Возвращаюсь в 1941-й. Итак, поиски ассистента. Руди порекомендовали молодого физика, немецкого беженца. Клаус Фукс – так его звали – вырос в семье пастора-пацифиста. За свое активное участие в молодежном коммунистическом движении он попал на заметку штурмовикам. Как только Гитлер стал рейхсканцлером, Фуксу пришлось бежать в Англию. Диссертацию он защитил в Бристоле, а потом занимался электронной теорией металлов – любимой темой Руди еще в цюрихские времена. Про Фукса было известно, что, попав в начале войны в лагерь для интернированных немцев, он резко протестовал против большого количества ярых нацистов, оказавшихся с ним в зоне. Англичане рассудили, что поскольку Фукс был беженцем из Германии, но не был евреем, то, значит, он был проштрафившимся нацистом, и посадили его к «своим», чтобы ему было комфортно.
10 мая 1941 года Руди сел за письменный стол и написал роковое письмо. Пока не буду объяснять, почему роковое.
Дорогой Фукс,
В последнее время я занят исследованиями для министерства авиастроения. Мне нужен помощник. Я был бы рад, если бы Вы согласились переехать в Бирмингем, чтобы работать со мной. Думаю, мне удастся получить разрешение для Вас, но я не могу подать заявление без Вашего согласия.
Я не могу сообщить Вам ни о характере, ни о цели этой работы. Могу только сказать, что она связана с теоретическими задачами, включающими сложные математические конструкции, и что эта работа весьма важная.
Если Вы согласитесь, Ваш контракт будет временным и подлежит продлению каждые шесть месяцев по мере надобности. Ответ можете прислать телеграммой.
«Сплавы для труб»
Я плохо помню весну 41-го, наверное, потому, что последующие события ее затмили. 22 июня Германия напала на Советский Союз. В один из июльских дней за ужином Руди сказал: «Помнишь мое предсказание? Оно сбылось даже несколько раньше, чем я думал. Но я никак не предполагал, что продвижение немецких войск к Москве будет таким стремительным. Они уже заняли Смоленск. Расстояние, на которое они продвинулись от границы, заметно больше оставшегося до Москвы. А ведь Россия не Франция. Меня очень беспокоят успехи моих бывших коллег в Германии в работе над урановой бомбой. Очень».
Вопрос этот, очевидно, волновал не только Руди. Вскоре через сотрудника Руди получил записку из британской разведки: «Уважаемый профессор Пайерлс! Мы были бы признательны за любые предложения, которые помогли бы нам оценить успехи атомной программы в Германии».
Руди задумался.
На следующий день он пришел из университета радостный:
– Мне кажется, они нас не обогнали, а скорее наоборот!
– Откуда ты знаешь?
– Я пошел в библиотеку и спросил, получаем ли мы Physikalische Zeitschrift из Германии. Оказывается, он приходит к нам через Швецию. В этом журнале перед началом каждого учебного года публикуют данные о лекциях по физике во всех немецких университетах – какой профессор какой курс читает. Я знаю всех немецких физиков-ядерщиков, за исключением, может быть, самых молодых. Посмотрел, какие курсы у них в этом году. Почти все читают то же самое, что и в прошлом, на старых местах. Есть исключения, но немного. Исчезли из виду Гейзенберг, фон Вайцзеккер и еще несколько человек. Разве можно это сравнить с тем, что происходит у нас? Отсюда я делаю вывод, что масштабной программы по ядерной бомбе в Германии пока нет. А ведь у них Отто Ган! С другой стороны, видно, что какие-то работы ведутся. Конечно, доказать, что они от нас отстают, я не могу, но это кажется по меньшей мере вероятным.
Бирмингем,
15 сентября 1941 г.
Дорогой Саймон!
Мне удалось найти в Physikalische Zeitschrift довольно полную информацию о местоположении немецких физиков. Позднее я пришлю вам полный список. У меня к вам вопрос. Physikalische Zeitschrift не публикует ничего по химфизике. Возможно, вы знаете, в каком немецком журнале выходит список курсов лекций по этому предмету. Если да, не могли бы вы прислать мне его? Я знаю только про Пауля Гюнтера, который был отозван (куда?) и заменен Боденштайном.
Оксфорд, 24 сентября
Дорогой Пайерлс!
Я заглянул в Zeitschrift für Physikalische Chemie. К сожалению, других немецких журналов по химфизике к нам не поступает. Общее впечатление сходно с Вашим. Удивительно много химфизиков работают на старых местах и читают старые курсы. Клаузиус, который мог бы быть особенно нам интересен [в связи с разделением изотопов урана], печатает статьи по поводу разделения [изотопов] неона. Возможно, вам будет любопытно узнать, что фон Вайцзеккер в январе 1941 года опубликовал рецензию на книгу Копфермана о ядерных угловых моментах.
