Затрещина плашмя — очень сильная и болезненная — наносится плоской стороной клинка по лапе противника, в которой тот держит оружие. Нужно задеть артерию, не повредив ее — лапа надолго окажется парализованной. Ближайшие несколько дней Румо придется хлебать суп левой лапой. Ушан размахнулся.
«Ох, — подумал Румо, — да он задумал затрещину плашмя!»
Затрещина плашмя буквально не сходила у Урса с языка. Он придумал не только эффективную защиту против затрещины, но и способ унизить того, кто попытается ее отвесить. Целыми днями он учил этому Румо.
Румо прикинулся, будто не подозревает о замысле Ушана. Принял подходящую позицию и выставил вперед лапу. Ушан размахнулся — удар пришелся в пустоту. Румо вовремя отдернул лапу и перебросил меч в другую (так называемый простой переброс). Ударив в пустоту, Ушан потерял равновесие, а Румо ударил его плоской стороной меча по уху — Урс назвал этот прием обратной затрещиной плашмя.
В голове Ушана раздался звонкий свист, ухо пылало. Слезы наворачивались на глазах.
— С приветом от Урса! — Румо не мог сдержать ухмылки. Уж и отделал же он старика!
Ушан стоял перед Румо, как побитый первоклассник. Этот мальчик уже не школьник, а взрослый соперник.
Долой такт, долой учительскую опеку. Пришло время Многократного Делукки!
Ушан вытащил из подставки вторую шпагу. Он принял оборонительную позицию: немного наклонившись назад и выставив обе шпаги вперед, он стал неторопливо отступать, заманивая противника.
— Значит, одной шпаги тебе уже мало? — спросил Румо. Ему нравилось дразнить Ушана. — Две шпаги против кухонного ножа? — Он нанес несколько сильных ударов, которые Ушан парировал обеими лапами.
Этот прием Ушан сам придумал и отточил до совершенства. Фехтующий брал сразу две шпаги, а затем неожиданно подбрасывал одну из них. Вот и теперь Ушан, будто невзначай, запустил шпагу, что держал левой лапой, в воздух.
Существовало множество вариантов многократного Делукки: трехкратный, пятикратный, восьмикратный, семнадцатикратный и даже двадцатидвухкратный — все зависело от того, сколько раз перевернется в воздухе подброшенная шпага.
Один, два, три, четыре, пять.
Тем временем поединок шел своим чередом. Едва Ушан лишился второй шпаги, как атаки Румо стали еще яростнее.
Шесть, семь, восемь, девять, десять.
Стоя на месте, Ушан старался отражать выпады Румо. Очень важно не дать противнику диктовать темп поединка.
Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать.
Абсолютный рекорд Ушана — двадцативосьмикратный Делукка, поставлен на дуэли с тогдашним официальным чемпионом Цамонии по фехтованию Атраксом Ксатрой III. То был один из самых изнурительных поединков и самых серьезных противников. Как Румо.
Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать, двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре.
Самое главное — чтобы противник успел забыть о кувыркавшейся в воздухе шпаге. Чем выше ее подбросить, чем больше она успеет перевернуться в полете и чем ожесточеннее в это время драться, тем больше шансов на благоприятный исход.
Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять.
Теперь инициатива перешла к Ушану, и он показал все, на что способен. На Румо со всех сторон посыпался град ударов и уколов, да с такой скоростью, о какой он и помыслить не мог. Румо и не заметил, что Ушан водит его кругами.
Тридцать, тридцать один, тридцать два.
Долетев до высшей точки, шпага Ушана неуклюже кувыркнулась в последний раз.
Тридцать три.
Так высоко шпагу Ушан еще не забрасывал. Она полетела на землю, тяжелым эфесом вперед.
Самое важное в многократном Делукке — вовремя оказаться в том же месте, где начали поединок. И вот Ушан ловко подвел Румо именно сюда. Тот был слишком занят и не заметил опасности сверху. На Румо ураганом сыпались удары и уколы, летели искры, и вдруг, откуда ни возьмись, у соперника в лапах оказалась вторая шпага. Ушан точно все рассчитал и схватил оружие прямо перед носом Румо. От неожиданности тот самую малость замешкался, а учитель, улучив минуту, ухватил Львиный Зев своими двумя клинками и резким движением вырвал из лап Румо. Описав в воздухе дугу, демонский меч воткнулся в ствол березы.
— Ай-яй! — раздался в голове Румо голос Львиного Зева.
Ушан приставил обе шпаги к шее Румо. Поединку конец.
— А теперь ступай домой, — велел Ушан Делукка. Не удостоив Румо более ни единым взглядом, он воткнул шпаги в землю и, накинув плащ, удалился из парка. — Да, и не забудь свой кухонный нож, — крикнул он, прежде чем скрыться из виду.
Румо вновь почувствовал головную боль и неприятный привкус во рту, будто только что проснулся с тяжелого похмелья. Мысли путались. Не помня себя, он шатался по переулкам Вольпертинга. Издалека доносилась ярмарочная музыка.
— Ну? Как все прошло? — спросил вдруг Львиный Зев.
Румо даже злиться не мог.
— Львиный Зев? Где ты был все это время?
— Честно говоря, не знаю. Наверное, потерял сознание или что-то в этом роде. Вот ты знал, что мечи могут терять сознание? Я — нет, ха-ха-ха! Пришел в себя, когда вдруг воткнулся в дерево. Я что-то пропустил?
