— Допустим. Не знаю, как вы это раскопали, но я с гордостью ношу это имя.
— Быть может, у вас и были для этого основания, пока вы не выступили против них.
— Против кого?
— Против Баннера, Париса, Вениса и Браво. Вы предали их.
— Предал их? Предал Париса? Вениса? Вы сами не понимаете, что говорите.
— Часон! Часон фигурирует в досье Гувера, а досье у вас.
Джейкоб Дрейфус застыл от изумления, которое, как в зеркале, отразилось на его костлявом, похожем на череп лице:
— Боже милостивый! И вы верите этому?
— Вы сотрудничали с Госдепартаментом?
— Довольно часто.
— Для вас не составило бы труда выяснить, где находится «цитадель», если бы вы задались целью?
— Возможно, если бы я знал, что это такое.
— Вы знали, что Варака больше нет в живых?
— Нет в живых Варака? Этого не может быть!
— Вы лжете.
— А вы безумец, и опасный безумец. Все, что вы написали, необходимо уничтожить. Вы сами не сознаете, что натворили. Свыше сорока лет я служил родине, затратил бесчисленные миллионы… Вы должны понять это. Или я заставлю вас понять!
Происходило невероятное. Дрейфус дрожащей рукой полез в карман пальто. Питер догадался, что старик хочет достать пистолет, и попытался остановить его:
— Не делайте этого! Ради Бога, не делайте…
— У меня нет выбора.
Питер увидел, как за спиной Дрейфуса, из кустарника, покрывавшего дюны, выросла фигура О’Брайена. Наверное, он рассуждал так же, как Питер: Дрейфус пытается вытащить пистолет. Он пришел один, но пришел вооруженным. И в крайнем случае он был готов убить.
Ченселор нащупал револьвер в кармане, нашел спусковой крючок и вдруг почувствовал, что нажать на него не сможет.
Вой ветра не заглушил звука выстрела. Голова Дрейфуса дернулась назад, из развороченного горла хлынула кровь. Тело его неестественно выгнулось, и он боком упал на песок. О’Брайен опустил пистолет и побежал через дюны. А Кристофер, мертвый, остался лежать на пустынном, открытом всем ветрам пляже.
И тут Питер заметил, что держал в руке Дрейфус. Это был сложенный лист бумаги. Не пистолет, а письмо. Ченселор опустился на колени, охваченный отвращением, и взял бумагу. Поднялся, тяжело и прерывисто дыша. Боль в висках мешала ему сосредоточиться. Рядом с ним стоял О’Брайен. Он взял лист бумаги и развернул его. Вместе они прочитали написанное. Это была ксерокопия письма, адресованного Парису.
««Инвер Брасс» необходимо распустить. Венис и Браво согласны. Я прочел это в их глазах, хотя мы и не обсуждали этот вопрос. Воспоминания пожирают нас. Мы стары, и нам недолго осталось жить. Больше всего меня беспокоит то, что конец может наступить для одного из нас или для всех нас до того, как мы успеем сделать все необходимое для роспуска организации. Или, что еще хуже, мы впадем в старческий маразм, и из наших дряхлых глоток будет вырываться лишь предсмертное хрипение. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Поэтому прошу вас, если подобное с нами случится, сделать для одного или для всех нас то, чего мы не сможем сделать сами. В отдельном конверте через посыльного вам посланы таблетки. Дайте их незаметно старикам и помолитесь за нас. Если же вам это покажется невыполнимым, передайте письмо Вараку. Он все поймет и сделает то, что нужно. Наконец, несколько слов о Баннере. Его слабость — в безграничной вере в свои необычайные способности. Он непременно поддастся искушению продолжить дело «Инвер Брасс». Этого ни в коем случае нельзя допустить. Наше время прошло. Если он будет настаивать, Варак сообразит, что предпринять. Таково наше решение.
Кристофер».
— Он сказал, что ничего не знает о «цитадели», — проговорил тихим голосом Питер.
— Он не знал и о смерти Варака, — мягко добавил О’Брайен, перечитывая письмо. — Это не он.
Ченселор отвернулся и бесцельно побрел к воде. Он упал на колени прямо среди плещущих волн, и его вырвало.
Потом они зарыли тело Джейкоба Дрейфуса в дюнах. В тот момент угрызения совести их не мучили. Для этого просто не было времени.
Фредерику Уэллсу они назначили встречу не на пустынном пляже. Человек, известный под псевдонимом Баннер, должен был явиться на поле, расположенное на западе от Балтимора, южнее автострады 40. О’Брайен хорошо знал это место — там находился тайник, через который его осведомитель передавал ему информацию. Дорога делала на этом участке изгиб, и здесь не было ни открытых всю ночь кафе, ни бензозаправочных станций. Со всех сторон к ней подступали поля, казавшиеся в темноте болотами.
Питер ждал Уэллса в нескольких сотнях ярдов от насыпи, где тому было приказано оставить машину. Он смотрел на мигающие фары проносившихся мимо автомобилей, и огни их, преломляясь в каплях дождя, который щедро поил влагой поле и пронизывал холодом все его тело, увеличивались в размерах. О’Брайен притаился на полпути к насыпи с оружием наготове. Он снова подробно объяснил Питеру, как надо действовать. При малейшей опасности тот должен был обезвредить Фредерика Уэллса, угрожая ему оружием, а в случае необходимости — стрелять. В целях дополнительной предосторожности О’Брайен запасся фонариком. Если Уэллс приедет не один, то Куин зажжет фонарик и, прикрыв руками рефлектор, опишет им несколько кругов. Для Питера это будет сигналом: он должен бежать через поле к дороге, где их в машине ждет Элисон.
