— К слоям. К памяти вещей. К тому, что не говорит словами.
Я слегка кивнул.
— Возможно.
Он коротко качнул головой. Потом выпрямился, открыл папку.
— Смотри здесь. Не фотографируй, не записывай. И не читай вслух. Ни одного имени. Ни одного звука. Кое-что из этого может появиться от простого эха.
— Интригуете, я смотрю, прямо с порога, — пробормотал я. — Зачем мне это всё? С чего вы решили, что мне это интересно?— Давай начну с того, что мы знаем про Азара. — смотря исподлобья начал Никита. — Мы в курсе, потому, что общались с Исмагилом незадолго до... Ну ты понял. Не напрягайся, мы делились друг с другом инфой иногда. Было такое у нас взаимно полезное общение. Поэтому просто посмотри бумаги. Если кажется, что тебя это не касается — ошибаешься. Ты уже в теме.
У меня остались вопросы, но я решил их пока придержать. Опустил взгляд в папку. Пожелтевшие страницы. Напечатаны на старой машинке. Бумага пожелтела от времени, буквы местами плохо пропечатаны. Заметки на полях — карандашом. Страницы шуршали, как старая кожа. Никита комментировал тихо, почти на выдохе.
— Вот, смотри. Первое зафиксированное нашими коллегами исчезновение. 1972 год. Подмосковье. Девочка пяти лет. Исчезла в ясный день у ручья. Свидетель — брат. Сказал, что «вода перестала её показывать». Фраза его, не наша.
Я перевернул страницу. Фото. Бледное. Игровая площадка. Девочка на фоне. Лужа рядом. Тень — есть. Отражения — нет.
— Дальше — три аналогичных случая. Все рядом с водой. Но одна особенность. В каждом случае до их исчезновения видели не жертву. А её двойника. Бледного. С чуть другим лицом.
— Подменыш? — спросил я.
Никита взглянул на меня впервые прямо.
— Нет. Это не подмена. Это отражение, которое пришло первым. Оригинал исчезает позже.
Я молчал. Он перевернул страницу.
— Вот это. 1984. Студент исчез в здании бывшей бани. Там затопленный подвал. Последнее, что записал — «зеркальная глубина дышит». Его нашли в реке. Без рта. Буквально — без рта. Плоть гладкая. Как будто никогда не ел и не говорил.
— Что это может быть?Никита молча ткнул пальцем в следующую страницу. Там вверху было написано большими буквами «ЛОСКОТУХА».— А она, вот эта вот, — осторожно начал я и постучал пальцем по слову. — Что это за зверь?
Никита напрягся.
— Не произноси этого имени. Постарайся не делать этого даже в мыслях. Лучше как-то замени. Мы называем её Водяная Тень. Или Старая. Можешь назвать её Куполкой или Казыткой — это будет не опасно.
— А что известно о происхождении?
— Очень, очень древнее. Обычно считалось, что это типа разновидность утопленниц, которые становятся русалками. Но это не так. Пишут, что она может защекотать до смерти — это полная чушь. Это настоящая исконно навья сущность, связанная с переходами. Она не утаскивает — она стирает. Из зеркала. Из воды. Может стереть из памяти. И человека вскоре просто забудут.
Я перевернул страницу. Чертёж. Зона затопления. Несколько красных точек. Пометка — «Зеркальные окна Нави». На другом листе — фрагмент школьного сочинения. Почерк детский, но ровный. Заголовок: «Если ты увидел себя дважды — беги.»
— Кто собирал всё это?
— Один из нашего Круга. Исследователь. Он потом ушёл. Сказал, что она его ждёт. Печатал всё на машинке. Потому, что электроника искажает смыслы. Последнее, что сказал: «Если она узнает звук своего имени, она запомнит тебя». Он исчез в 1993. Его комнату опечатали. Но там до сих пор сыро.
— И вы хотите, чтобы я... что?
Никита закрыл папку. Посмотрел мимо меня. Потом вернулся взглядом.
— Пока ничего. Только знай. Вода — это глаз. Лужа — это слух. Не стой у них спиной. Не отражайся рядом с теми, кто не отражается. И главное — если услышишь шёпот с вопросом: «Ты кто из нас?» — не отвечай.
— Почему?
Он встал. Папку сунул под куртку.
— Потому что если ты скажешь: «Я это я», она подумает, что ты это он. А если ты скажешь: «Я — не я», то она решит, что ты отражение. И вернёт оригинал.
— Ты так и не сказал кто вы. — заметил я.
Никита пару минут внимательно рассматривал меня. Потом вздохнул, видимо, что-то решив.— Велесов Круг — это место, где собирается и классифицируется инфа о существах Нави. Ну не только её, конечно, — поправился Никита. — так получилось, что на этой территории проявлений Нави больше всего. Мы стараемся их выявлять и описывать. — И всё?— И всё. Уничтожение, изгнание и вообще экшен — не наш профиль. Мы учёные, которые передают сведения об активных сущностях, тем, кто может им противостоять. Например, тебе.
Выждав ещё минуту он встал, кивнул нам, развернулся и ушёл. Лёгкий след кофе остался на пустом бумажном стаканчике.
Альберт откинулся на спинку.
— Ну, не говори, что было скучно.
— Это было...
— Да, знаю. Попахивает кладбищенскими секретами. Зато теперь ты в курсе.
— Может надо было попросить сфотать?
— Нет смысла. Твой телефон начал бы врать. Он бы уже стал не твой.
Мы замолчали. Вдруг стало прохладно. Я посмотрел на лужу у бордюра.
Моего отражения там не было.
