С кем бы вы ни снимались в такой сцене, скорее всего, второй актер будет нервничать не меньше вас. Изображать интимную близость с человеком, с которым у вас по разным причинам – например, потому что вы оба в отношениях с другими людьми – не будет ее в реальной жизни, странно и неестественно. Так что расслабьтесь. Вероятно, ваш партнер паникует так же, как и вы.
Моя первая сцена с поцелуем на камеру была с Джоном Красински, когда мы снимали первый поцелуй Джима и Пэм в «Офисе». На случай если вы не знакомы с сериалом, рассказываю: Джим и Пэм были коллегами, но флиртовали друг с другом на протяжении двух сезонов. То был не только мой первый значимый поцелуй в кадре, но еще и их первый поцелуй, и все, кто работал над сериалом, хотели, чтобы он получился таким как надо.
Сценаристы решили, что поцелуй случится после корпоратива в стиле казино. В той серии Джим подкарауливает Пэм на парковке и признается, что любит ее. Пэм, чувствуя вину из-за того, что обручена с другим, говорит в ответ, что считает его просто другом. Джим уходит с разбитым сердцем. Пэм – также с разбитым сердцем – возвращается в офис, звонит своей маме и признается в чувствах к Джиму. Неожиданно в кабинет входит Джим, подходит к Пэм и целует ее. Она, ничуть не сомневаясь, отвечает на поцелуй. Понятное дело, момент был очень важным. Он доказывал то, что и так знали все зрители: Джиму и Пэм суждено быть вместе.
На протяжении нескольких недель до съемок мы с Джоном подолгу обсуждали сцену с нашим режиссером Кеном Куописом, сценаристами и продюсером Грегом Дэниелсом. Кроме того, мы с Кеном говорили о том, что, на мой взгляд, должна чувствовать Пэм за несколько мгновений до поцелуя и как она может отреагировать после. Мы проделали массу работы на этапе подготовки. Но саму сцену мы официально не репетировали вплоть до дня съемок.
Сцену поцелуя назначили на конец рабочей недели, на поздний вечер, когда почти все уже разошлись по домам. Осталось всего несколько человек из съемочной бригады, несколько сценаристов и продюсеры. Кен недавно сказал мне: «Помню, вы с Джоном невероятно волновались, а мне казалось, что моя задача – при вас говорить об этой сцене максимально небрежно, ничем не выдать, насколько она монументальна. Не помогало и то, что, когда мы дошли до съемок, в описании сцены значилось «ДЖИМ ЦЕЛУЕТ ПЭМ!!!» – да, вот так, сплошь заглавными буквами, курсивом, еще и с тремя восклицательными знаками в конце».
Помню, Кен казался довольно расслабленным, когда вызвал меня и Джона на площадку для расстановки. Мы решили, что я буду звонить маме с телефона, стоявшего на столе в кабинете Джима, так что мне придется стоять спиной к двери и я не увижу, как Джон войдет в комнату. Мы обсудили сам поцелуй. Все мы сошлись на том, что он должен быть простым, что оба должны смаковать его, но ничего не изобретать. Никакого языка (да, это мы обговаривали отдельно). Мы прошли расстановку, но сам поцелуй так и не отрепетировали. Потом режиссер отправил нас по трейлерам с четким указанием не видеться до начала сцены.
Мы сидели порознь как минимум час, пока на площадке настраивали камеры и прятали их так, чтобы они не бросались в глаза. Наши герои не знали, что в этот момент их снимают, так что Кен не хотел, чтобы мы видели камеры. Он хотел, чтобы все ощущалось максимально реально.
Казалось, прошла целая жизнь, и вот нас наконец позвали снимать сцену. Свет на площадке был приглушенный. Я не видела ни людей, ни камеры; все было совсем по-настоящему. Кен молча подвел меня к столу Джима. Он сказал, что не хотел кричать «мотор!», потому что это могло уничтожить для меня ощущение реальности сцены. Вместо этого он велел подождать немного после того, как он уйдет, и начинать. Он заверил, что камеры будут включены.
Джон Красински, мой соучастник преступления
Когда он ушел, я полностью погрузилась в новую реальность. Я стала Пэм, я разговаривала с мамой по телефону, и у меня разбивалось сердце. Я говорила в трубку, что люблю Джима, но не могу признаться ему в своих чувствах. И внезапно Джим вошел в дверь. Я повернулась и увидела его, и мне казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Мне так хотелось сказать ему, что я чувствую, но, прежде чем я сумела, он поцеловал меня. И все было просто идеально.
Режиссер закричал «снято!». Продюсеры вышли из-за углов, где они все это время прятались, на площадку, и у них был такой уверенный, удовлетворенный вид! Не хочу хвастаться, но все мы знали, что у нас получилось. Мы только что сняли один из лучших поцелуев в истории телевидения. А на всякий случай мы сделали еще два дубля. И все. Ощущение было потрясающее. Если бы всегда все проходило так гладко.
Следующий мой большой экранный поцелуй случился в фильме «Лезвия славы» – сцена с поцелуем была комической, а моим партнером был Джон Хидер. В отличие от «Офиса», никакого планирования продолжительностью в месяц там не было. В день съемок мы отрепетировали и обсудили сцену с режиссерами. Они считали, что будет забавно, если мы поцелуемся «на всю катушку», поскольку большую часть фильма наши герои были очень сдержанными. Мы с Джоном думали, будто поняли, что это значит.
