Я молча кивнул. Он вздохнул.
— Я не жду, что вы поверите. Просто иногда надо кому-то рассказать. Чтобы всё это перестало вариться внутри.
Машина затормозила у промзоны. Он вышел, а вместо прощания бросил:
— Если услышите, как кто-то зовёт вас по имени — оглянитесь вокруг. Точно ли зовут вас.
Он ушёл, растворился между зданиями. Я ещё немного посидел и завёл машину.***
Я только припарковался у магазина, собираясь зайти и выбрать перекус, когда в кармане завибрировал телефон. Посмотрел на экран — Настя. Ответил сразу.
— Алло?
— Стас… — её голос был тихий, в нём звенело напряжение, как в натянутой струне. — Прости, что внезапно. У тебя есть минутка?
— Конечно. Что случилось?
— Даша пропала.
Я замер. Опёрся о капот.
— В смысле — пропала?
— Утром у неё была съёмка. Она подрабатывала фотосессиями на природе. Звонили какие-то ребята, кажется, блогеры. Хотели кадры на Яузе, у моста. Она взяла свой фотоаппарат и ушла. Сказала, что вернётся к обеду. Но до сих пор её нет.
— А телефон?
— Недоступен. Сначала звонок проходил, просто трубку не брали. А теперь выключен. Уже два часа.
— Кто конкретно с ней был? Адрес съёмки есть?
— Я не знаю точно. Она говорила: «Набережная, под железной аркой, где трещины на плитке». Я не поняла, что за арка. Там их много. Я… я туда ездила уже. Ничего. Никаких следов. Только рюкзак её нашла — он заметный, розовый, там мишка плюшевый на ручке висит. Рюкзак пустым оказался.
— Настя, спокойно. — Я включил зажигание. — Где ты сейчас?
— В нашем салоне. Но я не могу сидеть тут. Я просто чувствую, что что-то не так. Она не могла просто взять и уйти. Это не в её правилах. Раньше она всегда предупреждала, если задерживалась. Я уверена, что-то не так.
Она замолчала на секунду. А потом добавила:
— Стас, я никогда раньше не боялась так. Это не паника и даже не обычная тревога. А, знаешь, как бывает, когда в комнате кто-то есть, но ты его не видишь? Вот так. Только хуже.
— Я сейчас к тебе приеду. Жди меня. Никуда не уходи.
— Хорошо. Только если вдруг со мной тоже что-то… Ты ведь…
— Настя, — перебил я, — с тобой всё будет хорошо. Я уже в пути.
В ответ трубка выдала тихое «угу», и гудки. Я завёл двигатель и тронулся с места. Высоко в небе всё ещё светило солнце, но мне показалось, что свет его слегка померк, стал чуть выцветшим.
Подъехав к знакомому зданию, заглушил машину. В окне отражалось блекнущее небо, с запоздалым закатом. Свет стекал по фасадам, как выдох.
В голове крутились слова Насти: «это не похоже на обычную тревогу». Я слышал в её голосе не страх, а что-то хуже — узнавание. Те же нотки, что были у деда, когда он говорил про Переход. Словно где-то, между мирами, треснуло стекло и через него уже сочится нечто... что-то древнее.
Я закрыл глаза, глубоко вдохнул. Перед глазами — контейнер. Змеиные тени. Человек без лица. Выдохнул. Мир был прежним. А я — нет.
Я понял, что больше не могу нащупать твёрдую почву. Подо мной — зыбь. Рядом уже нет деда. Никака больше нет. Только Настя и шрам, который снова зудит, зовёт меня, как компас, ведущий в темноту.
Мне нужно идти.
Не домой. Не за кофе. А туда, где ничего нет, и где, возможно, впервые кто-то посмотрит на меня из этой тьмы и скажет: «Я тебя вижу».
Утисета. Время смотреть в бездну. Смотреть до тех пор, пока она не моргнёт в ответ.
Глава 6. Те, кто зовёт изнутри
Когда я вернулся в квартиру деда, была уже почти полночь. Дом стоял в тишине, которая буквально прилипала к коже. Такое бывает только глубокой ночью, когда город не просто спит, а перестаёт помнить, что он живой.
Я открыл дверь и прошёл в кухню. Кофе не хотелось. Плеснул воды из фильтра, выпил залпом. Жидкость в желудке не принесла облегчения. Мысли вертелись, как угольки в костре — вроде бы почти потухли, но вдруг лёгкое дуновение ветерка, и они снова разгорелись.
Я прошёл в комнату деда. Запах старых книг всё ещё держался в воздухе, как аромат застывшей памяти. Сел за его письменный стол. Выдвинул ящик. Потом второй. Папки. Записные книжки. Обрывки схем, пометки маркером, вырезки из газет. Всё это уже видел. Я искал нечто более конкретное. Возможно, какой-то намёк на утисету. Или сидение. Нужен был просто намёк на «тишину и зов». Ничего.
Пролистал одну из самых толстых тетрадей. Она была полна рукописных выкладок о снах, травах, временах дня, «линиях между собачьим часом и первым петухом». Несколько листов с загадочными кругами. Ни одного упоминания о сидении в тишине или духов, приходящих по зову. Пусто. Закрыл тетрадь. Провёл пальцами по корешку, как по шраму. В голове что-то шевельнулось. Мысль далёкая и в то же время близкая как будто ворочается где-то внутри, выплывает из подсознания, вспоминается.
«Ты уже знаешь,» — прошептало что-то во мне.