На дороге два раза нетерпеливо просигналили. Какой-то автомобиль замедлил ход и выехал на обочину, а водитель ехавшей следом машины резко свернул в сторону и, очевидно рассердившись, нажал на акселератор.
Автомобиль остановился у насыпи, и из него появилась одинокая фигура. Это был Фредерик Уэллс. Он подошел к изгороди, возвышавшейся над полем, и стал всматриваться в темноту сквозь пелену дождя.
На противоположном конце насыпи вспыхнул и тут же погас огонек — это подал сигнал О’Брайен: Уэллс приехал один, и не было никаких явных признаков, что он вооружен. Питер с места не двинулся: Баннер сам должен был подойти к нему. Вот он перелез через изгородь и стал спускаться вниз. Ченселор пригнулся в мокрой траве и вытащил пистолет.
— Выньте руки из карманов! — закричал он, выполняя инструкции О’Брайена. — Идите прямо и медленно, опустите руки.
Уэллс остановился и некоторое время стоял неподвижно под дождем, а затем выполнил команду. Опустив руки, он шагнул на окутанное темнотой поле. Когда он был в полутора ярдах, Питер быстро поднялся из травы:
— Стойте!
От неожиданности Уэллс широко раскрыл рот, зрачки у него расширились.
— Ченселор? — Застыв под проливным дождем, он сделал несколько глубоких вдохов, не говоря при этом ни слова, чтобы дыхание снова стало ровным. Он часто прибегал к этому упражнению, позаимствованному в странах Востока, — оно помогало отключиться от всех мыслей и успокоиться. — Послушайте, Ченселор, — заговорил наконец Уэллс, — вы взялись за безнадежное дело. Вы свели дружбу с плохими людьми. И если у вас осталась хоть капля любви к этой стране, вы назовете их имена. Одно имя мне, конечно, известно. Назовите других.
Питер был изумлен — Уэллс взял инициативу в свои руки.
— О чем вы говорите?
— О досье от М до Z. Досье у них, и они используют вас. Не знаю, что они вам обещали, вернее, что он вам обещал. Если речь идет о вашей жизни, то я вам ее гарантирую, а мое слово имеет куда больший вес, чем его. Разумеется, и женщине я гарантирую жизнь.
Ченселор вглядывался в скрытое темнотой, мокрое лицо Фредерика Уэллса:
— Вы думаете, что кто-то подослал меня? Что я просто связной? Я же не упоминал о досье, когда мы разговаривали по телефону.
— А вы думаете, что об этом надо было упоминать? Остановитесь, ради Бога! Гибель «Инвер Брасс» — не выход из положения. Не позволяйте им сделать это!
— «Инвер Брасс»? — Питер вспомнил о написанном от руки письме, которое сжимали пальцы убитого, о письме Кристофера к Парису: ««Инвер Брасс» необходимо распустить…»
— Не давайте втянуть себя в это, Ченселор! Неужели вы не видите, что он наделал? Он очень умело обработал вас, вы слишком быстро узнали о многом. Вы вплотную подошли к его разоблачению. Теперь он не может вас убить, так как знает, кого мы заподозрим, поэтому он рассказывает вам всякие небылицы, выдает «Инвер Брасс», лжет, чтобы с вашей помощью настроить нас друг против друга.
— Кто же это?
— Тот, у кого досье, — Варак!
— О Господи… — Внутри у Питера словно что-то оборвалось — Фредерик Уэллс не похищал досье.
— У меня есть план, — продолжал Уэллс скрипучим, гнусавым голосом, но Питер уже не слушал его: все вдруг стало казаться ему бессмысленным. — План, который поможет вам освободиться и вернуть досье. Их совершенно необходимо вернуть. Вы сообщите Вараку, что он никогда не сможет доказать связь между «Инвер Брасс» и майскими событиями. Не сохранилось никаких протоколов, никаких документов… Убивала не «Инвер Брасс», а Варак. Он мастерски выполнил свою работу, не оставив никаких следов, которые указывали бы на его связь с нами. Но у меня есть основания задать ему щекотливые вопросы. О каждом его шаге. И я задам их… Начиная с десятого апреля и кончая ночью первого мая. Я сделаю это таким образом, что сразу станет ясно, кто убийца. А мы, как всегда, будем в тени. Передайте ему это.
Питер с трудом осмысливал услышанное: правда, полуправда, ложь, какие-то предположения, даты, обвинения.
— Вы думаете, что Варак предал остальных?
— Уверен в этом. Вот почему нам надо действовать сообща. Сейчас я нужен стране. А досье у Варака!
Дождь превратился в самый настоящий ливень.
— Убирайтесь отсюда! — сказал Питер.
— Но прежде вы должны дать мне слово.
— Убирайтесь!
— Вы не понимаете… — Уэллс явно не привык к такому обращению. Его заносчивость сменилась отчаянием. — Я нужен стране. Я должен возглавить «Инвер Брасс». Остальные стары и слабы. Их время прошло. Только я способен на это! Досье должны быть моими. Среди них есть досье и на меня!