Смейк размышлял. Один из пунктов его плана по освобождению требовал доработки. Нужны сведения, блуждавшие в голове лишь в виде бессвязных обрывков. Но Смейк знал: освежить память можно, заглянув в каморку воспоминаний. Выпустив несколько самых больших пузырей слизи, он отправился в путешествие по извилинам собственного мозга. Мысли Смейка ползли столь же неторопливо, как и он сам.
И вот Смейк добрался до каморки воспоминаний. Как всегда, пройдя мимо занавешенной картины, он устремился к одной из тех, что уже давно не рассматривал. Вот перед ним стол: игорный стол, покрытый красным сукном. В городке Форт-Уна такие стояли на каждом углу. Разглядывая стол, усеянный разноцветными фишками, Смейк вновь услышал гул голосов, жужжание рулетки, стук игральных кубиков — все эти звуки продажной удачи, когда-то составлявшие часть его повседневной жизни. Вот Смейк, опытный крупье, сдает карты за игорным столом: за своим столом. Червякул вспоминал вполне определенный вечер: в тот вечер к его столу подсел сумасшедший профессор.
— Извините, пожалуйста, — проговорил очень странный гном, — разрешите сыграть с вами партийку?
Учтивый тон гнома развеселил крупье, привыкшего к совсем другому обхождению.
— Разумеется, — ответил Смейк. — Как насчет партии в «Румо»?
— Как скажете, — согласился гном, усаживаясь за игорный стол. Определенно эйдеит. У этих созданий, населявших Цамонию, сразу несколько мозгов. Смейку еще не доводилось встречать эйдеитов, однако по причудливым наростам на голове, выпученным глазам и сутулой фигуре он догадался, что за существо перед ним.
— Разрешите представиться: моя фамилия Соловеймар. Профессор, доктор Абдул Соловеймар.
Смейк слегка наклонил голову в ответ.
— Смейк. Фольцотан Смейк. Итак, начнем с партии в «Румо». — Он стал сдавать карты.
Профессор выигрывал партию за партией. Они сыграли в «Румо», потом в «Мидгардское Ромме», в «Бей и коли», в «Поймай тролля» и, наконец, снова в «Румо». Через три часа перед профессором возвышалось несколько стопок разноцветных фишек — целое состояние. Насколько понял Смейк, профессор определенно следовал некой системе, основанной на числе семь.
Соловеймар всегда ставил по семь фишек на те числа, сумма которых делилась на семь. В картах профессор тоже делал ходы по какой-то семеричной системе — то и дело прямо указывал на это Смейку, делился с ним сложными расчетами: складывал, умножал и делил друг на друга числа вплоть до семидесятизначных. У Смейка дым повалил из ушей. Эйдеит выигрывал одну партию за другой. По словам профессора, он пришел не за выигрышем, а лишь проверить математический расчет. Между тем, перед ним высились столбики фишек на несколько миллионов пир.
У Смейка пот катился градом, но уже не от духоты в игровом зале: холодный пот прошиб его от страха. Вокруг собралась толпа любопытных, среди них — оба владельца салона близнецы-псовичи Хенко и Хассо ван Изверг, в прошлом — разбойники с большой дороги. Первые деньги перепали им от богатых путешественников, задушенных в ущелье Демоновой Устрицы. А теперь состояние, нажитое непосильным грабежом, уплывает в руки профессора.
В игорных заведениях города Форт-Уна открыто никого не обманывали, однако хозяева прибегали к кое-каким уловкам, неизменно обогащаясь за счет игроков, чтобы система не давала сбоев. И нужны были работники вроде Смейка — акулы карточных игр, способные обыграть среднестатистического соперника без всякого шулерства. Игроку давали чуть-чуть выиграть и сколько-то проиграть, случались и крупные выигрыши, но в конечном счете заведение каждый вечер обогащалось на кругленькую сумму. И тут является этот профессор и подрывает самые устои города Форт-Уна. Он выигрывал подряд игру за игрой. Это уже не полоса везения, это попрание неписаного закона города Форт-Уна: «Рано или поздно проиграет каждый».
Смейк ничего не мог поделать: с каждой партией состояние Соловеймара приумножалось. Если так будет продолжаться, через несколько партий игорный дом ван Извергов окажется на мели. Братья псовичи бросали на Смейка взгляды, красноречиво говорившие о том, что его ждет в переулке позади салона, если ему не удастся в ближайшее время прервать полосу везения профессора.
— Сыграем еще партию? — наседал профессор, складывая выигранные фишки столбиками по семь штук. — А ведь щекочут нервишки эти азартные игры!
— Если пожелаете, — выдавил Смейк. — Слово гостя — закон.
— У вас повышенная потливость, нужно с этим что-то делать, — посоветовал профессор, глядя на покрытый испариной лоб Смейка. — Мочегонные таблетки иногда творят чудеса.
Натянуто хихикнув, Смейк стал сдавать карты. Профессор, бормоча числа, поставил все фишки на «Румо», раскрыл карты, следуя своей абсурдной семеричной системе — и выиграл.
— Ох, вот так удача, — смеялся профессор, придвигая выигранные фишки. — Но на что мне такие деньжищи? Вложу-ка я их в исследование темноты. А, может, соорудить комод-оракул? Столько возможностей! Еще партию?
