Татуированная баба пучила глаза, хрипела. Вертелась волчком, задевая своими широкими плечами двухъярусные нары. Тянулась руками себе за спину, пытаясь достать Арлекино. Но старосту камеры было уже не остановить. Ею двигала месть. А в такие моменты человек становится настоящим зверем и может одолеть любого противника, даже превосходящего его по силам.
Не прошло и минуты, как посиневшая Мальвина закатила глаза, качнулась и рухнула в узкий проход — прямо к ногам курносой. К которой, помимо ярлыка предательницы, приклеился бы и еще один — «подстилка», если в ситуацию вовремя не вмешалась бы Арлекино.
— Она ее убила!.. Да, точно… лежит и не двигается… — перешептывались между собой арестантки.
Совершившая акт возмездия Надя Чуракова постепенно приходила в себя, «остывала». Вместе с тем к ней приходило понимание, что она в порыве ярости убила человека. А это означало, что она пойдет по еще одному уголовному делу и получит дополнительный срок. Конечно, можно попытаться списать все на самооборону и подговорить сокамерниц, чтобы те подтвердили ее показания. Но в это верилось с трудом. Ведь наверняка следак докопается до истины, расколет одну из арестанток, и та выдаст ему как на духу, что произошло на самом деле.
Надя переступила через тело, подошла к умывальнику, открутила кран. Сунула голову под упругую струю ледяной воды. Прикрыла глаза.
— Арлекино, она зашевелилась… — неожиданно раздалось у нее за спиной.
Обернувшись, Чуракова увидела, как оклемавшаяся Мальвина на карачках ползет по проходу, а арестантки плюют ей на спину, а некоторые пинают ногами. Наводящая на всех страх мужеподобная накачанная баба в мгновение превратилась в ничтожное существо, не вызывающее даже жалости.
Оплеванная Петрушевская подползла к массивной металлической двери с «кормушкой», встала на колени и принялась колотить по ней кулаками.
— Убивают! На помощь! — неистово кричала она, то и дело оглядываясь на Арлекино.
— Живучая, сука, — то ли с отчаянием, то ли с радостью в голосе молвила Чуракова, подошла к Погореловой и по-мужски потрепала ее по плечу. — Иди до конца и ни в коем разе не сознавайся в том, чего не совершала. А если снова наедут — я тебя защищу. Так что не вешай нос, подруга. Прорвемся!
Женщина немного приободрилась.
— Я-то не повешу, а вот твой… — взглянула она на сломанный нос Нади, из которого все еще текла кровь.
— У всех баб бывают критические дни, — вздохнула Арлекино. — Кстати, у тебя тампонов не найдется?
Понимающе кивнув, Лидия Федоровна покопалась под подушкой и протянула старосте камеры початую упаковку Татрах. Чуракова засунула в каждую ноздрю по ватному тампону и перевела взгляд на Мальвину, которая по-прежнему стояла на коленях перед дверью и все никак не могла докричаться-достучаться до тюремщиков.
— Но не у всех баб эти критические дни заканчиваются, — заметила Арлекино, вынула из кармана помятую пачку сигарет и закурила.
Правильно в Священном Писании говорится: «Да воздастся каждому по делам его». Вот, скажем, спешил менеджер на работу, заприметил во дворе немощную бабушку с тяжелыми пакетами, сжалился, остановился, помог поднести ей сумки прямо до дверей квартиры, да на службу опоздал. А начальник вместо того, чтобы ругать его, наоборот, похвалил, да еще и обрадовал, что зарплату со следующего месяца повысит. Или совершенно противоположный случай — возвращался поздно ночью домой заводской рабочий, увидел в темном переулке девушку, у которой шпана сумочку забирала и лапала, но мимо прошел и даже в полицию не позвонил. А вот на следующий день у него в переполненном вагоне метро кошелек умыкнули.
Конечно, подобные примеры условны, и в реальной жизни происходит все по-другому. Но можно не сомневаться, что каждый совершенный человеком поступок так или иначе отразится на его судьбе.
Сделает доброе дело — рано или поздно его за это отблагодарят, вернут, так сказать, должок. Совершит злодеяние — ему потом же аукнется. В общем, все в этом мире взаимосвязано и подчинено прописной истине: «Относись к другим так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе». Кажется, проще простого. Но люди почему-то делают все с точностью до наоборот.
А потому неудивительно, что один из заместителей начальника отдела по борьбе с экстремизмом при Министерстве юстиции — Игорь Владимирович, который сфабриковал уголовное дело против Погореловой, сам оказался в СИЗО. Вот уж где действительно аукнулось так аукнулось. И ладно бы загремел туда по какому-нибудь «пустячному» обвинению вроде получения взятки или же злоупотребления служебными полномочиями — Митяев за него непременно заступился бы и сделал все возможное, чтобы тот оказался на свободе. Но бывший работник Минюста попался на другом — совращении несовершеннолетних. А это уже было серьезно и непоправимо. К тому же если учесть, что сторона обвинения располагала и видеозаписью с извращениями Игоря Владимировича, и показаниями изнасилованного им подростка. Одним словом, педофил был обречен и ни на какую помощь уже не мог рассчитывать. От него отвернулись не только друзья, коллеги по работе, но и сам начальник, на которого он до последнего возлагал свои надежды.
