— Хочу.
Ключи были в зажигании. Питер поставил старого дипломата к капоту и ощупал его карманы. Оружия он не обнаружил. Это озадачивало. Непонятно было и то, что Сент-Клер оставил ключи в машине. Автомобиль в критической ситуации мог оказаться спасением, и руководителю «Инвер Брасс» следовало бы это знать.
Выключив фонарик, Питер подтолкнул Сент-Клера пистолетом к ступенькам, ведущим на веранду. Подведя к перилам, он развернул старика к себе лицом.
— Если я опоздал, прошу меня извинить, — сказал дипломат. — Вот уже двадцать лет, как я не вожу машину.
Слова Сент-Клера объясняли странное блуждание света автомобильных фар на шоссе и свидетельствовали о том, что он испытывал страх. Вероятно, он не стал бы так рисковать и не поехал бы ночью по незнакомым дорогам, если бы этого можно было избежать.
— И все-таки вы приехали.
— Я не мог отказаться. Вы раскрыли моего человека, обнаружили передатчики. Вы, конечно, все равно бы догадались, кто организовал слежку.
— Значит, догадался бы?
— Я не специалист в таких делах. Вот Варак — другое дело. А я даже не знаю, где берут эти передатчики.
— Не могу в это поверить. Руководитель «Инвер Брасс» должен быть более изобретательным.
Сент-Клер отодвинулся в темноту. Упоминание об организации, по-видимому, причиняло ему боль.
— Значит, вам рассказали… — медленно произнес он.
— Вас это удивляет? Я ведь предупреждал, что мне известно, кто такие Венис, Кристофер, Парис, Баннер, а также Браво. Почему бы мне не узнать, что такое «Инвер Брасс»?
— А еще что вы узнали с тех пор?
— Достаточно, чтобы до смерти испугаться. В течение сорока лет никому не известные люди тратят бесчисленные миллионы, чтобы навязать стране свою волю.
— Вы преувеличиваете. Мы лишь помогали ей в периоды кризиса. Так будет точнее.
— А кто определял наличие кризиса? Вы?
— У кризиса есть одна особенность: когда он наступает, это сразу все чувствуют.
— Нет, не всегда и не все.
— Мы располагали информацией, которая недоступна вашим «всем».
— И вместо того чтобы довести эту информацию до общественности, вы действовали самостоятельно.
— Наши действия, в сущности, были актами благотворительности. В конечном счете это делалось в интересах «всех», о которых вы говорите. Для себя нам никогда ничего не было нужно. — Сент-Клер даже голос повысил, пытаясь защитить «Инвер Брасс».
— Благотворительность можно осуществлять и открыто. Почему же вы этого не делали?
— Потому что такая благотворительность не затрагивает корней, той главной причины, по которой она стала необходима. Ее действие всегда непродолжительно.
— По-вашему, решение наших проблем нельзя доверять людям, которых мы именно для этого и избираем на государственные должности.
— Вы упрощаете нашу точку зрения, господин Ченселор. И делаете это намеренно.
— Думаю, лучше иметь дело с далеко не совершенной официальной системой, чем с какой-то скрытой от наших глаз организацией.
— Это софистика. Нетрудно доказать, насколько важно соблюдать гражданские права, но, пока вы будете за это бороться, число очагов недовольства будет неудержимо расти, и, если они сольются в единый очаг, произойдет такой взрыв насилия, какого вы и представить себе не можете. И когда это случится, вас лишат даже права жить, как вам хочется, лишат всех ваших свобод. Это же элементарно. В течение многих лет мы пытались сдерживать рост недовольства. А теперь вы хотите нам помешать?
Питер вынужден был признать, что слова Сент-Клера не лишены логики. Этот выдающийся и в то же время коварный, неискренний человек так расписывал свою деятельность, что она и впрямь начала казаться проявлением добродетели. Он заставил Ченселора защищаться, увел его от сути их разногласий. Но нельзя забывать, что Сент-Клер — монстр, что его руки обагрены кровью.
— Существуют и другие пути, — сказал вслух Питер, — другие решения.
— Возможно, только я не уверен, что они будут найдены еще при нашей жизни. И уж ни в коем случае не при моей. Может быть, поиски решения сами по себе способствуют предотвращению насилия. Во всяком случае, мы на это надеялись.
Внезапно Питер перешел в наступление:
— Но одно из ваших решений все же опиралось именно на насилие. Правда, в качестве приманки вы использовали частицу правды.
— О чем вы говорите?
— Вы убили Гувера! Ведь именно «Инвер Брасс» приказала убить его?
— Откуда вы… Кто вам… — Он был не в состоянии произнести фразу до конца.
— Это не важно. Важно, что такое решение было принято и осуществлено. Вы без всякого суда и следствия вынесли человеку приговор и привели его в исполнение. Вы якобы имели на это право в отличие от остальных людей, господин посол? Так-то вы боретесь с ненавистным вам насилием?
— У нас были серьезные основания.
— Да, я знаю, вы считали его убийцей, до вас дошли слухи о так называемых «отрядах смерти». Но убийство — не выход из положения. Если вам что-то стало известно, вы должны были открыто заявить об этом. Все вы…
— Ничего бы из этого не вышло. Я уже говорил, что тому были причины.
