– Сунлинь, – не раздумывая, сказал Кайман. – Думаю, он согласится.
Выйдя во двор и щедро расплатившись со спутниками, которые уже собирались в обратную дорогу, мы сделали ссыльному соответствующее предложение. Тот расплылся в улыбке.
– Я буду вам верным слугой, уважаемые ла, – низко поклонился. – За кров, одежду и еду. Большего мне не надо.
– Каждый труд должен оплачиваться, – назидательно произнес я. – Ты будешь получать достойное жалование.
Для полноты ощущений мы подарили погонщику осла вместе с упряжью, и тот рассыпался в благодарностях.
– А теперь, Сунлинь, разыщи-ка нам хозяина, – обратился к китайцу Кайман. – У нас к нему разговор. После чего мы вернулись в комнату.
– Я к вашим услугам, – появился через несколько минут владелец караван-сарая. – Чего святые люди желают?
– У нас к вам разговор, – сидя на циновке поверх ковра, многозначительно изрек я. – Присаживайтесь.
– Весь внимание, – сделал умильное лицо толстяк, с кряхтеньем опустившись напротив.
– Мы с достопочтимым ламой Кайманом, – указал я четками на приятеля, – хотели бы приобрести в городе хороший дом. Вы не согласились бы нам в этом помочь? Естественно за плату.
– Всегда к вашим услугам, – оживился тот. – Послать за человеком?
– Кто он?
– Посредник в торговых делах и мой добрый знакомый, – ответил владелец караван-сарая.
– Хорошо, мы ждем, – благосклонно кивнул я. – Посылайте.
Спустя полчаса во двор на муле въехал представительный старец, спешился и прошел к ожидавшим. Выслушав нас, он спросил, в какой части города нужен дом и располагаем ли мы достаточными средствами.
– На этот счет можете не беспокоиться, уважаемый – ответил Кайман. – Их у нас достаточно. А дом, я подчеркиваю – добротный и с хозяйственной постройкой для скота, нам нужен в тихом и красивом месте.
– Я понял, – наморщил лоб старик. – Постараюсь найти такой. Как скоро это вам надо?
– Чем быстрее, тем лучше, – сказал я. После чего, обсудив детали, мы договорились встретиться вечером.
Когда по двору процокали копыта, мы с Кайманом, оставив Сунлиня на хозяйстве, стали готовиться к визиту к Панчен-Ламе. Для чего посетили одну из городских бань, где хорошо попарились и воспользовались услугами парикмахера, а заодно купили новую одежду. Старая была прожжена на стоянках у костров и поистрепалась в дороге.
Имевшееся у меня письмо, безусловно, было подспорьем для начала мессианской деятельности, но следовало «показать товар лицом», и я пробудил внутреннюю суть. То есть составляющих. Приказав им выдать что-либо актуальное на ближайшее время.
Они поднапрягли извилины и сообщили, что спустя три недели на Таиланд обрушатся муссонные дожди, которые приведут к небывалому наводнению и гибели более ста тысяч населения.
– Ясно, – сказал я. Отдыхайте. До связи.
После чего, когда мы вернулись в караван-сарай, сообщил Кайману об очередном прозрении.
– Весомое дополнение к нашей индульгенции, – выслушав его, одобрил вождь, и на следующее утро, прихватив письмо, мы отправились во дворец Потала на аудиенцию с Панчен-Ламой. Это был второй по рангу иерарх после Далай-ламы, последний, спасаясь от коммунистического режима, уже много лет находился в эмиграции, злобствуя и проклиная захватчиков.
Высоко вознесшийся над долиной, построенный в седьмом веке дворцовый комплекс по праву считался одним из чудес света, являлся местом обитания всех Далай-лам и символом Тибета. Обозрев его с фасада и поудивлявшись искусству древних зодчих, мы поднялись по ступеням к посту охраны, где сообщили дежурному офицеру, что доставили тибетскому иерарху послание от Верховного ламы Бутана. После этого нас сопроводили в дворцовую канцелярию, начальник которой вознамерился послание принять. Для передачи. – Мне предписано это сделать лично, уважаемый – холодно заявил я. – В святейшие руки.
– Хм, – недоверчиво взглянул на меня чиновник. – А кто вы собственно такой?
– Лама Уваата.
При этих словах в его глазах возник неподдельный интерес, нам тут же было предложено сесть, а бюрократ, попросив обождать, заспешил к двери. Минут через десять, запыхавшись, он вернулся и взялся сопроводить нас к «телу». Поднявшись по дворцовым переходам на третий этаж, мы оказались в изысканной, оформленной в восточном стиле приемной, где нас ждал второй чиновник. Более высокого ранга. Первый, кланяясь, упятился назад, а второй назвался личным секретарем его Святейшества.
– Мы слышали о вас, уважаемый гуру Уваата, – вкрадчиво произнес он. – Прошу следовать за мной. И сделал радушный жест в сторону широкой, отделанной позолотой двери.
Нажав рукоятку и потянув одну из створок на себя, секретарь пропустил нас вперед, и мы оказались в высоком, помпезно отделанном помещении. Матово сиял мраморный пол, устланный драгоценным ковром, вдоль украшенных гобеленами стен, изображавшими жизненный путь Будды, стояла вычурная, красного дерева мебель, вверху отсвечивали каскадами хрусталя люстры.
