ься с ними своим успехом.
Перед своим вторым полетом на шаттле я оказался в карантине на 16-й день рождения моего сына Эвана. Это важный день в жизни подростка, поворотный момент, начиная с которого он может получить водительские права и официально вступает во взрослую жизнь. Но шумиха и суета, сопровождающая мою подготовку перед полетом в космос, оставила в тени его день рождения, и Эван был сильно огорчен. Находясь в карантине, я был огражден от этой черной тучи, так что Хелен пришлось взять удар на себя. Хотя она не преминула рассказать мне об этом во время одного из своих визитов, на которые у нее была привилегия.
Откровенно говоря, я не подумал о последствиях выбора даты полета. И теперь, когда времени оставалось мало, я мог попытаться сделать его день рождения особенным любым способом, несмотря на карантин. В общем, в нескольких из тех многочисленных телефонных интервью, которые я раздавал, я объявил, что мы зажжем самую большую свечу в мире – двигатели ракеты-носителя шаттла, чтобы отметить день рождения Эвана. Это попало в новости, так что Эван услышал объявление, как, впрочем, и все остальные, кто его знал. А перед тем, как забраться в Endeavour, я взял в руки и показал всем плакат, на котором от руки было написано: «С днем рождения, Эван!» К счастью, журналисты заметили этот мой жест, и рассказ об этой милой семейной истории попал в СМИ. Эван был счастлив, ну или по крайней мере немного счастливее.
Я усвоил этот урок. Перед своей последней экспедицией я взял календарь и все спланировал: «Хорошо, меня не будет дома на День святого Валентина, так что лучше я напишу открытку и куплю подарок уже сейчас, когда могу все предусмотреть и осуществить задуманное, чтобы все оказалось на своем месте в свое время». Спланировав все заранее, я хотел показать людям, которые давали мне возможность заниматься моей работой, что я не отношусь к этому как к чему-то само собой разумеющемуся. Произнесение пышных тостов в знак благодарности своим близким и любимым за их поддержку будет недостаточным, если вы снова и снова будете упускать удобный случай, чтобы выразить свою признательность в реальном времени, а не постфактум.
В немалой степени благодаря тому факту, что молчаливое страдание не принималось за добродетель ни одним из ближайших членов моей семьи, я вскоре осознал, что могу компенсировать дисбаланс, создаваемый моей работой, единственным справедливым способом – если буду предвидеть критические моменты в своей работе и стараться заранее отплатить своей семье услугой за услугу. Например, каждый год, когда дети были еще маленькими, я брал их с собой в отпуск на 10 дней. Мы отправлялись в Европу, путешествовали по Большому Каньону, погружались с аквалангом на островах Флорида-Кис. Эти поездки сближали нас, а Хелен могла отдохнуть. Обычно в эти дни она оставалась дома и ходила на работу, но говорила, что эти каникулы были одними из лучших в ее жизни, и называла их «одна тарелка в раковине». А когда я отправлялся на встречу с общественностью в какое-нибудь экзотическое место, где выступал с речами о нашей космической программе и объяснял журналистам, чем мы занимаемся и почему это так важно, мы с Хелен все внимательно продумывали, чтобы со мной смог поехать кто-то из наших детей и посмотреть достопримечательности, пока я работаю, а по вечерам мы могли бы вместе поужинать. Большинство таких поездок были жутко утомительными. Одно интервью за другим. Шесть или семь мероприятий в один день не были чем-то особенным. А потом приходилось работать в самолете по дороге домой. В несколько таких поездок нам удалось отправиться вместе, и это оказалось полезно для нашей семьи, потому как после них каждый смог по-настоящему понять, что, когда я в отъезде, я вовсе не оттягиваюсь, пока они торчат дома. Пиар-блиц будет веселым, только если вы его сделаете таким, и, по моему опыту, это было крайне трудно без Хелен и наших детей. К сожалению, через какое-то время они это поняли и стали требовать ознакомить их с маршрутом и расписанием, прежде чем соглашаться на поездку.
По-моему, просто говорить время от времени «спасибо» людям, от которых вы требуете реальных жертв ради того, чтобы вы смогли добиться своих целей, явно недостаточно. Не только веселые и яркие события вроде каникул могут показать ваше отношение к семье. Вам также придется приложить все усилия, чтобы создать условия, которые дадут вашему партнеру возможность время от времени собраться с мыслями. Это не просто, но возможно при внимательном планировании, вне зависимости от пределов ваших амбиций или требований вашей работы. В конце концов, некоторые астронавты становятся супругами других астронавтов и создают семьи и при этом каким-то образом находят способ, невзирая на свою работу в космосе, справиться с ситуацией.
Когда у вас имеется надежный тыл, а у меня он всегда был таким, может случиться, что вы начнете относиться к этому как к данности, станете эгоистичным и будете считать, что только ваши нужды первостепенны. Я пытался защититься от такого поворота дел, предоставляя Хелен возможность планировать наше время всякий раз, когда в моем расписании появлялось окно, причем не важно, включали ее планы лично меня или нет. Кроме того, я считал себя обязанным активно искать любую возможность провести время вместе. Утром по воскресеньям, например, независимо от любых намеченных на этот день планов, мы с Хелен старались вместе выгулять собаку, потом отправлялись пить кофе и отгадывать воскресный кроссворд в The New York Times. Я уделял первостепенное внимание домашним, считал, что проводить время с семьей – такая же обязанность, как участвовать в совещаниях на работе, и это помогало мне показать людям, которые много значат для меня, что они действительно мне небезразличны.
