Они сидели за овальным столом, и пустующее кресло Генезиса напоминало им о бренности их существования. Не было необходимости разводить огонь в камине. Никаких документов сжигать они не собирались — стол был пуст. Не поступило и шифрованных донесений, поскольку они не намеревались принимать какие-либо решения. Предстоял только обмен информацией и ее обсуждение.
Ловушка была поставлена. Сент-Клер должен был вести совещание таким образом, чтобы проследить за реакцией каждого из присутствующих. Затем предстояло обсудить две кандидатуры: Филлис Максвелл, журналистка, и Пол Бромли, по кличке Гадюка, забытый обличитель Пентагона, которого мог легко разыскать любой из сидящих за столом.
— Сегодня наша встреча будет краткой, — начал Браво. — Ее цель — сообщить вам новую информацию и выслушать все, что вы можете сказать по поводу происшедших событий.
— Надеюсь, мы услышим и комментарии по принятым ранее решениям, — заметил Парис.
— Да, все, что вы захотите.
— Хорошо, — продолжал Парис. — После нашей последней встречи я ознакомился с двумя книгами Питера Ченселора и не совсем понимаю, почему выбрали именно его. У него действительно живой ум и кое-какие литературные способности, но вряд ли его можно считать настоящим писателем.
— А мы и не искали литературного гения.
— Я также. И я вовсе не сбрасываю со счетов жанр популярного романа, а лишь имею в виду этого конкретного автора. Разве он более талантлив, чем другие? Почему именно он?
— Потому что он нам известен, — вмешался Кристофер. — Других мы просто не знаем.
— Не понял, — подался вперед Парис.
— Кристофер ясно выразил свою мысль, — сказал Браво. — О Ченселоре нам известно довольно много. Шесть лет назад у нас был повод познакомиться с ним. Вы оба знаете историю «Инвер Брасс», мы от вас ничего не скрывали. Наши достижения и наши ошибки. В конце шестидесятых годов Ченселор написал, — Браво сделал паузу и обратился к Парису, — диссертацию о падении Веймарской республики и возрождении сильной Германии. Он был близок к раскрытию «Инвер Брасс». Его пришлось остановить…
За столом воцарилось молчание.
— Эта диссертация позднее превратилась в роман «Рейхстаг!», — пояснил Баннер, уставившись на Париса.
— Разве это не грозило опасностью? — спросил Парис.
— Он говорил правду, — возразил Венис.
— Кроме того, это был роман, — сварливо добавил Кристофер.
— Вот и ответ на мой вопрос, — сказал Парис. — Все дело, оказывается, в том, знаком человек или нет. Лучше знакомый с ограниченными способностями, чем незнакомый с блестящими.
— Почему вы настаиваете на дискредитации Ченселора? — спросил Венис. — Нам нужны досье Гувера, а не литературная знаменитость.
— Это субъективное сравнение, — заметил ученый. — Он из тех писателей, которые меня раздражают. Я кое-что знаю о событиях в Сараево и об обстановке, сложившейся в то время. Так вот, в своей книге Ченселор делает вывод на основании преднамеренно искаженных фактов и несуществующих ассоциаций. И все же я уверен, что тысячи читателей принимают все, что он пишет, за подлинные исторические факты.
Браво откинулся в кресле.
— Я тоже читал эту книгу и тоже знаю кое-что о событиях, приведших к тому, что произошло в Сараево. Как вы считаете, упомянув о сговоре промышленников, Ченселор совершил ошибку?
— Конечно нет. Это факт.
— Значит, каким бы путем он к этому ни пришел, он прав.
Парис улыбнулся:
— Простите меня, но хорошо, что вы не преподаете историю. Впрочем, как я уже сказал, ответ на мой вопрос дан. Расскажите лучше о том, какие у нас новости.
— События развиваются вполне закономерно. Иначе не скажешь…
Браво сообщил, что Ченселор ездил с Элисон на аэродром Кеннеди, где они встречали самолет, доставивший гроб с телом генерала. Как и советовал Варак, Сент-Клер говорил медленно, наблюдая за реакцией сидящих за столом. Ему предстояло выявить, для кого его слова прозвучат не в новинку, будто давно известны. «Обратите внимание на глаза, — наставлял его Варак перед совещанием. — Мгновенная, едва уловимая реакция послужит явным подтверждением вины. Нервную реакцию скрыть невозможно, она обязательно отразится в глазах».
Сент-Клер такой реакции не заметил. Каждый из сидящих за столом слушал его с напряженным вниманием. Он продолжал рассказ о том, что удалось услышать и увидеть по видеозаписи.
— Без приготовлений, проведенных Вараком, мы не узнали бы о действиях, предпринятых против Ченселора. Именно против Ченселора, а не против дочери Макэндрю. Мы считаем, что это попытка сбить его с правильного пути, убедить в том, что отставка Макэндрю связана с событиями под Часоном, где он командовал войсками.
Зрачки у Париса расширились — его реакция была очевидной. Он сказал:
— Убийцы из Часона…
Острая боль пронзила грудь Сент-Клера. У него перехватило дыхание, и он не сразу овладел собой. Он бросил острый взгляд на Карлоса Монтелана. Слова, произнесенные им, холодили Сент-Клеру душу. Парис не мог их знать. В записи на пленке их не было, и Сент-Клер в своем рассказе их не употреблял.
