Одна из особенностей эйдеитов — несколько чудаковатая речь. Многие ученые считают ее своего рода болезнью и связывают с колоссальной производительностью мозгов, которых у эйдеитов несколько. Сунув руку в холщовый мешок, Колибриль вынул оттуда длинную тонкую колбаску.
— Не возражаем, не возражаем! — воскликнул Смейк, торопливо замахав лапкой ночному гостю.
Румо принял обычную позу, однако оставался начеку, с недоверием поглядывая на Колибриля.
Едва маленькая компания молча отужинала под треск костра (червякулу досталось больше всех, эйдеит только заморил червячка, а Румо вовсе отказался от еды), Смейк затеял светскую беседу.
— Разрешите поинтересоваться, куда направляетесь? — начал он.
— Держу путь в Туман-город. — Смейк недоуменно уставился на эйдеита. — Он расположен за Флоринтом, на западе Цамонии…
— Знаю, — перебил Смейк. — Но, позвольте, вы по доброй воле идете в Туман-город?
Колибриль улыбнулся:
— Да уж, знаю я эти расхожие поговорки про Туман-город: «Коль войдешь в туманный град…»
— «…не воротишься назад!» — подхватил Смейк. Оба хихикнули, а Румо, ничего не понимая, уставился на огонь.
— Мне известны лишь слухи, — продолжал Смейк. — Дескать, над городом стелется вечный туман. Говорят, можно войти в него и не вернуться. Ну, и так далее.
— Уровень моей осведомленности не намного превышает ваш. Вот я и направляюсь туда с целью предпринять кое-какие научные исследования. Быть может, мне удастся обнаружить достоверные данные и развеять ряд сомнительных выдумок и легенд.
— Каких же, например?
— Вам и впрямь интересно?
— О, легенды я люблю.
— А знаете легенду о подземном мире?
— О подземном мире? — удивился Смейк.
Румо навострил уши.
— Да. Будто бы под нашим миром есть еще один. Королевство зла и все такое. — Тонким пальцем Колибриль очертил в воздухе круг.
— В общих чертах, — признался Смейк. — Так, слышал кое-что. Солдатские байки.
— Рассказать? — предложил Колибриль.
— Прошу вас! — ответил Смейк.
Доктор подбросил в огонь сухую деревяшку.
— Сотни лет подряд в Цамонии случается такое, чему не найти внятного объяснения. И каждый раз, когда подобные вещи происходят, идет молва о подземном мире. Откуда взялись кровавые листья? Из подземного мира! Куда исчезли жители Снегвилля? В подземный мир! Откуда взялись нурнии? Из подземного мира! Куда сбежал генерал Тиктак с медными болванами? В подземный мир!
Румо навострил уши. Этот гном знает про генерала Тиктака?
— А на самом деле? — поинтересовался Смейк. — Есть доказательства?
— Их-то я и ищу! Народная молва делит все на две категории: на земле — под землей. Свет — тьма. Добро — зло. А задача науки — осветить и изучить промежуточные области. Поговаривают, будто в подземном мире собираются силы, изгнанные из нашего мира, отбросы со всей Цамонии. Однажды они выйдут наверх и захватят власть над континентом. Согласно одной из теорий земля под Цамонией пронизана сетью гигантских пещер. Этот темный мир населяют страшные и опасные чудовища. В одной из таких легенд говорится о Туман-городе. Будто бы именно там располагаются врата подземного мира.
— Ух! — выдохнул Смейк.
— И не говорите! — рассмеялся доктор. — Бабьи сказки, разумеется. Но сколько народу то и дело пропадает в окрестностях Туман-города! Да и местные жители ведут себя странно. А еще туман над городом никогда не рассеивается — с точки зрения науки, это совершенно необъяснимо.
— Вы разожгли во мне любопытство, — сказал Смейк.
— Рассмотрим только факты, — снова заговорил Колибриль. — На западном побережье Цамонии, немного севернее Флоринта, расположен Туман-город, названный так из-за тумана, который никогда не рассеивается. Иные простаки уверяют, будто туман этот — живой. Вы не представляете, сколько всяких глупостей рассказывают про это место. Но часто именно в таких россказнях можно найти крохотное зерно истины, и если я найду его в Туман-городе, то сохраню, препарирую, изучу и сделаю научные выводы. Я ведь специализируюсь на мельчайших формах жизни.
— А какие у вас методы? — задал вопрос Смейк. — У вас есть какая-нибудь научная… тактика?
— Ну, сперва мне нужно попасть в Туман-город. Я уже отправил туда оборудование и арендовал маяк. Тумангородцы — гораздо более услужливый народ, чем о них думают. Стоило лишь написать несколько писем. Вот уже один миф развенчан. В конце концов, куча народу регулярно проводит в Туман-городе отпуск, значит, там не так уж плохо.
— Вы очень смелый! — похвалил Смейк Колибриля.
— Ну что вы! Если бы никто не решился озарить мрак светом, сидеть бы нам по сей день в пещерах в полной уверенности, будто облака — это летучие горы.
— А когда доберетесь до Туман-города, чем займетесь?
— Изучением тумана, разумеется. Проведу ауракардиографическую съемку.
— Какую съемку?
— Ах, лучше и не просите объяснить. Не хочется портить вам вечер. Если коротко: я собираюсь рассмотреть микроскопическое сердце тумана. Все тайны кроются в мелочах.
— Ага, — согласился Смейк.