Никаких известий от Нины или родителей по-прежнему не было. Господи, чего бы я не отдала за весточку оттуда…
Многие думают, что Британия и Америка работали над атомной бомбой совместно с самого начала, что это был единый англо-американский проект. На самом деле все было далеко не так.
Еще летом 1939 года Эйнштейн передал президенту США Рузвельту письмо, в котором, в частности, писал:
В последние четыре месяца стало ясно, что цепная реакция, приводящая к огромному энерговыделению, возможна. Одновременно в этой реакции рождаются новые радиоактивные элементы. На практике она будет, по-видимому, реализована в ближайшем будущем.
Это новое явление в принципе может быть использовано для создания бомб, обладающих огромной мощностью. Одна бомба такого типа, размещенная на корабле и взорванная в порту, могла бы полностью разрушить порт и прилегающую территорию. Пока даже неизвестно, позволит ли размер бомб такого типа доставлять их на самолетах. ‹…› Я знаю, что Германия прекратила поставки урановой руды из оккупированной Чехословакии. Карл фон Вайцзеккер прикомандирован к Институту кайзера Вильгельма. Оба обстоятельства указывают на то, что в Берлине ведутся работы по урану.
Рузвельт отреагировал на это письмо в октябре, распорядившись организовать Совещательный комитет по урану. Комитет неспешно совещался до конца 1941 года. Только заключительный отчет MAUD Committee, выпущенный летом 41-го, убедил Рузвельта в необходимости полномасштабных работ, причем в срочном порядке. В то время Британия была далеко впереди своих американских коллег. Американцы предложили объединить усилия. Их предложение было воспринято неоднозначно.
В частности, Руди изложил свое мнение в письме лорду Чедвику:
Олифант рассказал мне о предложении послать фон Халбана и Коварского в США. Довольно ясно, что это означает передачу всей нашей информации американцам. ‹…› В принципе я за как можно более широкое сотрудничество с США. У них больше ресурсов. Но если американцы возьмут дело полностью в свои руки, мы потеряем контроль, и, поскольку они смогут развернуть производство быстрее нас, нам не останется ничего иного, как свернуть нашу программу…
В конце концов решение было принято наверху. Черчилль распорядился воздержаться от полного слияния и ограничиться лишь обменом информации. В январе 1942 года Рузвельт подписал постановление о Манхэттенском проекте. Уже к лету 42-го ситуация коренным образом изменилась. «Крошка Мод разбудила гиганта за океаном, и теперь его не догонишь», – пошутил Руди[33].
7 декабря 1941 года японские войска неожиданно атаковали Пёрл-Харбор. Ответ Рузвельта – объявление войны Японской империи – последовал незамедлительно. Через четыре дня, 11 декабря, Германия объявила войну США, вступившись за своего союзника. Гитлер принял это решение самостоятельно. Говорят, он даже не проконсультировался со своим правительством. Выступая в тот день в рейхстаге, фюрер заявил:
«Я благодарен Провидению, благодаря которому я встал во главе исторической битвы, которая в следующие 500 или 1000 лет будет рассматриваться как решающая не только для истории Германии, и даже не только Европы, но и для мировой истории».
У американского правительства, которое поначалу не хотело ввязываться в войну в Европе, не оставалось выхода. Конгресс США, немедленно собравшийся на чрезвычайное заседание, единогласно постановил:
«Принимая во внимание, что правительство Германии официально объявило войну правительству и народу Соединенных Штатов Америки, мы – Сенат и Палата представителей Соединенных Штатов Америки – объявляем состояние войны между Соединенными Штатами и правительством Германии. Настоящим Президент США уполномочен на то, чтобы использовать все военные силы Соединенных Штатов и ресурсы правительства для ведения войны против правительства Германии до успешного ее завершения».
Какую радость это заявление вызвало в Англии! Все газеты напечатали его на первых полосах. Люди ликовали, читая газеты и слушая его по радио. Да и как не радоваться – наконец-то у нас появился союзник в войне с военной машиной безумного Гитлера. Всем было ясно, что, как бы ни разворачивались дальнейшие военные действия, нам не придется больше рассчитывать только на свои силы. Первая встреча Черчилля и Рузвельта в качестве руководителей союзных держав состоялась в Вашингтоне еще до Рождества. Из переписки с коллегами в США Руди понял, что американская атомная программа начала набирать обороты.
Но здесь я должна рассказать и о втором событии, которое имело важные последствия. В 1941 году Руди с головой погрузился в проблему разделения изотопов урана. Он работал вместе с Саймоном над диффузионным методом, который Саймон значительно усовершенствовал. Именно они настояли, чтобы в итоговый отчет MAUD Committee диффузионный метод был внесен как наиболее перспективный. Да с технической точки зрения он таким и был. Но когда они прикинули стоимость диффузионного завода, то получили фантастическую сумму, неподъемную для Британии военного времени.