Соловеймар выиграл еще четыре партии подряд. Вот-вот завладеет всем состоянием ван Извергов. Сердце Смейка бешено колотилось, мысли путались. С каким удовольствием он свернул бы птичью профессорскую шею, но с этим братья ван Изверг справятся и без него. Еще один загадочный несчастный случай в городе без правил: незадачливый профессор, перебрав спиртного — вся одежда провоняла, — навернулся с черной лестницы в игорном притоне. Подумаешь, невидаль! У братьев ван Извергов есть приятель — он выдаст заключение о смерти (несчастный случай по вине самого пострадавшего, сильное алкогольное опьянение), а в пустыне неподалеку от города появится еще одна безымянная могила.
Смейк был в отчаянии. Как втолковать эйдеиту, что тот рискует не только жизнью крупье, но и своей собственной? Тесно столпившись вокруг стола, посетители и братья ван Изверги напряженно следили за учтивой беседой сдающего и игрока.
— Я все понимаю, — раздался голос в голове Смейка.
«Потрясающе! — подумал тот. — Я сбрендил от страха. Уже голоса слышу».
— Ты слышишь всего один голос: мой. Это говорю я, Соловеймар, — произнес голос. — Не подавай виду.
Смейк напряженно уставился на профессора. Казалось, тот целиком занят картами.
— Знай же, я владею даром телепатии. Ничего удивительного — для любого эйдеита это в порядке вещей. Теперь к делу: ты, может, думаешь, будто я не от мира сего. Нет, жизнь мне пока не надоела. И я уж точно не хочу, чтобы двое отъявленных негодяев зарезали меня в темном переулке из-за какого-то презренного металла. Я только хочу испытать систему, насладиться триумфом, да и эти мошенники пусть немного попотеют. Еще партию в «Румо»?
Смейк не был уверен: и впрямь ли он слышал голос профессора или попросту сошел с ума. За время своей речи эйдеит не удостоил его ни единым взглядом, а только перешучивался с игроками и бандитами, столпившимися вокруг стола. Смейк стал механически сдавать карты.
— Еще партию, — нарочито громко проговорил профессор. — Вообще-то я думал закругляться, но, так и быть, сыграем на посошок. На все, как всегда?
Близнецы ван Изверги скорчили постные мины, нащупывая в карманах флоринтские стеклянные кинжалы.
— Пан или пропал! — воскликнул профессор. Все затаили дыхание. — Значит, 7777777777 и 77 сотых делим на 7777777 и 777 тысячных, потом делим на 77, получаем… эээ… получаем… — нервно бормотал профессор себе под нос, медленно перекладывая карты с места на место. Пот, стекавший ручьями, покрыл все тело Смейка маслянистой пленкой. Его кожа блестела, как вощеное яблоко.
«Профессор! — в отчаянии мысленно прокричал Смейк. — Профессор! Надеюсь, вы не намерены опять выиграть? Это же самоубийство! Даже двойное убийство, если посчитать меня».
Нет ответа.
— Так-так, — бубнил эйдеит, — корень из 7777777777777 и 7 десятых делим на 77777777 и 777 тысячных и умножаем на 777 в… эээ… седьмой степени, получаем… итого… — больше ничего было не разобрать. Профессор раскрыл карты. Снова выиграл.
«Профессор?!» — если кто и мог читать мысли Смейка, он, несомненно, услышал бы вопль.
Соловеймар безучастно взглянул на него.
— Где тут меняют фишки? — спросил он. — Мне ведь дадут несколько мешков, чтобы унести деньги?
— Само собой, — отрезал один из братьев ван Извергов. — Обсудим все у нас в конторе. Предлагаю пропустить стаканчик за счет заведения.
У Смейка закружилась голова. Он уже видел, как лежит в переулке в луже собственной крови, издавая предсмертный хрип.
— Еще партию? — уже без всякой надежды крикнул Смейк.
Вот теперь-то Смейк окончательно определил свою дальнейшую судьбу. Промолчи он, может, братья ван Изверги отпустили бы его с волчьим билетом и парой сломанных рук, но теперь, когда братья уже почти увели Соловеймара к себе в контору, он снова привлек к профессору всеобщее внимание. Читай, подписал собственный смертный приговор.
— Еще партию в «Румо»? — переспросил профессор. — Пан или пропал?
Смейк кивнул.
— Почему бы и нет! — усмехнулся профессор.
Снова перемешав карты, Смейк стал сдавать, Соловеймар забормотал числа, а братья ван Изверги едва сдерживались, чтобы не прикончить профессора и крупье прямо у всех на глазах.
— 7777777 и 7 десятых делим на 7, и братья ван Изверги в уме… — рассмеявшись, он обернулся к владельцам игорного заведения: убедиться, оценили ли те его шутку.
Смейк еще раз робко попытался наладить телепатическую связь.
«Профессор? — мысленно произнес он. — Профессор Соловеймар?»
Нет ответа. Соловеймар сосредоточенно перебирал карты.
— 7777777 и 77 сотых умножаем на 7 в седьмой степени и отнимаем корень из 777, получаем… эээ…
«Профессор! — взревел про себя Смейк. — Слышите?»
Ничего. Ни звука. На физиономии Соловеймара не дрогнул ни один мускул. Значит, вся эта телепатия померещилась Смейку в панике.
— 777777 и 777777 миллионных делим на 77, частное делим на сумму 7777 и 777777, умножаем на 777 и делим на