Я взял другую папку. Там были подробные описания камлания. Строго шаманская традиция. Я пролистал — пение, бубны, костры, призывы к духам. Всё с точными указаниями условий, даже фазы луны. Угол костра, где должен стоять камлающий. Всё — как положено. Но я точно знал, что этот обряд не подойдёт. Камлание — это путешествие, в котором шаман бродит по Верхнему или Нижнему миру. Там он и общается с духами, решая свои вопросы. Но мне нужен был совершенно другой вариант, когда мой помощник проявится в моём мире сам.
Пролистал ещё несколько страниц, понял, что всё это важно, просто сейчас ещё не пришло время для камлания. Просто потому, что не туда ведёт. Поэтому я отложил тетрадь и потёр лицо руками. Это потом. Когда стану сильнее. А сейчас, всё-таки утисета.
Я знал, как это делать не только со слов Эйнара в теле Альберта. Просто… знал. Кажется, моё тело знало. Словно я или не совсем я когда-то уже это проделывал, и тот опыт остался где-то глубоко внутри меня. Я зашёл в ванную. Умылся. Долго смотрел в зеркало. Не узнавал себя. Не потому что изменился. А потому что стал наблюдателем. Человек, которого я видел — был мною, но не полностью. Что-то, какой-то элемент в моём новом облике был с изнаночной стороны мира.
На полке у деда я нашёл старый кожаный рюкзак. Заварил крепкого дедовского чая, залил в термос. Положил его в рюкзак, бросил туда же фонарик и плед. Телефон решил оставить дома. Надел куртку потеплее и кроссовки. Перед выходом остановился у двери. Оглянулся на квартиру. Словно ждал, что она что-то скажет. Она молчала. Я прочёл в этом молчании согласие.
В ночном дворе никого не было. Я завёл «Калину». Старый двигатель вздохнул, фары осветили пустой двор. Я пристегнулся и отключил навигатор — этот прибор сегодня мне не пригодится. Сделал несколько глубоких вдохов — выдохов и выехал со двора. Впереди — ночь. Карты маршрута нет. Но должны быть какие-то знаки.
Где и как найти место, в котором удобно общаться с духами?
Мимо проносились дома, остановки, перекрёстки. Парк? Слишком шумно. Там фонари, наверняка романтические парочки или искатели приключений. Кладбище? Это тупо. Дед, наверное, долго смеялся бы над этим вариантом. Лесополоса за МКАДом? Слишком далеко. Если вдруг что — не выберусь быстро.
Свернул к Яузе. У воды всегда было спокойно. Там бетонные склоны, заросшие кустами. Несколько мостов, под которыми днём всегда мрачновато, а ночью вообще непроглядная темень. Место странное. Подумалось, что слои города там как будто расходятся, и появляется прослойка чего-то более глубокого.
А может, к набережной, где пропала Даша? Мысль была неожиданной. Я поморщился. Нет. Туда нужно идти с вопросами, а не в поисках тишины. Свернул к знакомому месту — старой развязке возле технопарка. Там был тупик, где когда-то начинался так и не достроенный тоннель метро. Тут станцию посчитали не нужной и построили в другом месте. Здесь всё закатали в бетон. На этом месте теперь заросли кустов, таблички «Проход запрещён», и посадки, в которых всегда пахнет сыростью.
Я притормозил. Заглушил двигатель. Машина тихо щёлкнула металлом. Как будто спросила: «Ты уверен?». Я вышел. Достал рюкзак. Повесил на плечо. Слева — шум города, справа — тьма. Что выбрать? Конечно, тьму.
Прошёл метров сто вглубь. Сначала по грязному асфальту, потом по тропинке. Ветки царапали кисти рук. Под ногами — мох, земля, старые корни. Комары лениво жужжали вокруг, но не кусали. Словно что-то мешало. И вдруг я увидел его. То самое место. Это был пятачок земли, окружённый со всех сторон деревьями. Впереди — тёмная металлическая труба. Остаток дренажа. За ней — ничего. Да, это оно. Расположился поудобнее на земле, опёрся спиной на ствол дерева. Вынул термос, отхлебнул горячего ароматного напитка. Прикрыл глаза.
«Не медитируй. Просто будь здесь и сейчас. Пока никто не зовёт — просто сиди.»
Сначала было холодно. Я сидел и чувствовал, как неровная кора давит в лопатку, как мышцы ног подрагивают от напряжения. Земля подо мной была влажной, но не промозглой — скорее просто чуждой. Я попытался сосредоточиться. Закрыл глаза — смотреть в темноте всё равно было не на что. Сосредоточился на дыхании. Как назло. Полезли мысли.
А если кто-то придёт? А если начнётся дождь? Телефон дома. Зачем я оставил телефон?
Мотнул головой раз, ещё раз. Нет. Не сейчас. Просто сиди.
Через несколько минут мысли удалось успокоить. После этого началось шевеление. Не снаружи — внутри. Словно кто-то листал мои воспоминания, небрежно, пальцем, словно старый каталог.
— Камера восемь, — шепчет память. — Альберт. Чифирь. Котлетка с пюрешкой. Буйный на койке.
— Азар, — вспыхнуло имя, как искра. — Переход. Тогда, в Ничто.
Я вспомнил. В первой книге моей жизни, тогда, когда я сидел возле тела деда, когда реальность сломалась, а воздух стал вязким, я попал туда, в абсолютную пустоту. В тот момент мне показалось, что я умер. Что меня вытряхнули из тела, и оставили блуждать в тишине без времени. Сейчас — было иначе. Тогда я выпал. А теперь мне нужно было войти самому. Медленно и осторожно. Как будто соскальзываешь в воду, температура которой точно как у твоей кожи. Нет холодной границы. Просто другое состояние окружающего мира.