Да, Рала не умерла, а имя свое получила от Талона. Тот выхаживал ее, приносил поесть и убаюкивал рычанием. А рычал он так: «Ра-ла, ра-ла, ра-ла».
Рала на удивление скоро оправилась после тяжелых увечий, выросла и набралась сил. До Талона, конечно, не доросла, но теперь они охотились вдвоем. С тех пор как у Талона появилась воспитанница, он не ленился добывать пищу самостоятельно, ведь Рала не могла питаться очистками и дохлыми собаками. Физические упражнения пошли медведю на пользу, он сбросил несколько лишних фунтов, и вскоре оба жить не могли без охоты.
Однажды они учуяли необычную дичь. На заснеженной полянке они нагнали охотника — да не какого-нибудь, а того самого, что подобрал Ралу и Рольфа и продал кровомясу. Рала узнала его по запаху.
В правой руке охотник держал длинную палку, а в левой — короткую. Наложив короткую на длинную, направил на Ралу и Талона. Вдруг короткая палка вылетела и воткнулась Талону прямо в сердце. Он рухнул наземь, в последний раз прорычал «Рала» и испустил дух. Тем временем охотник вынул еще одну палку и направил на Ралу. Как же ей хотелось броситься на него и вырвать сердце из груди за все, что он причинил ей, Рольфу и Талону. Но что-то подсказало ей поступить иначе: спрятаться в укрытие и выждать. Рала так и сделала: убежала в лес на всех четырех лапах. А охотник пошел своей дорогой.
Но шел он не один: Рала неустанно следовала за ним, шаг за шагом, тихо и осторожно, не подавая виду. Наблюдала, как он охотится и для чего нужны эти палки. Рала стала его тенью, невидимым двойником, следила, как он живет, когда ест, когда носит палки при себе, а когда нет. И вот однажды, узнав про охотника все, Рала предстала перед ним. Он купался в реке, и при нем не было ни одежды, ни палок. Охотник перепугался, заметив Ралу на берегу, он понял: его час пробил. Подобрав палки, Рала наставила короткую на охотника и выпустила ему прямо в сердце. Лес огласился его криком, а вода в реке окрасилась кровью. Так Рала впервые выстрелила из лука.
Отныне у Ралы сложилось необычное отношение к смерти: однажды победив ее, Рала перестала бояться, а теперь научилась и убивать.
Рала тягалась с теми, кто был намного сильнее нее, и выходила из поединков живой благодаря одному лишь везению. Как-то ей случилось пробираться через болото, судя по запаху, населенное множеством злобных созданий, но те даже не вылезли из своих берлог, поразившись ее бесстрашию. Смерть гонялась за Ралой по пятам, насылала мороз и молнию, голод и жажду, зубы и когти — Рале все нипочем. Та не проявляла никакого интереса ни к смерти, ни к жизни: ради кого ей было жить?
Однажды Рала уловила какой-то чужой и одновременно родной запах. Но дул сильный ветер, и Рала не успела как следует разобраться. В сумерках она разглядела какое-то существо, двигавшееся с огромной скоростью. Таинственный незнакомец прятался то там, то сям, и, наконец, Рала поняла: ее преследуют. Она выпустила стрелу, но преследователь быстро увернулся, и стрела разлетелась в щепки, ударившись о дерево. Прежде ей не случалось терять драгоценные стрелы. Рала злилась и недоумевала. Кто же это такой?
Рала выпустила две стрелы разом — безотказный прием. Тут случилось и вовсе невероятное: незнакомец перехватил стрелы в воздухе да мало того — запустил их обратно с такой силой, что те воткнулись в дерево прямо перед носом у Ралы.
Еще ни разу Рала не встречала такого быстрого и сильного противника. Надвигалась ночь, и видимость с каждой минутой ухудшалась. Рала выпустила последнюю стрелу, и ей не осталось ничего, кроме как столкнуться с врагом нос к носу. Выйдя на поляну, они взглянули друг другу в глаза. Тут ветер стих, и они стали чувствовать запахи. Оба поняли: сражения не будет, ведь они брат и сестра.
Темные воды Вольпера подхватили Румо. Вода бурлила сверху, снизу — повсюду. Ледяная вода лилась в пасть, в нос, в уши, а в голове монотонно загудело:
«Я не умею плавать».
— Как? — подал голос Львиный Зев. — Не умея плавать, бросаешься в бурную реку? А еще упрекаешь меня…
«Где Рала?»
— Рала? Какая еще Рала?
«Она погибнет».
— Кто погибнет? Вот ты — погибнешь.
«Плевать. Рала не должна погибнуть».
— Начинай плыть!
«Но я не умею плавать».
— Так учись! — завопил Львиный Зев. — Плыви!
«Рала», — подумал Румо.
— Румо! — крикнул Львиный Зев. — Шевелись! Нужно плыть. Но Румо не отзывался.
Вновь обретя друг друга, Рольф и Рала отправились вместе бродить по глухим лесам Цамонии. Некоторое время сторожили фруктовую плантацию, куда регулярно наведывались воры. Рабочие научили их говорить, а когда по ночам вольпертингеры поднимали жуткий вой в зарослях, воры обходили плантацию стороной. Но урожай собрали, и брат с сестрой отправились дальше. Вскоре они очутились в южной части континента, и Рольф заговорил о серебряной нити — дескать, он видит ее с закрытыми глазами. Со временем Рала поняла, как важна для Рольфа серебряная нить, и они вместе отправились на поиски ее источника. Так близнецы попали в Вольпертинг. Отметившись у бургомистра, они поселились вдвоем в маленьком домике и стали ходить в школу. Серебряной нитью Рольфа оказалась девочка Наденька по прозвищу Дымка. С тех пор оба зажили, как все прочие вольпертингеры, без особых приключений.
