— Возможно, но маловероятно. Все дома здесь стоят на приусадебных участках размером три акра. Владельцами являются высокопоставленные работники Госдепартамента, которых предупредили, чтобы они держались от этого дома подальше.
— Так просто и предупредили?
— В этом нет ничего странного: дом предназначен для допросов перебежчиков.
— Вот он! — Элисон раздвинула портьеры.
Вдали, между каменными столбами ворот, они заметили фигуру человека в пальто. Он стоял на небольшом холмике на дороге, и его силуэт четко выделялся на фоне ночного неба.
— Да он просто так стоит, — сказал Питер.
— И не пытается пройти через ворота, — добавил Куин. — Он знает, что там установлены электронные устройства, и хочет дать нам понять, что ему об этом известно.
— Смотрите, — прошептала Элисон, — он пошевелился.
Человек шагнул вперед и поднял правую руку. Потом, будто совершая какой-то ритуал, сделал движение, словно разрубал воздух перед собой. Со стороны панели сразу послышалось жужжание, и один диск из белого сделался ярко-красным. Человек отступил на шаг влево и исчез в темноте.
— Что бы это значило? — спросил себя О’Брайен.
— Вы только что сообщили нам об этом, — подсказал Питер. — Он дает нам понять, что знает об электронных устройствах.
— Этим никого не удивишь. Большинство здешних домов имеют систему сигнализации.
Снова послышалось жужжание, и еще один диск загорелся ярко-красным светом. Затем почти одновременно зажужжали все диски. Какофония звуков, казалось, доносилась со всех сторон и била по барабанным перепонкам. Через тридцать секунд комната озарилась ярким светом.
О’Брайен взглянул на панель:
— Им известно о системе сигнализации все, абсолютно все. — Он подбежал к нише, в которой находилась рация, нажал кнопку: — Говорит Сент-Майклз-1, выходите на связь! Повторяю, говорит Сент-Майклз-1. Чрезвычайное положение!
Единственным ответом ему были атмосферные помехи.
— Говорит Сент-Майклз-1, выходите на связь! Чрезвычайное положение!
В ответ слышались только помехи, которые, казалось, усиливались.
С трудом ориентируясь в комнате, по которой плясали красные блики и тени, Питер осмотрелся.
— Телефон! — воскликнул он.
— И не пытайтесь, — остановил его О’Брайен, отходя от рации. — Они наверняка вывели его из строя. Линия молчит.
Линия действительно молчала.
— Что там с рацией? — спросила Элисон, стараясь говорить спокойно. — Почему вы не можете связаться?
Куин бросил на нее короткий взгляд:
— Они забивают частоту. По-видимому, им известны частоты, на которых работает наша рация, хотя их меняют каждый день.
— Попробуйте другую частоту, — настаивал Ченселор.
— Бесполезно. Где-то поблизости, в каких-нибудь пятидесяти ярдах, находится автоматическое устройство поиска радиоволн. Прежде чем я свяжусь с кем-нибудь и успею передать сообщение, они забьют и эту частоту.
— А, будь все проклято, попытайтесь!
— Нет, — сказал О’Брайен, опять бросая взгляд на панель. — Это именно то, чего они добиваются. Они хотят, чтобы мы потеряли голову от страха.
— Какая разница, потеряем мы голову от страха или нет? Вы сказали, что никто не сможет нас выследить, но нас выследили, а рация оказалась бесполезной. Я не очень-то полагаюсь на ваши стальные конструкции и пуленепробиваемое стекло толщиной два дюйма. Им не устоять перед парой ацетиленовых горелок и кувалдой!
— Ради Бога, делайте что-нибудь!
— Я не собираюсь делать ничего сверхъестественного. Просто через две или три минуты я попробую передать сообщение на прежней частоте. — Куин посмотрел на Элисон: — Идите наверх и проверьте окна в комнатах. Позовите нас, если что-нибудь заметите. Ченселор, отправляйтесь в столовую и проверьте окна там.
Питер не двинулся с места, лишь спросил:
— Что вы собираетесь делать?
— У меня нет времени для объяснений.
О’Брайен подошел к окну, расположенному по фасаду дома, и выглянул. Питер встал рядом с ним. Между столбами ворот они снова увидели фигуру человека, силуэт которого отчетливо вырисовывался на фоне ночного неба. Человек постоял не двигаясь секунд десять-пятнадцать, а затем вытянул перед собой обе руки.
Внезапно яркий луч прожектора прорезал ночную темноту.
— Там, со стороны фасада!.. — закричала Элисон сверху.
— Видим, — отозвался О’Брайен и повернулся к Ченселору: — Проверьте внутренние комнаты!
Питер побежал к короткому сводчатому переходу, который вел в столовую. Второй слепящий луч ударил прямо в окна. Питер отвернулся и закрыл глаза: от нестерпимо яркого света у него разболелась голова.
— Еще один, с тыльной стороны! — закричал он.
— И с этой тоже, — ответил О’Брайен из ниши гостиной. — Проверьте кухню на северной стороне!
Питер помчался в кухню. Как предсказывал Куин, четвертый луч прорезал зарешеченные окна на северной стороне. Питер снова прикрыл глаза. Это был какой-то ужас. Со всех сторон их ослепляли горячие потоки яркого света.
— Ченселор, идите наверх! — пронзительно закричал откуда-то из глубин дома агент. — Возьмите с собой Элисон и держитесь подальше от окон. Оставайтесь во внутренних комнатах. Быстрее!