Спустя минуту из боковой двери кабинета, шурша длинными золотистыми одеяниями, появился лет пятидесяти человек. Невысокого роста, хрупкого телосложения. Когда он подошел к нам, мы с Кайманом чуть поклонились, а затем я протянул иерарху пенал с письмом от его коллеги.
– Мы рады видеть гуру Уваату на Крыше мира, – бесцветным голосом произнес сановник, приняв пенал и осмотрев целостность печати. – К нам дошли вести о вас из королевства Громового Дракона.
«Хорошо отлажена у святых отцов связь, – подумал я. – Почти как в фильме ”Праздник святого Иоргена“».
Далее нам было предложено сесть. Хозяин расположился в похожем на трон кресле напротив, после чего сделал знак секретарю. Тот, поклонившись, вышел.
– Что привело вас в нашу заоблачную страну? – продолжил иерарх с непроницаемым лицом. – Затерянную на краю света.
– Ее покой и близость к Великому Учителю, – возвел я к потолку глаза.
– В остальном мире все суета сует, – благонравно добавил Кайман строку из Экклезиаста.
– И чем вы намерены заниматься?
– Созерцать отсюда Мир. И сеять. Доброе, разумное, вечное.
– В какой форме?
– В той самой, о которой вы вероятно слышали. Я – Гуру.
При этой фразе святоша пристально взглянул мне в глаза, а потом отвел их. Смутить бывшего оперативника и прокурора было сложно.
– Не иначе как от святости этих мест, – добавил я, плавно разведя руками, – во время утренней медитации мне явилось очередное откровение.
– Могу я узнать – какое? – насторожился лама.
– Через месяц в Таиланде произойдет небывалой силы наводнение, которое может принести неисчислимые жертвы.
– Как? Где? Откуда вам это известно? – болезненно сморщился иерарх в своем кресле.
– Я сказал, в Таиланде, – раздельно повторил я. – Оттуда. – Уставил вверх палец.
– А может, вы ошибаетесь? – вжался иерарх в кресло. – Это на самом деле случится?
– Торг здесь неуместен, – значительно изрек Кайман. И мы переглянулись.
– Если эта весть придет в Бангкок с Тибета, – добавил я, – это еще больше возвеличит его в глазах миллионов верующих. А теперь прошу простить, у нас дела, о Мудрейший.
Вслед за чем мы с вождем встали, оставив «земного бога» в растерянности, и, откланявшись, вышли. За дверью нас ждал секретарь (судя по виду, он подслушивал), проводивший из дворца до поста охраны. – Посмею спросить, где вы остановились, ла? – изобразив почтение на лице, поинтересовался на прощание чиновник.
– В караван-сарае, сын мой, – ответствовал я. – Оставайся с миром.
– Да, здорово мы грузанули этого святошу, – рассмеялся Кайман, когда, оставшись одни, мы спустились по бесчисленным ступеням в город.
Немного побродив по кишевшим восточными народностями улицам, зашли в китайский ресторан, где славно отобедали уткой по-пекински, лапшой и рисовой водки «маотай», а затем отправились в караван-сарай с чувством выполненного долга. Вечером же, как и ожидалось, нас навестил протеже хозяина, сообщив, что имеет предложить дом в пригороде, отвечающий самым изысканным запросам. Посмотреть его мы отправились следующим днем на своих пони. Старик, гундя что-то под нос и время от времени кивая знакомым, следовал на своем муле впереди, а мы с Кайманом за ним. С отрешенным видом.
Миновав оживленный центр и восточные ворота, мы проследовали по мощеной дороге к синей ленте реки, где среди зеленых тополиных рощ там и сям виднелись крыши нескольких домов.
– Не хилые мэны здесь живут, – сказал Кайман, когда мы миновали первые два дома, похожие на помещичьи усадьбы.
– Известно, не пролетариат, – согласился я. – Буржуи.
Между тем старик остановил своего одра у третьего, окруженного высокой каменной стеной строения и постучал в глухие, закрытые ворота рукояткой плети. Нас, по-видимому, ждали, поскольку внутри загремел запор и отворилась калитка. Спешившись, мы привязали животных к вмурованному в стену бронзовому кольцу и прошли вслед за посредником во двор, где были встречены упитанным, средних лет мужчиной.
– Гун-ган сан, уважаемые ламы – поприветствовал он нас по-тибетски. – Я хозяин усадьбы. Она перед вами.
– Да, – сказал на пираха Кайман, взирая на дом. – Это явно не та хижина, что была у меня на Ориноко.
Строение было в два этажа, первый из тесаного гранита, а второй из лиственницы. С плоской в этих местах крышей, украшенной по фронтону расписным фризом, шестью прямоугольными окнами вверху, а также вычурной террасой по периметру. К нему примыкал просторный, выложенный плитами двор с колодцем, в дальнем конце которого имелась каменная постройка, а за ней виднелся цветущий сад, откуда легкий ветерок доносил тонкие ароматы.
Для начала хозяин показал нам дом, состоящий из кухни с обеденным залом, четырех комнат и домашней часовни, оборудованный подвалом, а далее постройку во дворе, оказавшейся конюшней. После мы прошли в сад, состоявший из вишневых и яблоневых деревьев, в центре которого, у небольшого пруда имелась ажурная деревянная беседка, а в тыльную часть окружавшей усадьбу стены была врезана дубовая калитка. Она выходила на речной берег, где блестела водная гладь Кьи Чу, а за ней туманились горы.