— Потерял сознание?
— В самом начале поединка вдруг стало темно. Помню, как на меня летит шпага, удар и…
— Ты меня подставил! Сам толкнул меня на эту драку, а в самый ответственный момент потерял сознание! — пыхтел Румо.
— Ах, какой же ты черствый! Я еще в себя не пришел! Это же мое первое сражение. Я же не знал, что все случится так быстро. Очень быстро! Ух! Да знаешь ли ты, что значит удариться о другой клинок? Искры видел?
— Тоже мне, меч называется, — сопел Румо. — Смешно!
— Я нож, — буркнул Львиный Зев.
— А, значит, нож?
— Да, и что? Думаешь, раз так — у меня нет чувств?
— Чувствительный нож теряет сознание! Хорошенькое подспорье в драке. Подумать только — из целого арсенала выбрать именно тебя! С тем же успехом можно драться цветком тюльпана. Да знаешь, кто ты? Ты…
— Сказать тебе, кто я на самом деле? Сказать? Я — тебе — скажу!
Румо остановился.
Львиный Зев продолжил срывающимся голосом:
— Во мне заключен вовсе не демонский мозг. А мозг тролля. Да, пещерного тролля! Вот и все.
— Так ты тролль?
— Ну разумеется! Самый обыкновенный пещерный тролль. Оружия отродясь не держал. Работал в штольне в Демонских горах, добывал ляпис-лазурь, и тут этот треклятый метеорит! А так-то я не держал в лапах ничего опаснее, чем кайло. Видать, меня здорово расплющило метеоритом, раз меня спутали с воином-демоном. Так я и попал в эту чертову штуковину — другого объяснения не вижу.
— То есть ты не только не воин-демон, но еще и тролль?
— Был когда-то.
— Час от часу не легче! Вчера — демонский меч, а сегодня — нож, в котором засел пещерный тролль. Довольно. Брошу тебя в реку.
— Что?
Румо зашагал вперед.
— Эй! Куда ты направляешься?
— К Вольперу. Утоплю тебя там.
— Румо! Не кипятись!
Румо молча шел к мосту через Вольпер.
— Румо? Румо? Что ты задумал?
Румо не отвечал.
— Румо! Ты еще пожалеешь!
Вольпертингер невозмутимо продолжал идти.
— Ты ведь этого не сделаешь, правда? Хочешь меня напугать? Ха-ха-ха! — Львиный Зев засмеялся как-то неуверенно.
— Брошу тебя в Вольпер — и дело с концом.
— Эй, Румо, послушай! Подумаешь, осечка вышла! Да, маленькая осечка еще ни о чем не говорит! Это же мой первый поединок! Ну же, остынь! Поговорим спокойно.
Тем временем Румо очутился у моста на северном берегу Вольпера. Шум воды приглушил голос Львиного Зева.
— Румо, даю честное слово: ничего подобного больше не повторится! Я этого не допущу. Румо? Ты слышишь?
Румо шагнул к парапету моста и поглядел на бушующий Вольпер. Поднял Львиный Зев над водой.
— Румо! — взвизгнул Львиный Зев. — Это не шутки!
— Точно! — отозвался Румо. — Не шутки.
Он снова поглядел на реку. Что-то мелькнуло в бурном течении. Чья-то одежда? Нет, это вольпертингер! Приглядевшись, Румо узнал Ралу!
Не мешкая ни секунды, он сунул Львиный Зев за пояс, одним прыжком перемахнул через парапет и бросился в бушующий Вольпер.
С той поры, когда кровомяс Нидхуг избил ее до полусмерти на глазах брата Рольфа и прежде чем очутиться в холодных водах Вольпера, Рала проделала длинный и опасный путь. Нередко ей случалось бывать на волосок от гибели. Жнец с косой стал ей постоянным спутником, невидимым проводником и возлюбленным, готовым в любую минуту заключить Ралу в ледяные объятия. Рала узнала, что такое дружба, ненависть и месть, стала получать удовольствие от охоты и шутить с опасностью. Научилась ходить на двух лапах, говорить и вновь отыскала брата Рольфа. Но самое прекрасное, что с ней произошло, — это любовь к медвежьему богу Талону.
Уверенный, что убил Ралу, кровомяс Нидхуг отволок тело в лес, в жертву жестокому медвежьему богу, в которого верил. Едва Нидхуг, бросив Ралу в чаще, отправился восвояси дальше избивать Рольфа, появился медвежий бог.
Имя его — Талон. Талон Когтистая Лапа, если точнее. Да, жестокий, да, медведь, но не бог. Сияния он не излучал, был ленив, никакой сверхъестественной силой не обладал, был так же смертен, как и все прочие лесные жители — какой же из Талона бог? Питался отбросами, что оставляли в лесу суеверные крестьяне, напуганные ночным рыком. Талон довольствовался чем угодно: мерзлой картошкой, очистками, черствым хлебом, плесневелым сыром и даже дохлыми собаками — лишь бы самому не добывать себе пищу.
Подойдя поближе и обнюхав крохотное тельце, Талон решил, что ни в коем случае не станет есть щенка, ведь тот еще жив. Медведь никогда не слыхал ни про циклопов с Чертовых скал, ни про то, что они пожирают пищу живьем. Природный инстинкт категорически не позволил бы ему съесть того, кто еще шевелится.