Питер уже ничего не соображал, он мог только повиноваться. Он направился к лестнице и ухватился за перила. Поднимаясь по ступенькам, он услышал голос О’Брайена, в котором, несмотря на весь этот кошмар, чувствовались спокойствие и уверенность. Агент снова сидел за рацией:
— Если слышите меня, чрезвычайное положение отменяется. Сент-Майклз-1, повторяю: чрезвычайное положение отменяется. Мы подняли залив на запасное оборудование. Они в пути. Будут здесь через три-четыре минуты. Повторяю: держитесь подальше от района, чрезвычайное положение отменяется!
— Что вы делаете?! — завопил Ченселор.
— Черт вас побери, немедленно наверх! Возьмите Элисон и оставайтесь во внутренних комнатах.
— С кем вы заодно?
— Эти мерзавцы стараются сыграть с нами злую шутку. Они хотят выманить нас к окнам, а затем ослепить прожекторами.
— Что вы сказали?
— У нас есть один-единственный шанс! — заорал О’Брайен. — А теперь идите к Элисон и делайте то, что вам говорят. — Он вернулся к рации и снова нажал на клавишу микрофона.
Последних слов Питер уже не слышал. Он видел только, как агент укрылся за корпусом рации и стулом, прижимаясь к полу, но работы не прерывал. Ченселор устремился наверх:
— Элисон!
— Я здесь, в спальне.
Питер через холл ворвался в спальню. Элисон стояла у окна и, словно загипнотизированная, следила за происходящим внизу.
— Кто-то бежит…
— Отойди от окна!
Ченселор схватил ее, силой втащил в холл. И сразу услышал какой-то металлический звук, будто скребли по стеклу или перепиливали стальную решетку в окне спальни. Затем последовал оглушительный взрыв, и их швырнуло на пол. Толстое оконное стекло треснуло, осколки его разлетелись во все стороны, впиваясь в стены и пол, со звоном падали куски стальной решетки. Дом задрожал до самого основания, штукатурка покрылась трещинами, балки погнулись.
Крепко прижимая Элисон к себе, Питер сообразил, что они слышали не один, а два или даже три взрыва, которые прозвучали почти одновременно. Нет, было четыре взрыва — по одному с каждой стороны дома, освещаемого слепящими лучами прожекторов. О’Брайен оказался прав. Замысел противников состоял в том, чтобы выманить их к окнам, а затем пустить в ход взрывчатку. Если бы они остались стоять у окна, осколки стекла изрешетили бы их. Перерезанные кровеносные сосуды, голова и лицо в глубоких порезах, как это уже случилось с ним много месяцев назад на главной автостраде Пенсильвании. Питеру было мучительно сознавать, что кошмар прошлого вернулся…
— Ченселор, с вами все в порядке? Ответьте мне! — кричал откуда-то снизу О’Брайен резким голосом, в котором слышалась боль.
Питер уловил шум отъезжавших автомобилей.
— Да.
— Они уехали. — Теперь голос Куина звучал гораздо слабее. — Нам надо выбираться отсюда, и немедленно!
Питер выполз на лестницу, дотянулся до выключателя и зажег свет в холле. Внизу на нижней ступеньке, согнувшись и вцепившись в перила, лежал О’Брайен. Его лицо было залито кровью. Он поднял голову и пристально посмотрел на Ченселора.
Питер сидел за рулем неприметного автомобиля, а Элисон и О’Брайен устроились на заднем сиденье. Элисон поддерживала агента обеими руками. В правой руке и плече его засели осколки стекла, лицо и шею покрывали многочисленные порезы. Раны были неопасными, но болезненными.
— По-моему, нам следует отвезти вас домой, к жене, где вы сможете пригласить вашего домашнего врача, — сказал Питер. Он еще не оправился от пережитого ужаса, и дыхание его было учащенным.
— Слушайте меня, — отозвался О’Брайен, стараясь не думать о боли. — Моя жена считает, что я сейчас в Филадельфии, а домашний врач начнет задавать вопросы. Лучше воспользоваться услугами врача постороннего.
— В данной ситуации вопросы вполне обоснованы.
— Но наши ответы никто и слушать не станет.
— И все же так нельзя, — сказала Элисон. — Питер прав.
— Нет, не прав. — О’Брайен поморщился от боли. — Мы, как никогда прежде, приблизились к досье. Нам необходимо найти и заполучить их. Для нас это единственный выход.
— Почему? — спросил Питер.
— «Цитадель» в Сент-Майклзе считается запретной зоной. Она принадлежит правительству и стоит четыре миллиона долларов. Никто не имеет права сюда проникнуть.
— Но вы-то проникли в нее, — перебил агента Ченселор.
— Парадоксально, но это был не я, не О’Брайен… — Куин шумно вдохнул воздух, боль отпустила, и он продолжал: — Если в Госдепартаменте или в Бюро когда-нибудь узнают, как часто я лгал и сколько тайн выдал, меня запрячут в федеральную тюрьму лет на двадцать. Я нарушил все данные мной клятвы.
Питер почувствовал расположение к этому человеку и спросил:
— Что же произошло?
— В случае с Госдепартаментом я воспользовался именем Варака. Он был специалистом по работе с перебежчиками, а я знал порядок получения разрешения на право пользования «цитаделью». Бюро и раньше занималось перебежчиками. Я сказал, что это была совместная операция ФБР и Совета национальной безопасности. Варак у них вне подозрений.