Чуть позже в тот же день мы снимали саму сцену. Памятуя о том, что работать надо «на всю катушку», мы с Джоном изобразили совершенно зашкаливающий страстный сценический поцелуй. Мы открывали и закрывали рты, сминали губы друг друга. Мы делали так в течение нескольких дублей, но нам говорили одно и то же: «Ребята, все это и правда хорошо, но целоваться вы должны на всю катушку. Вот прямо на всю! На всю катушку!». А мы очень хотели все сделать правильно. Так что во время дополнительных дублей мы с Джоном целовались еще смачнее и еще дольше, наши губы работали без остановки. Только режиссеров это все равно не устраивало.
«Проще снять экшен-сцену, чем любовную. Я люблю драться. Когда камера выключена, я люблю побить какого-нибудь актера просто забавы ради».
Наконец после четвертого дубля к нам подошел один режиссер и сказал: «Ребята, все, по-другому тут уже не скажешь. Надо, чтобы вы пустили в ход языки. Мы снимаем крупный план, и там видно, что поцелуй ненастоящий. Вот что мы имеем в виду, когда говорим, что целоваться надо «на всю катушку». Это про языки. Не про продолжительность». Мы с Джоном так хохотали! Оказывается, мы совершенно неправильно поняли смысл того, что нам говорили. В следующем дубле мы все сделали «на всю катушку», и языки там тоже фигурировали. Кстати, для нас обоих это была первая в жизни сцена поцелуя с языком. И все получилось!
Джон Си Райли и я на съемках фильма «Взлеты и падения: История Дьюи Кокса»
К слову о языке. Мне довелось активно им поработать в любовной сцене с Джоном Си Райли в фильме «Взлеты и падения: История Дьюи Кокса» (только что я осознала, что перецеловала немало Джонов). У нас была не только сцена, где я вылизывала его лицо, но и, пожалуй, самая интимная любовная сцена, в какой мне доводилось сниматься на сегодняшний день. То была тщательно выстроенная, эксцентричная комичная сцена секса, где актеры активно шлепают друг друга, давятся, кряхтят, облизывают друг другу лица, а одежды на них при этом очень мало. Это была наполовину любовная сцена, наполовину трюк.
В определенный момент я должна была дать Джону коленом в пах, пока он притворялся, что душит меня. Мы репетировали расстановку снова и снова. Все знали, чего и когда ожидать. Мы практически танец исполняли. Хотя фильм был сатирической комедией, когда пришло время снимать сцену, мы с Джоном Си Райли оказались в одной постели практически обнаженными. На мне были трусики тонг телесного цвета, а грудь закрывала такого же цвета лента без бретелек. Джон был абсолютно обнажен, за исключением специального мешочка телесного цвета, который был надет поверх его пениса. Назначение этих «нарядов» состояло в том, чтобы в кадр случайно не попало обнаженное тело. Однако в реальности они определенно не оставляли пространства для воображения.
Наш режиссер Джейк Кэздан относился к нам с большим уважением. Он попросил организовать «закрытую площадку». Это означало никаких посетителей, никаких фотографий, а все видеомониторы с картинкой сцены были выключены, кроме его собственного. На площадку допускались только те члены съемочной бригады, без которых было не обойтись. Просто чтобы вы знали: вы можете попросить об этом, когда снимаетесь в любовной сцене. Скажите режиссеру, что хотите «закрытую площадку», и вам ее дадут.
Мы с Джоном пришли на площадку в халатах и не снимали их до самой последней минуты. Как только Джейк прокричал «Снято!», нам тотчас же вернули халаты, чтобы мы не стояли практически голыми, выслушивая комментарии насчет отснятого материала и ожидая, когда все будет готово к следующему дублю. К тому моменту, как сцена закончилась, мы оба вымотались и ужасно вспотели. В тот день мы с Джоном Си Райли быстро сблизились. Мы должны были доверять друг другу на базовом уровне. Он очень одаренный актер, невероятно предан своему ремеслу, и для меня было честью работать с ним. В конце фильма он отдал мне свой мешочек для пениса в качестве прощального подарка.
Мне очень повезло, что я никогда не попадала в компрометирующее положение на съемках любовных сцен. Я всегда чувствовала себя в безопасности, чувствовала, что ко мне относятся с уважением. Моя подруга, тоже актриса, однажды рассказала мне, что как-то раз во время съемок такой сцены один очень известный актер засунул руку ей под юбку. Заметьте, это не было запланированным движением. Она подозвала режиссера и громко сказала: «Что-то я не помню, чтобы мы обсуждали, как он будет засовывать руки мне под юбку. Я что-то пропустила на наших репетициях?» Режиссер строго посмотрел на актера и сказал: «Нет, мы ничего такого не обсуждали. Больше так не делай». Хороший режиссер.
Когда доходит до любовных сцен и трюков, в конечном счете именно вы отвечаете за собственную безопасность и комфорт. Если вы чего-то не понимаете, спросите. Если что-то вызывает у вас дискомфорт, заявите об этом.