— Что это значит? — спросил Венис, поудобнее устраивая в кресле свое грузное тело.
— Любой военный историк вам скажет, что такими словами характеризуют офицеров, участвовавших в боях под Часоном, — сказал Парис. — Это было равносильно самоубийству. Войска взбунтовались по всему фронту. Многие солдаты погибли от рук своих же офицеров. Это была стратегия с катастрофическими последствиями, в известном смысле поворотный пункт в войне. Если Макэндрю был там, то вполне вероятно, что совершенно неожиданно он встретил человека, ставшего в тот период одной из его жертв и впоследствии надолго затаившегося. Это и могло послужить причиной отставки генерала.
Сент-Клер внимательно смотрел на Париса — его объяснения были вполне убедительны.
— Есть ли какая-либо связь между всем этим и смертью генерала на Гавайях? — спросил Кристофер. Его узловатые пальцы дрожали.
— Нет, — с расстановкой ответил Браво. — Макэндрю убил Лонгворт.
— Вы имеете в виду Варака? — спросил с любопытством Уэллс.
— Нет, настоящий Лонгворт, но произошло это действительно на Гавайях, — объяснил Браво.
Его слова прозвучали как удар хлыста. Все устремили взоры на Сент-Клера.
— Как? Почему? — В голосе Вениса слышался гнев. Он был вне себя.
— Этого нельзя было предугадать, а значит, и предупредить. Как вам известно, Варак воспользовался именем Лонгворта при встрече с Ченселором. Это был источник, который он мог проверить, своеобразный трамплин. Ченселор рассказал о Лонгворте генералу Макэндрю, сообщил, что тот имеет доступ к досье. И вот после смерти жены генерал отправился разыскивать Лонгворта. И нашел.
— Значит, Макэндрю предположил, что только Лонгворту известно о событиях под Часоном, — задумчиво произнес Фредерик Уэллс. — Такая информация содержалась в досье Гувера, и только.
— Таким образом, снова все упирается в досье, — так же сварливо проговорил Кристофер.
— Знать это полезно, — заметил Баннер, взглянув на Браво. — Подтверждается ваше предположение: Часон — всего лишь уловка.
— Почему? — спросил Венис.
Уэллс повернулся к судье:
— Потому что других причин упоминать о Часоне не было. Зачем вообще его использовали?
— Я согласен. — Сент-Клер подался вперед, полностью овладев собой.
Первая ловушка Варака не сработала. Наступил момент ставить вторую, с двумя именами.
— Как я уже говорил в прошлый раз, Ченселор возобновил работу над романом. Вараку удалось ознакомиться с рукописью. Повороты событий романа поразительны. А еще появились два новых действующих лица. Одно из них — слегка замаскированный персонаж из его книги, а другое — встречается в его записях. Это человек, которого ищет Ченселор. Первый персонаж — журналистка Филлис Максвелл, второй — бухгалтер по имени Пол Бромли. Он работал в управлении общих служб. У кого-нибудь есть информация об этих людях?
Ни у кого такой информации не оказалось. Но имена были названы, вторая ловушка поставлена. «Если выводы Варака окажутся верными, — размышлял Сент-Клер, — то кто же попадется — Баннер или Парис, Фредерик Уэллс или Карлос Монтелан?»
Разговор затих. Браво дал понять, что совещание окончено. Он отодвинул было кресло, но тут раздался голос Уэллса:
— А Варак в прихожей?
— Да, он здесь, — подтвердил дипломат. — Как обычно, обеспечивает наш отъезд.
— Мне бы хотелось задать ему вопрос, однако сначала я задам его всем вам. В доме в Роквилле были установлены микрофоны. Вы говорили о звуках, которые свидетельствовали о вторжении каких-то людей в дом, о том, что они вели обыск в кабинете Макэндрю, однако при этом никто из них не произнес ни слова. Снаружи была установлена кинокамера, но и она ничего не зарегистрировала, так как налетчики оказались вне ее поля зрения. Получается, будто они знали об установке аппаратуры.
— К чему вы клоните? — резко спросил Монтелан. — Я не уверен, что мне нравится ваш намек.
Баннер взглянул на Париса. «Безошибочный шаг, — подумал Сент-Клер. — Граница проведена. Граница между львами. Между молодыми, которые восстают против стариков и друг против друга. И каждый из них рычит, отстаивая свое право быть вожаком».
— Мне это кажется странным. Досье было похищено таким образом и в такое время, что, по-видимому, смерть Гувера для похитителей не была неожиданностью. Месяцы интенсивного расследования ничего не дали. Один из лучших специалистов разведки докладывает, что ничего не обнаружил. У Браво рождается идея использовать для этой цели писателя Ченселора. Специалист разведки приводит план в исполнение. Писатель получает информацию и приступает к работе. Те, кто завладел досье Гувера, встревожены и принимают меры против Ченселора, причем действуют так нагло, что кажется, вот-вот обнаружат себя. Но на кинопленке мы никого не видим, а на магнитофонной ленте ничего не слышим…
— Вы хотите сказать… — подавшись вперед, начал Монтелан.