Рала проплыла под мостом, не имея ни малейшей возможности привлечь внимание Румо. Но случаю было угодно, чтобы тот наклонился через парапет в тот самый миг, когда бурный водоворот ненадолго поднял Ралу на поверхность. Не мешкая ни секунды, Румо бросился в реку. Рала успела заметить, как он ушел под воду, прежде чем ее унесло течением.
«Он любит меня! — подумала она. — Без колебаний пошел за мной на верную смерть».
Вынырнув, Рала вновь разглядела Румо над водой. Он не шевелился и не пытался сопротивляться течению — очевидно, потерял сознание.
«Румо тонет», — мелькнуло у нее в голове.
Обоих вынесло на середину реки. Рала никак не рассчитывала, что Румо потеряет сознание, что течение окажется таким сильным, а судьба на сей раз проявит к ней полнейшее равнодушие. Рала проклинала свой ребяческий романтизм, из-за которого Румо, чья жизнь для нее — дороже собственной, подвергался теперь огромной опасности.
— Плыви! — крикнул кто-то.
На берегу собрались вольпертингеры. Одни стояли, свесившись через парапет, другие бежали вдоль набережной, едва поспевая за бурным течением.
«Плыви!» Чушь какая. Рала и плавать-то не умеет. И никто из вольпертингеров не умеет. Все равно что учиться летать, прыгнув в пропасть.
— Попробуй плыть! — закричал с берега другой сородич.
А собственно, почему бы и нет? На карту поставлена жизнь Румо, не говоря уж про ее собственную — так разве не стоит хотя бы попробовать побороть этот животный страх?
— Плыви же!
Плыть? Но как? Рала вспомнила убитого ею охотника: перед смертью тот купался в реке. Беспрестанно выбрасывал руки вперед, загребая воду назад, и дрыгал ногами, как лягушка.
Ралу снова затянуло под воду. Ее волокло по гальке и веткам на дне, а один раз она так сильно ударилась головой о большой камень, что едва не потеряла сознание. Вынырнув в очередной раз, Рала увидела Румо совсем рядом, только вниз головой: из Вольпера торчал лишь сапог.
На берегу вольпертингеры размахивали длинными палками и веревками. Румо и Ралу несло к городской окраине, где течение не такое бурное, а один из берегов не укреплен каменной стеной. Взволнованные сородичи отважились подойти совсем близко к воде.
Стараясь держать голову над водой, Рала стала загребать воду передними лапами, одновременно двигая задними по-лягушачьи.
Она и впрямь продвинулась чуть вперед, поближе к Румо. Рала принялась грести изо всех сил, с удивлением заметив, что река постепенно теряет власть над ее телом. Теперь Рала сама решала, когда держать голову над водой, когда глотнуть воздуха и когда нырнуть. Поплыть — это значит сразиться с водой, подумалось ей.
Вскоре она ухватила Румо за сапог. Гребя второй лапой, она поплыла к берегу, где столпились сородичи, опустив в воду ветки и протягивая лапы. Наконец ей удалось ухватиться за черенок вил. Ралу вытащили на берег, а вместе с ней выволокли и бездыханное тело Румо.
Безмолвные воды реки смерти уносили Румо все дальше. Неужели он будет плыть вечно? Ему все равно, что бы ни случилось, он все стерпит, ведь тому, кто принял смерть, бояться нечего.
Румо видел над собой небо в новом, необычном цвете: кельфовом, громоминовом, опемном, блаковом, иволинтовом. Как вдруг — знакомый оттенок: серебро! Да ведь это серебряная нить, совсем близко — дотянись и схвати! Зазвучал голос, как во сне, но на сей раз голос не пел, а громко и настойчиво говорил:
— Румо! Дыши!
Дышать? Разве нужно дышать после смерти? А он едва начал привыкать.
— Румо! — повторил голос. — Дыши! Дыши же!
«Не могу, — мысленно ответил он. — Разучился».
— Румо! — голос перешел на крик. — Я приказываю тебе дышать!
Внезапно Румо почувствовал сильный и болезненный удар по носу.
Ай-яй!
Откуда в этой тихой обители боль? На глаза наворачивались слезы. Румо всхлипнул и стал дышать.
Открыл глаза.
Кто-то склонился над ним. Моргнув, Румо узнал Ралу. Позади суетились еще несколько вольпертингеров.
— Она щелкнула его по носу, — сказал один.
— И ведь сработало. Невероятно!
— Он жив.
— Рала умеет плавать.
Вытерев морду Румо, Рала взглянула на него так, будто ждала чего-то особенного. Он непонимающе уставился на нее. И тут его вырвало прямо ей на колени.
Рала умеет плавать!
Новость разошлась по Вольпертингу со скоростью лесного пожара, из дома в дом, из улицы в улицу, из квартала в квартал. Днем уже весь город знал: Рала умеет плавать.
Вот так новость! Ведь это все равно что услышать: «Рала умеет летать!» Никто из вольпертингеров никогда и помыслить не мог научиться плавать. Для них это было на грани колдовства.
Что же касается Румо, для него новость имела неприятный довесок и полностью звучала так: «Рала умеет плавать, а Румо — это тот олух, что свалился с моста в Вольпер, и его спасла девчонка».
О том, что это Румо прыгнул в Вольпер спасать Ралу и почему та оказалась в воде, никто не говорил. Нет, эту историю так долго и так часто пересказывали задом наперед, что все поверили.
В таком виде преподнес историю и Урс, пока Румо, лежащего на животе у себя в постели, тошнило бурой водой в ведро.
