Далее на переборках зажглись таблички «но смокинг», послышался свист запускаемых турбин – лайнер плавно покатил к месту старта. Там он на минуту встал (свист моторов перешел в рев), чуть задрожал корпусом и принялся набирать разбег, все убыстряясь. Еще несколько секунд – под крылом поплыла взлетная полоса, потом зелень рощ, которые сменила бескрайняя синева моря…
Турбины умиротворяющее гудели, стюардессы, мило улыбаясь и играя бедрами, развозили на тележках напитки и сувениры, в салоне царили спокойствие и благодушие. Когда одна из стюардесс оказалась рядом, я попросил у нее коньяк, который незамедлительно принялся смаковать, рассматривая воздушное пространство. За иллюминатором плыл воздушный океан, а под ним расстилалась бесконечность облаков, принимающих самые фантастические очертания. Воздушные замки сменялись человечьими профилями с головами, те превращались в диковинных зверей с птицами и так далее.
Коньяк приятно расслаблял. Оторвавшись от созерцания, я зевнул, поставил пустой бокал на откинутый перед собой столик и уснул. Под гул турбин и убаюкивающий свист вентиляции. Мне снился сказочный Бутан, и я в золотой одежде ламы, проповедующий пастве небывалое. Тысячи людей с благоговением внимали, в перерывах я изрекал мантры, состояние было близкое к оргазму. Потом кто-то из верующих громко заорал: «Всем сидеть! Не двигаться! Это угон!»
Видения исчезли.
На сиденье сбоку от меня лежал открытый футляр скрипки, а рядом, в проходе, высился латинос, потрясая в руке куцым израильским «Узи» с торчащим из рукоятки магазином. У открытой двери кабины пилотов, направив туда браунинг, что-то орал второй, араб в белом балахоне, а в хвостовой части, демонстрируя в руке гранату, скалился здоровенный негр. У меня по коже пошли мурашки.
– Ни хрена себе, – прошептали губы, а мозг стал лихорадочно соображать, что делать.
– Сиди тихо, не рыпайся, – тут же дал внутри совет чекист. – Как в таких случаях учили.
– И запоминай их приметы, чтоб потом дать показания властям, – добавил прокурор. – Это важно. – Не, лучше дай бандиту в лоб, – возбудился шахтер. – Что делают, суки!
– А потом вырви ствол и с «Варягом» вперед! – призвал моряк.
Внутри все смешалось в противоречиях. Как результат, я попытался вскочить и тут же получил от латиноса удар железякой по голове. Там вспыхнуло и погасло.
Глава 4На берегах Ориноко
Я открыл глаза и почувствовал сильнейшую ломоту в затылке. Лайнер, воя турбинами, тянул над бескрайним лесным морем с артериями рек внизу… которые стремительно приближались.
В салоне царили хаос и вопли перепуганных людей, сверху на головы рушился багаж из открывшихся ячеек. Еще через несколько секунд, заваливаясь набок, «Конкорд» стал задевать правой плоскостью верхушки деревьев, потом его тряхнуло, и самолет стал разваливаться на части.
Все вокруг заполнили душераздирающие крики. Сбоку от меня треснула обшивка – разверзлась громадная дыра, кресло сорвало с кронштейна и вместе со мной высосало в аэродинамическую воронку.
– Мама! – заорал я, в бешеном вихре несясь по спирали вниз, а потом ухнул в высокий фонтан брызг.
«Б-б-у-у», – задолбило в ушах, в рот хлынула вода, а в глазах зарябили пузырьки воздуха. Тело в конвульсиях забилось в глубине, последним усилием воли я рванулся вверх и, кашляя, всплыл на поверхность. Там, отплевываясь, чуть отдышался, огляделся и увидел, что нахожусь неподалеку от берега обширного водоема. Справа со скального плато в водоем низвергался несколькими каскадами водопад, а впереди темнели густые заросли. Из последних сил, стеная и хрипя, я поплыл в их сторону, выбрел из воды и рухнул на песок у ближайших деревьев.
Когда очнулся, солнце поднималось над горизонтом. Электроника наручных часов показывала восемь утра, все тело нестерпимо болело.
– М-да, – с трудом поднявшись на ноги, взглянул я в небо, откуда вчера рухнул, а затем перевел взгляд на череду лесных великанов со срезанными верхушками. – Повезло мне, в отличие от других туристов.
Затем подошел к воде, ополоснул лицо, хлебнул пару раз из ладони и поплелся в сторону зарослей, откуда слышалось пение птиц и другие, непонятные мне звуки. При ближайшем рассмотрении заросли оказались джунглями – такие я видел только в кино, что вызвало изрядное беспокойство. Но делать нечего, нужно было как-то выбираться.
В сторону падения самолета я не пошел, ибо местность была явно непроходимой, да и вряд ли кто из летевших вместе со мной остался жив при таком раскладе. Решил направиться вдоль водного пути, поскольку озеро, в которое упал, скорее всего, было речным заливом. На это указывало медленное течение воды и теряющиеся вдали берега. Что внушало благие надежды. Как известно, все реки впадают в море или океан, по их берегам селятся люди, а потому следовало двигаться по течению вниз. Других вариантов не было.
Но для начала следовало подкрепиться. В последний раз я ел много часов назад, организм требовал калорий. В карманах штанов и пиджака, которые выглядели не лучшим образом, помимо бумажника с влажным паспортом и франками, а также зажигалки с размокшей пачкой сигарет да перочинного ножа, больше ничего не имелось. Разложив все это добро для просушки на плоском камне у берега и прихватив с собой нож, я направился в заросли леса, надеясь там найти чего-нибудь съедобное. Не получилось.