Да и мне самому это доставляет удовольствие.
Соблюдение испытанных временем предполетных традиций позволяет нам почувствовать себя частью клана, и в последние часы, проведенные в карантине, нам пришлось последовать множеству из них. И некоторые оказались не столь колоритны, как другие. В ночь перед стартом нам пришлось поставить себе клизму, а потом, через соответствующий интервал времени, еще одну. Хотя эти часы нельзя назвать лучшими на моем пути исследователя космоса, проделать эти процедуры было предпочтительнее, чем испачкать подгузник на следующий день. Потом врач взял мазок со всех частей моего тела – за ушами, с языка, из промежности, чтобы проверить, нет ли какой инфекции, и затем протер меня всего спиртом, на всякий случай.
19 декабря я надел голубой летный костюм и отправился на мой последний в 2012 г. завтрак на Земле. Завтрак этот был больше ритуалом, чем приемом пищи. Мы с Томом и Романом ограничились чистой водой и небольшой порцией жидкой овсянки. Ели мы с сардоническими размышлениями о том, что можем увидеть все это снова через несколько часов, ведь послестартовая рвота – обычное дело. И еще мы знали, что отдельного туалета нам не видать в ближайшие два дня, пока мы не доберемся до МКС. Чуть позже мы отправились в небольшую комнатку для того, чтобы поднять тост в узком кругу с нашими женами и представителями руководства каждого из космических агентств, связанных с нашим полетом, – ККА, НАСА и Роскосмоса. Мы все сказали несколько слов, и те из нас, кому предстояло лететь на «Союзе», подняли бокалы с имбирным лимонадом, а не шампанским, а затем все присутствующие сели и провели минуту в тишине. Русские всегда так делают перед любой поездкой, летят ли они в космос или собираются к друзьям на дачу. Это такой способ отметить важность текущего момента.
Мы были почти готовы покинуть здание, в котором мы прожили почти две недели. В качестве прощания мы оставили свои автографы на дверях карантина, добавив наши имена к множеству других, затем спустились вниз к выходу. Там нас ждал священник, с головы до ног облаченный в черное, и его помощник с бадьей воды в руках. Мы стояли перед священником, позади нас – резервный экипаж, и священник погружал что-то, сильно похожее на конский хвост, в бадью, а потом брызгал на нас водой. Он прилично нас намочил, пока благословлял.
Мы отправились к автобусу, который должен был нас доставить к скафандрам, ракете и следующей главе нашего повествования. Все гости, приглашенные на запуск, выстроились в ряд, махали флагами и приветствовали нас, желали счастливого пути и топали ногами. Был ясный солнечный день, но было жутко холодно, около –25 °С. Задерживаться на морозе с мокрыми головами явно не стоило, поэтому, постояв минуту и помахав зрителям, мы забрались в автобус и продолжили махать на прощание. Глядя сквозь окно, я пытался найти взглядом детей, жену, запомнить их. Я надеялся, что они смогут увидеть благодарность и любовь в моем взгляде, пока автобус, в котором было натоплено до духоты, медленно ехал к воротам гостиницы.
Итак, мы отправились в путь.
8. Как чувствовать себя хорошо после взрыва
Зимы на Байконуре никогда не бывают мягкими, но в 2011 г. холод был жуткий. Во время торжественных мероприятий перед декабрьским стартом валил снег, и ледяной ветер продувал насквозь все: ткань, резиновый и металлический слои скафандров членов экипажа. К тому моменту, как космонавты добрались до «Союза», они окоченели от холода. Поэтому перед запуском нашего корабля в декабре 2012 г. русские решили принять превентивные меры. Они изготовили для нас мягкие белые комбинезоны, которые покрывали все наше остальное обмундирование, словно броня. Мы с Томом и Романом отнеслись немного скептически, когда увидели это. То, что мы были в подгузниках, уже само по себе было нездорово. А теперь нам еще придется надеть гигантское пуховое одеяло?
Мы находились в невзрачном (похожем на производственное) помещении, расположенном по пути к стартовой площадке. Здесь технический персонал помог нам надеть скафандры «Сокол». Этот «Сокол», в отличие от птиц, в честь которых был назван, мог летать только в пределах космического корабля. Как и наш ярко-оранжевый шаттловский скафандр, этот скафандр надевают только для безопасности во время взлета и посадки, но не для выхода в открытый космос. После проверки герметичности, которая подтвердила, что в наших скафандрах нет протечек и они смогут сохранить нам жизнь, если на «Союзе» произойдет разгерметизация в космосе, персонал начал упаковывать нас в снежные комбинезоны. По крайней мере это было забавно. Когда мы раскачивающейся походкой вышли через боковую дверь здания наружу, то выглядели как человечек из мишленовской рекламы, тучные и с огромными задницами. Для полноты картины скажу, что мы сжимали в руках нечто, напоминающее коробки, в которых школьники носят обеды, только наши были большие и алюминиевые; в них располагались вентиляторы.