Следующие несколько дней Румо узнавал все новости от Урса. Он серьезно заболел, долго не выходил из комнаты и очень медленно шел на поправку. Зато Рала молниеносно прославилась на весь Вольпертинг. Рала Плавающая. Рала чудо-девчонка. Та, что гуляет по воде. Бесстрашная спасительница олуха-неумехи. И так далее — всего не перечислишь.
Уж лучше бы Румо навеки остался в том мире удивительных цветов. Ему бы тогда не пришлось во время выздоровления выслушивать все то, что передавали Урс, Аксель и тройняшки: что городская театральная труппа репетирует пьесу «Спасение Румо», что в ратуше обсуждают, не поставить ли Рале памятник и не переименовать ли Вольпер в Ралу, и что Рала теперь дает уроки плавания в пруду за городом. Ее пример доказал: чтобы научиться плавать, нужно всего лишь побороть страх, сидящий глубоко внутри, и разучить несколько движений.
Даже поправившись, Румо редко отваживался покидать комнату. Перестал ходить в школу, отлынивал от городских обязанностей, целыми днями не заглядывал в столярную мастерскую. Только по ночам он слонялся по тихим переулкам Вольпертинга и дышал свежим воздухом. Весь город ополчился против него: на уроках фехтования его поджидал Ушан Делукка, а уж как станут над ним смеяться Рольф, Тсако и вся школа — можно себе представить.
Во время одной из своих ночных прогулок в одиночку Румо очутился на площади Черного купола. Загадочный и безмолвный, словно памятник всем неразгаданным тайнам мира, купол поблескивал в лунном свете. Румо сел, прислонившись спиной к прохладному камню, и стал глядеть на звезды. Было тихо, город спал. Самое подходящее время, чтобы тихо и незаметно испариться, подумал Румо.
Весь Вольпертинг любил Ралу. Отчего же она несчастна? Оттого что она спасла Румо жизнь, а тот продолжает вести себя по-идиотски! Подумать только, она вытащила его из бушующего Вольпера, вернула к жизни, а он, едва открыв глаза, изгадил ей штаны, встал и ушел, даже спасибо не сказав. А что ей было делать? Признаться в любви при всех? Нет уж, пусть лучше ее считают героиней.
Рала умеет плавать!
Звучит неплохо, решила она. Всяко лучше, чем «Рала умеет вязать»! На улицах все ее поздравляли, а вечером даже закатили банкет в ратуше.
На следующий день полгорода осаждало Ралу с просьбой давать уроки плавания. Отказать она не могла. Сперва натренировала нескольких учителей физкультуры, затем все вместе отобрали самых способных учеников, и уже через несколько дней почти весь Вольпертинг умел плавать — за исключением нескольких самых пугливых и Румо.
С ним Рала решила повременить. Сейчас у нее и так забот полон рот, да и не может же он прятаться вечно: рано или поздно явится в школу. Тогда она возобновит охоту, будет неотступно следовать за ним по пятам и, наконец, добьется своего. Она поклялась в этом памятью Талона. Но всему свое время. А пока она продолжит купаться в лучах славы. В конце концов, Рала — единственная героиня в современной истории Вольпертинга. Знала бы она, какие невероятные события ей еще предстоит пережить!
— Я умею плавать! — выпалил Урс, как-то вечером вбегая в комнату Румо с полотенцем через плечо.
Сидя на кровати, Румо увязывал вещи в узел.
— Я ухожу из Вольпертинга, — сказал он.
— Что?
— Ты слышал.
— Хочешь попутешествовать? Вернуться, когда уляжется эта шумиха вокруг Ралы? Подождать, пока это дело быльем порастет? Отличная мысль!
— Нет, я не вернусь.
— Куда же ты пойдешь?
— Не знаю. Посмотрим.
— Ты пришел в Вольпертинг из-за Ралы, а теперь из-за нее же уходишь. Очень умно.
— А что мне остается? Она выставила меня на посмешище всему городу!
— Она тебе жизнь спасла.
— Это я собирался спасти ей жизнь.
— Ну, что ты там собирался — это никому не интересно. А вот если бы не она, ты бы погиб.
— И к лучшему.
— Упрямься, сколько тебе влезет, но ты перед ней в долгу и не можешь просто так смыться.
— Что хочу, то и делаю.
— Конечно!
— Ну, а что мне делать? — в отчаянии крикнул Румо.
— Из этого положения есть только один выход: обратиться к оракулу.
— К оракулу?
— К Орнту ла Окро. У него есть ответы на все вопросы.
— К Орнту? Столяру?
Никто в Вольпертинге, даже сам бургомистр, не знал, когда Орнт ла Окро появился в городе. Считалось, что Орнт жил тут всегда. Он был превосходным столяром, но ценили его в Вольпертинге не за это. Особенно хорошо Орнт умел давать советы. Одни оказывались полезны, другие — не очень, но из уст Орнта все они звучали, будто глас оракула. Даже те, кому Орнт дал неудачный совет, приходили снова и снова: так убедительно говорил оракул. Бургомистр советовался с ним по вопросам управления городом. Директор школы дискутировал о проблемах воспитания. Повар обсуждал меню. Юноши приходили за советом, когда не ладилось с девушками. Девушки — когда не клеилось с юношами. При этом все вели себя одинаково: делали вид, будто и не думали просить у Орнта совета. Приносили сломанный стул, расклеившийся ящик комода, сломанный гребень. И пока Орнт ремонтировал испорченную вещь, посетитель разгуливал по мастерской, рассуждал о погоде, о том о сем, но рано или поздно, как гром среди ясного неба, звучала фраза: «Да, Орнт, пока не забыл: у меня есть… эээ… друг (подруга, коллега по работе, подручный), и у него вот какое дело…»