— Вот у меня четыре мозга, а и то я с трудом понимаю, как устроен ауракардиограф. Хотите — верьте, хотите — нет. Тут нужно семь мозгов, как у изобретателя этого прибора — профессора Соловеймара.
— Вы знакомы с Соловеймаром?
— Он мой научный руководитель и наставник. Я учился у Соловеймара, когда тот еще преподавал в Гральзунде. А вы тоже знаете профессора?
— Не то чтобы знаком. Встречал как-то раз.
— Цамония велика, но Соловеймар повсюду! — рассмеялся эйдеит. — Куда бы меня ни занесло, Соловеймар там уже побывал. Он, как призрак — всюду и нигде. А вы где с ним встречались?
— В городе Форт-Уна.
— А, в столице удачи! — усмехнулся Колибриль. — Старый повеса!
— Если я правильно понял, он приезжал из научного интереса. А где он теперь — не знаете?
— Этого никто точно не знает. Соловеймар старается не афишировать свои перемещения. Он то здесь, то там. То взбирается в горы, то шагает по воде в туфлях из H2O-уплотнителя. Слышал, что он собирался основать Элитную академию в Сумрачных горах. А другие поговаривают, дескать, он изобрел машину, способную заморозить торнадо. Третьи уверяют, будто профессор спятил и спрыгнул с горы Блоксберг. Доходили до меня и такие слухи: мол, профессор разъезжает по стране с каким-то ярмарочным балаганом, испытывая новое изобретение на сельском населении Цамонии. Но никто ни в чем не уверен. Может, он снова сидит во мраке и размышляет об изучении темноты.
— А вы тоже изучаете темноту? — спросил Смейк.
— Нет. Точнее, уже нет. В юности я ассистировал профессору Соловеймару и кое-что в этой области изучил, но в конце концов мне пришлось уйти от профессора, не то провел бы я в Сумрачных горах всю жизнь. Если хочешь порвать со старыми учителями, лучше всего двинуться в противоположную сторону. Видите ли, мои научные методы отличаются от методов Соловеймара, главным образом, перспективой. Его взор обращен на великое — на космос. А мой, наоборот, на малое — на микрокосмос.
— Завидую я вашим эйдеитовым мозгам, — вздохнул Смейк. — Я уж забыл почти все, чему учился в школе. Память дырявая, мне пришлось бы лет двадцать корпеть за партой, чтобы все вспомнить.
— А хотите восполнить пробелы в знаниях? — Голос Колибриля прозвучал как-то заговорщически.
— Еще бы не хотеть! — воскликнул Смейк. — Да если б все было так просто!
— А тут нет ничего сложного! Во всяком случае, если речь идет о базовых знаниях — вам ведь их не хватает? Древнецамонийская математика. История. Цамонийская биология. Я верно вас понял? Такие знания недолго передать. Раз — и готово.
Колибриль щелкнул пальцами.
Смейк вспомнил поток мыслей, хлынувший на него в городе Форт-Уна, когда профессор Соловеймар положил ему руку на плечо.
— Примерно так, — подтвердил Колибриль, словно в том, что он читал мысли Смейка, не было ничего удивительного. — Но от случайной передачи знаний пользы мало.
— Мне они уже помогли! — улыбнулся Смейк, вспомнив про языки циклопов.
— А я предлагаю вам, — продолжал Колибриль, — освежить то, чему вас учили в школе, всего за несколько секунд и даже узнать кое-что новое.
— Шутите?
— Эйдеиты не шутят, когда дело касается передачи знаний.
— Не могли бы вы объяснить подоходчивее?
— Как вы уже поняли, мозгов у меня несколько. А точнее — четыре. Таким образом, я принадлежу к эйдеитам четвертой категории. Эйдеиты с четырьмя и более мозгами обладают способностью бактериальной передачи знаний.
— Не может быть!
— Но это только по желанию. Не всякому это нужно. И должен вас предупредить: хотя передача знаний займет совсем немного времени, пройдет безболезненно и без угрозы здоровью, последствия будут колоссальны. Рамки вашего сознания раздвинутся. Жизнь изменится. Не обещаю, что к лучшему. Знания могут быть опасны. Ученье — тьма! — Колибриль хихикнул.
— Я готов рискнуть, — возразил Смейк.
— Видите ли, я могу наделить вас знаниями в известных пределах. Передам вам только то, что знаю сам, ведь возможности моих мозгов небезграничны. К примеру, у Соловеймара их семь. У меня — всего четыре.
— И тем не менее. — Теперь Смейк понял, что отличает Колибриля от Соловеймара. У него не было наростов на голове, где у профессора располагались дополнительные мозги.
— Так вот. Видите ли, я могу размышлять сколько угодно, учиться хоть всю жизнь, но уровня Соловеймара мне не достичь. Слыхали о Гральзундском объединении кулачных бойцов?
— Разумеется. Тренировал нескольких.
— Тогда вам известно, что бойцы делятся на классы. Есть бойцы с двумя лапами, есть с тремя, с четырьмя и с пятью. Каких бы успехов ни достиг трехлапый боксер, ему никогда не играть в высшей лиге.
— Вы правы.
— Так вот, не хотел бы разочаровать вас теми знаниями, что могу предложить. Есть еще одно неудобство: вы получите лишь те знания, которыми мои четыре мозга заняты в настоящее время. Для вас они могут оказаться совершенно ненужным балластом и никогда в жизни не пригодиться.