— Вы имеете в виду другие причины?
— Да!
— Досье?
— О Господи! Конечно досье!
— Вы не можете так поступить! У вас есть необходимые доказательства, чтобы привлечь Гувера к суду. Пусть предстанет перед судом и выслушает приговор страны… Ведь есть же законы!
— Есть досье… Те, кто осмелятся на какой-либо шаг, будут скомпрометированы… И сделают это те, кто предпочтет выжить, а не бороться…
— Значит, вы сами не лучше, чем он.
— Вы лучше, чем он, — спокойно сказал Ченселор.
— Всем сердцем и душой мы верили в то, что лучше!.. — воскликнул Сент-Клер, оправившись от шока и постепенно приходя в себя. — Я не могу поверить во все это. Оказывается, я не знал Варака, не понимал, что им руководило.
— Не надо так говорить о нем, — холодно заметил Питер. — Я презираю этого человека, но он отдал за вас жизнь. Это вы ввели его в заблуждение.
— Неправда! Никогда!..
— Так было все время. Варак был тем самым Лонгвортом, который проник в здание ФБР в ночь убийства Гувера. Он изъял досье и передал их вам.
— Да, досье от А до L. Этого мы и не отрицали. Они были нами уничтожены. Но досье от М до Z пропали, и до сих пор неизвестно, у кого они.
— Все не так! Варак действительно думал, что они пропали, а вас это устраивало.
— Вы сошли с ума, — прошептал Сент-Клер.
— В ту ночь вместе с Вараком были еще два человека. Один из них или оба очистили и подменили папки или сложили их вместе, а возможно, они просто солгали, что часть досье отсутствует. Дело обстояло именно так. Вы знали, что Варак не пойдет ни на какие компромиссы в вопросе о досье, поэтому решили его обмануть.
— О нет, вы ошибаетесь! — замотал головой Сент-Клер, и лицо его исказилось от мучительных переживаний. — Признаю, что ваша версия выглядит правдоподобно и даже остроумно, но в действительности все обстояло иначе.
— Оба этих человека исчезли. Их имена вымышленные, всего лишь прикрытие. Установить их личности невозможно.
— Так было сделано совсем по другой причине. Убрать Гувера было необходимо. Однако общественность не потерпела бы даже намека на еще одно политическое убийство. Воцарился бы хаос, что позволило бы дорваться к власти фанатикам, готовым отбросить все конституционные принципы. Мы не могли оставлять следы, поверьте мне.
— Вы все время лгали, лжете и теперь! Я не верю ни одному вашему слову. Вы меня не убедите.
— И все-таки надеюсь, мне это удастся, — после небольшой паузы задумчиво сказал Сент-Клер. — Сначала я попытаюсь объяснить вам, почему мы были вынуждены это сделать. Я вверяю в ваши руки мою жизнь, все, за что я боролся в течение пятидесяти лет…
— Сначала объясните, почему был убит Гувер, — резко прервал его Питер.
— Гувер превратился в настоящего властелина ФБР, а само Бюро стало правительством в правительстве. Не существовало даже строгого порядка подчиненности должностных лиц. Бюро представляло собой организацию с аморфной, очень неопределенной структурой. И Гувер стремился сохранить такое положение. Он допускал серьезнейшие нарушения законности. Никто не знает, как далеко зашел бывший директор ФБР, но имеется достаточно доказательств, что он не останавливался и перед убийством. Известны случаи шантажа. Обо всем этом в Белом доме знали. Уже одного этого достаточно, чтобы считать наше решение оправданным. Однако были и другие соображения, сделавшие его окончательным и бесповоротным. На базе ФБР возникла своеобразная организация, вернее, группа с весьма неопределенной субординацией. Вокруг Гувера сгруппировались порочные, беспринципные люди, которые всячески обхаживали его, льстили, делали вид, что боготворят. На самом же деле они преследовали одну-единственную цель — завладеть досье Гувера. Располагая ими, они получили бы возможность установить контроль над всей страной. Необходимо было убрать Гувера до того, как эти люди и директор Бюро сумеют договориться. — Сент-Клер замолчал. Было заметно, что он устал и его терзают сомнения.
— Я не могу согласиться с вашими доводами, — сказал Питер, — но многое мне стало понятно. А теперь объясните, как вы собираетесь вверить мне дело всей вашей жизни.
— Я верю в способность человека в напряженнейшие моменты интуитивно чувствовать правду, какой бы она ни была. Сейчас такой момент наступил. Лишь двое во всем мире знали подробности убийства Гувера — человек, разработавший план покушения, и я. Один из двоих уже мертв. Он умер у вас на глазах. В живых остался только я, а план покушения — мой последний довод. Любая стратегия, разработанная человеком, несовершенна, всегда найдутся какие-то изъяны. Надо лишь знать, где их искать. Я расскажу вам, в чем состоял наш план, и это будет моя последняя попытка убедить вас. Раскрывая план, я не только вверяю вам свою судьбу, но и выношу на ваш суд дело всей моей жизни. И для меня не так важно, сколько мне осталось жить, как то, сумеете ли вы понять меня и правильно распорядиться полученными сведениями. Вы согласны? Вы позволите мне попытаться убедить вас?