Глава 9. Голос
Я проснулся с устойчивым ощущением, что за мной кто-то следит. Не только сейчас, а вообще всю ночь. И это был не внимательный взор неизвестных мне глаз, а нечто другое, влажное и скользкое. Потянулся, сел на кровати. Комната была залита мягким утренним светом. В солнечном луче, заглядывавшем в окно танцевали пылинки. Они то ли учились, то ли вспоминали, как летать. На кухне слышался лёгкий шум: Настя что-то делала, тихо напевая себе под нос.
Я вышел, прислушиваясь к мыслям внутри. Шелест молчал. Или притворялся.
— Доброе утро, — сказал я, потянувшись ещё раз.Настя стояла у раковины, волосы собраны в небрежный пучок, на ней — моя старая футболка с потёртым логотипом. Она обернулась, улыбнулась.
— Привет. Ты дрых, как медведь. Я уже чай сделала.
Она указала на одну из больших кружек. Моя была с трещинкой сбоку. Я взял, сделал небольшой глоток. Почувствовал явный привкус бергамота и чего-то ещё. Глоток приятно согрел гортань.
— Как ты? — спросил я. — Вид у тебя не слишком бодрый.— Голова такая, знаешь... в ней кто-то пыльную тряпку вытряхнул, ну или дыма напустил. Вроде не болит, но слегка мутная.
Она прошла мимо и села на диван. Я сел рядом, взял её за руку — ладонь была тёплой, но чуть дрожащей.
— Давай найду тебе что-нибудь в аптечке. Где поискать?— В сумке посмотри. В боковом кармане. Только аккуратно — там бардак.
Я встал, взял её сумочку. Зелёную, с забавной резиновой уткой на молнии. Начал рыться в боковом отсеке: платки, какие-то, наверняка важные женские штучки. Ничего похожего на аптечку.Расстегнул основное отделение — аккуратно, на всякий случай. Среди всего прочего — блокнот в кожаной обложке. Он упал на пол, раскрывшись на середине. Между страницами была фотография. Я замер.
На снимке — пропавшая Даша. Позирует у воды. Именно та набережная, где я был недавно. На обороте кто-то чётко вывел чернильной ручкой: «26 мая». Вчера.
— Настя?.. — позвал я, чувствуя, как кровь начинает гудеть в висках.— Что там? — она подошла, заглянула через плечо. — А это откуда?— Я как раз хотел спросить тебя об этом. Это же твой блокнот.Она взяла фото. Посмотрела внимательно. Нахмурилась.
— Я… я не знаю. Никогда не видела эту фотографию.— Ты уверена? Это твоя сумка.— Я... — она опустилась на пол, прислонилась к стене. — Блокнот был пустой. Я купила его пару недель назад, для записей. Но ничего туда ещё не писала. И точно ничего не вкладывала.
Я сел рядом. Обнял её.
— Послушай, если это сделала не ты, то тогда получается, кто-то другой сделал это за тебя. Или через тебя. Вот только интересно, зачем?Она чуть отстранилась и посмотрела в мои глаза.
— Ты думаешь, что ...Я молча кивнул. Не хотелось говорить это вслух. Настя плотнее сжала губы. Потом, немного погодя, спросила:
— Слушай, а если я окажусь немного странная? Ну не такая, как ты думаешь.— Ты и так странная. Я тоже. Мы вообще с тобой странная пара.— Нет, не в этом смысле, — она провела рукой по волосам. — Иногда мне кажется, что я как будто не одна. И не только с тех пор, как встретила тебя. Иногда я думаю, что во мне, внутри меня, кто-то спит. Или шепчет, но так тихо, что я не различаю.
Я мягко, но уверенно взял её за руку.
— Мне это не мешает. Меня не пугают странности. Даже если ты не всегда ты —это всё равно ты. Во как загнул. — засмеялся я. — И пока ты со мной — я с тобой, что бы там где ни шептало.
Она кивнула, уткнулась лбом в моё плечо.
— Спасибо. Даже если ты слегка лукавишь, всё равно спасибо.— Я не вру, — шепнул я. — Просто мне повезло — у меня дома живёт девушка, в чьей сумке появляются послания непонятно откуда. Это даже немного романтично.— Ты странный.— Ты сама всё испортила. Надо было притворяться, что это ты — загадочная ведьма.— А ты — шаман с поддельным бубном, купленным в «Ашане»?— Ну типа того. Только у меня ещё скидка по карте лояльности духов.
Она рассмеялась, весело и звонко, но внезапно её смех оборвался. Она снова взяла в руки фото.
— Ты поедешь туда?— Да.— Один?— Думаю, что лучше одному.
Она кивнула и тихо сказала:
— Не забудь вернуться. Мне не нравится, когда ты уходишь туда, где тени говорят громче людей.— А мне не нравится, что в твоей сумке лежит фотография, которую ты туда не клала. Обещаю: я вернусь.
Она поцеловала меня в висок и прошептала:
— Возьми мой платок. Пусть оберегает тебя. — Ты говоришь не как ведьма, а как бабулька.— Ну если я бабулька, то ты тогда мой дедулька.Я засмеялся. Она тоже. Однако несмотря на внешнюю теплоту и весёлость, внутри предчувствием холодела вода. Я знал: где бы ни была Даша, её зов слышно. Просто не всем. И вот я, как раз, его слышу.
***Настя настояла на том, чтобы поехать со мной. Мы остановились в двух кварталах от набережной. Дорога упиралась в ржавый шлагбаум, за которым виднелась старая шлюзовая развязка. Её давно закатали в бетон, но запах воды всё ещё стоял в воздухе — терпкий, душный, напоминающий «аромат» гнилого подземелья.