядывая в сторону Вовки Козлова. Жутко тупой был парень, сидел на последней парте и даже вида не делал, что слушает. Какой-то папаша у него был склочный и со связями, так что еле додержали его в школе до выпускного, тройки натягивали.
На этот раз я не взяла с собой Берри: все же художественная галерея – не самое подходящее место для собаки.
Как я уже говорила не раз, пользоваться интернетом мне запрещено, а значит, навигатор мне тоже недоступен.
Еще у Берты Альбертовны я посмотрела, где находится Кирпичный переулок, и теперь пыталась его найти.
Одно дело – найти место на карте, и совсем другое – на местности, особенно если нет навигатора…
Свои поиски я начала от Разъезжей улицы. Свернула один раз, второй… и вскоре поняла, что заблудилась.
К счастью, мне попались навстречу две озабоченные тетки средних лет с хозяйственными сумками.
– Извините, женщины, – спросила я жалобно, – не подскажете, где тут Кирпичный переулок?
– Кирпичный? – переспросила одна, с коротко стриженными темными волосами. – Это, что ли, тот, где рыбный магазин, в котором Аркадий работает?
– Да нет, – возразила ее рыжеволосая спутница. – Где рыбный – это Жестяной переулок, а Кирпичный – это где овощи… овощной – в котором Ованес…
– Все вы путаете, женщины! – вмешался в разговор появившийся рядом дедок в поношенной куртке с воротником из непонятного меха, от которого даже на улице пахло нафталином. – Где овощной – это Скобяной переулок, а вовсе не Кирпичный!
– А тебе вообще какой магазин нужен? – осведомилась брюнетка.
– А мне не магазин, мне галерея нужна. Картинная.
– Галерея?! – переспросила рыжая с непередаваемой интонацией. – Это ты у него спроси! – и она кивнула на нафталинового старичка.
– Точно. – Дед приосанился. – Где галерея, я точно знаю. Пойдем провожу! Все равно гуляю!
Он провел меня несколькими проходными дворами и вскоре вывел в тихий переулок.
– Вот тут и есть та галерея!
Действительно, я увидела перед собой ведущую в полуподвал лестницу, возле которой была прикреплена выцветшая вывеска с названием галереи.
Правда, в первом слове – Вита – последняя буква была замазана, и поверх прежней буквы была написана буква «я», так что название звучало теперь «Витя Нуово».
– Ну, дальше уж ты сама! – напутствовал меня старичок и испарился, я не успела и спасибо ему сказать.
Я спустилась по лестнице, толкнула дверь и вошла.
У меня над головой звякнул колокольчик, и откуда-то из глубины помещения донесся тоненький, почти детский голосок:
– Сей-час!
Оглядевшись, я увидела, что нахожусь в просторном, слабо освещенном помещении со сводчатыми потолками.
Вдоль стен этого помещения стояли застекленные витрины, на самих стенах были развешаны старинные гравюры в простых рамках.
Я подошла к одной из витрин и заглянула в нее.
В витрине лежали несколько старинных книг, открытых на страницах с иллюстрациями. Одна иллюстрация изображала волка в длинном халате и старушечьем чепце. Он с аппетитом поглядывал на девочку в платье с передником и круглой шапочке.
Ну ясно – Красная Шапочка…
– Иллюстрации Густава Доре! – неожиданно прозвучал рядом со мной тот же, что прежде, тоненький голосок.
Я обернулась.
Рядом со мной стояла худенькая девчушка лет пятнадцати в облегающих джинсах и длинном свитере ручной вязки.
– Первоиздание! – сообщила девчушка с придыханием. – Большой раритет!