Пока однажды в класс не вошел Румо.
Незнакомый вольпертингер неуклюже поплелся на свое место, а Рала отчего-то смутилась. Он вел себя, как идиот, на уроках задавал дурацкие вопросы, да еще и сцепился именно с Рольфом. А самое главное — смотрит на нее так, будто она бревно. Почему же он ей небезразличен?
Она, Рала Лесс, — самая гордая и неприступная девчонка в Вольпертинге, у нее толпы поклонников. И тут является этот Румо и ставит все с ног на голову. Да какое он имеет право? Он на нее и не глядит, в школьном дворе старается убежать подальше, в ответ на улыбку бурчит что-то себе под нос — похоже, он ее на дух не переносит. А на ярмарке от одного ее прикосновения едва чувств не лишился. Ну и дурак! И что хуже всего: Рала и думать не могла ни о ком, кроме Румо. Ей хотелось прожить с ним жизнь, вместе состариться, умереть, вместе раствориться во вселенной, когда мир развалится на части.
Не оставлял ее Румо и по ночам. Прежде Рала видела чудесные, увлекательные сны. Обычно они с Талоном охотились в лесу. Теперь же этот Румо вторгся в ее ночной мир и вел себя ничуть не лучше, чем в жизни.
Однажды Рале снился Талон Когтистая Лапа. Удивительно — во сне Талон разговаривал. Он сидел на пне и говорил, а прямо в сердце у него торчала смертоносная стрела.
— Слушай, девочка моя, слушай внимательно. За всю жизнь я сумел произнести только твое имя, но теперь я мертв, и уж будь уверена: смерть все меняет. Так вот, этот идиот, этот твой Румо — я задался вопросом: что он потерял у нас в лесу? Я его сцапал и расспросил. Ну, как расспросил — пришлось его поприжать, чтобы выпытать правду. Но я таки его раскусил! А теперь держись! Он в тебя втрескался! Влюбился без памяти. Но не решается признаться, и поэтому по ночам, когда сам Румо спит, его душа проникает к тебе в сон. Ну, не олух ли?
Талон соскользнул с пня и теперь выглядел точь-в-точь как перед смертью. Дрожащим голосом он прошептал:
— Послушай, девочка моя, перед смертью я не сумел дать тебе последнее напутствие, но теперь я могу говорить и хочу наверстать упущенное. — Голос его слабел. — Я только глупый медведь и ничего не смыслю в подобных вещах, но вот что я думаю: берись за дело сама. Начинай охоту и заполучи его. — Талон испустил последний вздох, голова его упала набок, и Рала проснулась в слезах.
Рала не очень-то верила в вещие сны, и все же одна мысль не давала ей покоя: как бы заполучить Румо?
И тут она увидела, что он идет к мосту через Вольпер.
Румо не заметил ее: кажется, он о чем-то задумался, был в плохом настроении и даже разговаривал сам с собой. Она пошла за ним, перебегая из одного укрытия в другое, словно охотилась на дичь в лесу. Едва Рала увидела, что Румо поднимается на мост, у нее созрел план. Опасный, рискованный план, но Рала решила, что пора вновь бросить вызов смерти. Чтобы проверить, действительно ли Румо ее любит, она решилась на безумный поступок: броситься в Вольпер. И если он последует за ней на верную смерть, в его любви можно не сомневаться. А о том, что будет дальше, как они выберутся из бурной реки, она не задумывалась ни на минуту, это в ее план не входило — иначе что же в нем опасного?
В отличие от циклопов с Чертовых скал вольпертингеры не считали, будто после смерти их души вознесутся на летучие горы. Они знали только, что со смертью ничего не поделаешь. Знали, что рано или поздно умрут, но не задумывались о том, что дальше. Тем удивительнее стало для Румо, когда он потерял сознание, очутиться в ином мире, показавшемся знакомым. Он увидал грандиозную панораму светящихся фигур, переливавшихся прежде незнакомыми цветами, и бесконечных световых нитей вроде тех, что он видел внутренним взором.
«Ага, — подумал Румо. — Так вот оно как бывает, когда умираешь. Будто видишь с закрытыми глазами».
Румо подхватила река пульсирующего света. Где-то в подсознании возникло название цвета этой реки: ксюльбовый. А вверху, по цабриновому небу, плыли гоммовые облака — эти странные названия тоже родились в подсознании.
А еще он плыл. Точнее, плыл не сам он: его несла река, так непохожая на Вольпер — тихая, а не шумная, теплая, а не ледяная, спокойная, а не бурная.
«Пусть же меня уносит течением», — подумал Румо. Все вдруг стало так легко, просто и приятно, исчезли все трудности и страдания. Никакой злости и душевных терзаний, никакого страха и любовной тоски.
Бросившись в Вольпер, Рала сразу заметила, что вода куда холоднее, а течение намного сильнее, чем она рассчитывала. А самое главное — намокшая одежда, волосы и обувь отяжелели и тянули на дно. Громкий рокот воды заглушал все остальные звуки, сводя на нет романтический замысел Ралы позвать на помощь. Она-то думала, что поплывет, как прекрасная утопленница, а ее швыряло и захлестывало волной, как клочок бумаги.