Бывший зам Митяева даже собирался покончить с собой, так как понимал, что педофилы в тюряге долго не живут. Но у него так и не хватило на это духу. После чего он замкнулся в себе, стал неразговорчив и вспыльчив.
И вот за неделю до суда к нему в СИЗО наведалась эффектная рыжеволосая женщина. Разговор произошел в одном из кабинетов для адвокатов. Игорь Владимирович видел девушку впервые, и, естественно, у него сразу же возник к ней вопрос, кто она такая и что ей нужно. Незнакомка не назвалась, но при этом не стала скрывать цель своего визита. Прямым текстом сказала, что она имеет отношение к тайной организации по борьбе с коррупцией и готова помочь ему взамен на сотрудничество. На размышления отвела ровно двадцать четыре часа.
После той встречи бывший работник Минюста места не мог себе найти, мерил и мерил шагами камеру, осмысливая предложение рыжеволосой женщины. С одной стороны, следовало соглашаться, ведь это был реальный шанс спасти себе жизнь. С другой же — закрадывались сомнения, а выполнит ли она свое обещание? Впрочем, педофил был не в той ситуации, чтобы выбирать и требовать каких-то гарантий…
…Было далеко за полночь. Но, несмотря на столь позднее время, в центре Москвы по-прежнему кипела жизнь. В кафешках сидели шумные компании. Работали круглосуточные аптеки, бутики и супермаркеты. В парках и сквериках тусовалась неформальная молодежь. Только что пробок на дорогах не наблюдалось. И тем не менее по ночным проспектам и бульварам то и дело проносились тюнингованные тачки, комфортабельные VIP-такси, заказные лимузины и навороченные байки, отливающие хромом. Короче говоря, на огни большого города слетались отовсюду «сливки» общества и просто любители гламурной ночной жизни.
А вот в спальных районах столицы картина была совершенно иной: пустынные улицы, закрытые магазины с потухшими вывесками, погрузившиеся в сон типовые многоэтажки. И лишь в считаных окнах мерцали призрачным голубоватым светом экраны телевизоров — то ли не спалось людям, то ли они настолько вымотались за день, что, придя домой, завалились на кровать, щелкнули пультом, да и тут же вырубились перед включенным «ящиком».
Никак не мог сомкнуть глаз и Андрей Ларин. Вот уже целый час он бродил по конспиративной квартире с чашкой крепкого кофе и проделывал «работу над собственными ошибками», пытаясь понять, где допустил прокол. Но все его умозаключения сводились к одному и тому же — не помешай ему таинственная мотоциклистка с сумасшедшими глазами, он уже давно бы закончил дело Погореловой и, засучив рукава, взялся бы за другую работу. А значит, корень проблем крылся не в том, что Андрей делал что-то не так. Вся загвоздка была во внешнем факторе, «третьей силе», которая постоянно ставила ему палки в колеса. Следовательно, для начала было необходимо выяснить, кто ему противостоит, а уж потом, устранив преграду, приступить к действиям.
«Что ж, хорошая мысля приходит опосля, — зевнул Ларин. — Решено: завтра займусь этой незнакомкой. С виду байк у нее новый, недешевый, эксклюзивный, явно под заказ сделан. А мастерских, этим промышляющих, в Москве не так уж и много. Поезжу по ним, расспрошу людей, кто-то да вспомнит неадекватную клиентку в бандане с черепушками. А там и ее контактный телефон узнаю. Пробью по базе, адресок узнаю и нагряну с нежданным визитом, — строил планы на день грядущий агент тайной антикоррупционной организации. — Ладно, сейчас мне все равно не уснуть. Да и через два часа светать начнет. Надобно в порядок себя привести да прогнать сонливость, чтобы завтра человеком, а не зомби выглядеть».
Наспех переодевшись в спортивный костюм. Андрей покинул квартиру и направился на расположенный неподалеку школьный стадион. Сначала он пробежал пять кругов. Затем пятьдесят раз отжался на кулаках. Потом немного отдохнул, посидев на влажной травке, и бодренько зашагал к футбольным воротам. Подпрыгнул, повис на перекладине и стал подтягиваться. Он намеренно усложнил себе задачу, отдав предпочтение не спортплощадке, специально оборудованной для подобных физических упражнений, а простым воротам. Ведь подтягиваться на толстой перекладине значительно сложнее, нежели на приспособленном для этого турнике.
«…двадцать один, двадцать два…» — отсчитывал про себя Ларин, глядя в звездное небо.
Когда заветная цифра была достигнута, он спрыгнул на землю, отряхнулся, набросил на голову капюшон — и побрел футбольным полем, думая о чем-то своем. Он настолько погрузился в свои мысли, что не заметил хромированный байк, припаркованный в темном углу возле здания школы.
Ничего не подозревающий Андрей пролез через рваную дыру в сетчатом заборе и побрел узкой заасфальтированной дорожкой. Пахло сиренью. В лицо задувал ветерок. Сверху светила щербатая луна.
Под подошвами кроссовок то и дело хрустело битое стекло, шелестели упаковки от чипсов и сухариков, которые разбросала местная шпана, коротающая вечера на школьном стадионе.