Перевитые лианами деревья были неизвестных мне пород, и бананов или кокосовых орехов на них не наблюдалось, хотя в кронах носились и орали небольшие рыжие обезьяны, обеспокоенные появлением незваного гостя. На разнообразных кустарниках подлеска ягод тоже не имелось и, спустя час, я не солоно хлебавши вернулся на берег. Усевшись на камень, проверил россыпь сигарет с зажигалкой (они высохли и годились в дело), размяв одну, закурил. Надеясь обмануть желудок. Глаза меж тем блуждали по берегу и неожиданно узрели метрах в тридцати впереди движущийся со стороны песчаной дюны к воде выпуклый объект.
– Дак это ж!.. – я едва не подавился сигаретой. И припустил в ту сторону.
Через минуту потенциальный обед в виде здоровенной черепахи лежал нижним щитком вверх, по инерции шевеля лапами, а я довольно потирал руки – подфартило! Затем в голове мелькнула мысль: а откуда она ползла?
– Известно, откуда, – подсказал внутри моряк. – Не иначе, откладывала яйца.
– Какие на хер яйца! – возмутились там же остальные. – Давай, кончай ее и на огонь! Жрать очень хочется!
Тем не менее я прошел по следам, оставленным пресмыкающимся, и в начале их нашел горку песка. А раскопав, обнаружил в глубине полсотни светлых крапчатых яиц. Величиной с гусиные, кожистые и мягкие на ощупь. «Живе-ем», – облизнулся, складывая их в подол рубахи.
Спустя еще час Этьен Готье сидел в тени деревьев у догорающего костра и с удовольствием поедал яйца. По вкусу они напоминали куриные, но были более нежными и маслянистыми. Черепаху я поместил в выкопанную неподалеку в песке яму.
Огородив ее для надежности срезанными в лесу прутьями.
– Ну вот, – сыто икнул во мне моряк, когда трапеза была закончена. – Слушай всегда меня.
Остальные составляющие помалкивали. Не иначе, им было стыдно.
После обеда я уснул, сунув под голову пиджак, сладко и безмятежно. Пробуждение было не из приятных. Рядом стояли три коричневых дикаря с копьями в руках и тихо перешептывались. Заметив, что я открыл глаза, они отпрыгнули в сторону и нацелили копья. Явно собираясь прикончить.
«Не иначе, каннибалы! – мелькнуло в голове. – Щас заколют и сделают кай-кай. Такое уже было с мореплавателем Джеймсом Куком».
Но, как известно, русские не сдаются. В следующий момент я вскочил, схватил лежавший рядом перочинный нож и принял боевую стойку.
– Ну, кто первый? Начинай! Попишу гады! – заорал на великом и могучем.
От моего клича с ближайших деревьев сорвалась стая попугаев, а самый рослый и мускулистый из дикарей (другие были много ниже) выпучил глаза:
– Ни хрена себе, русский?!
Теперь уже опешил я, но быстро овладел собою и сказал:
– Вообще-то я француз. А это просто так. С перепугу.
– Да ладно, – ухмыльнулся здоровяк. – Я тоже вроде как индеец. – После чего пробалаболил что-то своим. Дикари опустили орудия убийства.
Чуть позже стороны сидели друг против друга на песке, скрестив ноги, и вели дипломатическую беседу. В ней участвовали я и тот, что знал русский. Остальные с интересом меня рассматривали. При этом выяснилось, что вместо Бутана я попал в Венесуэлу, нахожусь на берегу великой реки Ориноко, а аборигены – индейцы племени пираха.
«Вот тебе бабушка и Юрьев день, – расстроено подумал я. – Это ж надо куда занесло. Гребаные террористы».
– Да, брат, влип ты по самые не горюй, – покуривая мою сигарету, значительно изрек здоровяк, оказавшийся вождем племени.
Его звали Андрей, а у соплеменников Кайман, и парень был украинцем. В свое время он закончил мореходку в Херсоне, плавал штурманом в торговом флоте, но случилась беда: при заходе в порт Каракаса загулял в местных кабаках и отстал от судна. Затем был таксистом в Маракайбо и собирал каучук в сельве, а потом пристал к индейцам, став вождем их племени.
– Вообще-то пираха раньше жили в Бразилии, но потом ушли сюда, на Ориноко, – сообщил Андрей, мечтательно пуская кольца дыма. – Тут рай земной. Честное слово.
О себе я рассказал, что наполовину француз (мать была русская), по профессии журналист, летел в Бутан сделать репортаж, но не привелось. Какие-то отморозки захватили самолет, а потом случилась то, что случилось.
– Не забирай в голову, – рассмеялся Кайман. – Что Бог не дает, все к лучшему. А репортаж можешь написать о нас, – кивнул на своих спутников. После чего представил их мне. Одного звали Кокои, второго Ораха. Те поочередно хлопнули себя ладонями по груди, согласно кивая головами.
Желая закрепить знакомство, я предложил зажарить сидевшую в яме черепаху, а к ней испечь оставшиеся эмбрионы, что было воспринято гостями с воодушевлением. Индейцы тут же вытащили рептилию наверх, быстро лишили ее жизни и принялись разделывать. Я же оживил все еще тлеющий костер охапкой сучьев, а Кайман, сходив к приткнутой у берега лодке, вернулся с оплетенной лианой тыквенной бутылью, в которой что-то заманчиво булькнуло.