— Во всяком случае, застигнем врасплох, — шепнул Румо. — Они прячутся вон за тем огромным валуном.
Неслышно, словно туман, Румо пробирался по склону холма, петляя между камнями. Стал осторожно обходить большой серый камень. Вонь усиливалась. Вольпертингер учуял и другие неприятные запахи. На всякий случай Румо взялся за меч.
— Смерть… — прошептал Гринцольд.
— Жабий помет! — завопил в тумане противный голос. — Где жабий помет?
— А мне откуда знать? — грубо отвечал другой голос. — Возьми тухлые языки жаворонков. Пахнут примерно так же.
Румо вышел из укрытия.
— Добрый день, — сказал он.
Ноппес-Па, Попсипила и Шшш, три ужаски с ярмарки, ходили кругами. Они уставились на Румо — похоже, он и впрямь застал их врасплох. Ужаски собрались вокруг черного чугунного котла, где булькало отвратительное вонючее варево. Поодаль стояла телега со всевозможными алхимическими приспособлениями.
— Тыыы! — завопила Ноппес-Па, тыча пальцем в Румо. — Тыыы!
— Тебе что здесь нужно? — каркнула Попсипила, пугливо косясь на меч. — Хочешь нас ограбить? Едва ли тебе что-нибудь приглянется, если ты не ужаска.
Румо сунул меч за пояс.
— Я просто мимо проходил, — ответил он. — Не знал, что это вы. Простите за беспокойство.
— Тыыы! — проревела Ноппес-Па. — Я вижу твое будущее! Попадешь в лес из лап, но одолеешь чудовище! Будешь говорить со зверями и деревьями!
— Это уже случилось, — возразил Румо.
— Ха-ха-ха! — захохотала Попсипила. — Вот так ужаска! Предсказывает прошлое.
Ноппес-Па хмыкнула, выставив вперед подбородок.
— Хочешь услышать настоящее предсказание, малыш? — спросила Шшш. — Мы как раз варим зелье предсказаний… Вообще-то собирались его консервировать, но свежее — еще лучше. Ну, так как?
— О, нет, спасибо, я тороплюсь… Не буду вам мешать.
Румо прошел мимо ужасок, увязая в тумане.
От одной только вони хотелось скорее сбежать подальше.
— И ничего не хочешь узнать про серебряную нить? — лукаво спросила Шшш. — Помнится, на ярмарке ты заинтересовался.
Румо остановился и задумался.
— У меня нет при себе денег.
— За счет заведения, — хихикнула Попсипила. — В благодарность за то, что не ограбил нас.
— Ладно, — согласился Румо. — Так что там с нитью?
— Погодиии, — протянула Шшш, — не так быстро. Мы же не в сказке! — Две других ужаски натянуто засмеялись над старой шуткой.
— Сперва нужно закончить обряд, — пояснила Ноппес-Па. — Так где жабий помет?
— Я же сказала, у нас нет жабьего помета. Возьми эти чертовы языки жаворонков!
Ноппес-Па брезгливо достала из стеклянной банки несколько осклизлых кусочков мяса и бросила их в кипящий котел. Оттуда с шипением взметнулось желтоватое облако серы. Румо отступил на шаг, а ужаски хором запели хриплыми голосами:
— Счастье ждет или беда —
Не лгут карты никогда!
Пусть совсем не ожидаешь —
Будущее ты узнаешь!
Пей до дна — таков обряд,
Злого рока сладкий яд.
Грусти нет в забаве той,
Смысл — в радости одной!
Все, что скажем, — принимай!
Не стенай, не унывай!
Бутон жизни расцветет.
Зелье горькое не врет!
Взглянув на Румо, Попсипила сказала:
— Это значит, что все будет так, как предначертано, — понимаешь? И ничего нельзя…
— Я понял, — оборвал ее Румо. — Может, пора?..
Ужаски склонились над клокочущим варевом.
Румо переминался с лапы на лапу. И почему, спрашивал себя Румо, он так нервничает из-за этих глупых фокусов? Пожалуй, Урс был прав: следовало держаться подальше от этих чертовых перечниц.
Ужаски замерли над котлом, как завороженные.
— Как это все интересно, — прошептал Львиный Зев.
— Надо было их прикончить, — проворчал Гринцольд.
— Ну? — не вытерпел Румо. — Что вы там видите?
Выйдя из оцепенения, ужаски многозначительно переглянулись. По всему видно было, что они в замешательстве.
— Ох…
— Хм…
— Шшшшш…
Наклонившись друг к дружке, они зашушукались.
Румо окончательно потерял терпение.
— Да что там?!
Товарки подтолкнули вперед Ноппес-Па.
— Послушай-ка, — начала она с самым озабоченным видом. — Много лет мы предсказываем судьбу, но с таким столкнулись впервые. Мы видели твое будущее. Четко, ясно, в мельчайших подробностях. Без всякого тумана, ряби и тому подобного. Это самое четкое видение в моей практике.
— И в моей, сестрица! — подхватила Попсипила.
— И мне яснее видеть не приходилось, — кивнула Шшш. — Как на ладони.
Ноппес-Па нервно теребила плащ.
— Итак, мы видели, что тебя ждет, мальчик мой. И мы все вместе решили…
— Ну?
— …не говорить тебе.
— Почему?
— Уж поверь, мы с трудом сдерживаемся, — ответила Ноппес-Па.
— Мне пришлось изо всех сил прикусить язык, — встряла Попсипила.
— Ступай, парень, пока нам не пришлось зашить себе рты! — крикнула Шшш.
Румо почувствовал, что его надули.
— Я думал, ваша профессия — предсказывать будущее.
— Перережь им глотки! — заклинал Гринцольд.
— Предсказывать светлое будущее — вот наша профессия, — возразила Попсипила. — Вот тебе пример: однажды я предсказала одному каменщику из Гральзунда, что на следующий день он погибнет на стройке под грудой кирпичей. Что же он сделал? Взял выходной, чтобы не идти на стройку. Но на месте ему не сиделось, он побежал в город, и ноги сами принесли его на стройку. Кирпичей, которые могли бы упасть, не видать. Другие каменщики пригласили его подняться, раз уж ему все равно делать нечего. Дескать, все кирпичи уложены в стену — что может случиться? Он послушался, и тут — бум! — будто с неба ему на голову падает груда кирпичей. Никто так и не понял, откуда они взялись. — Попсипила подняла тонкий указательный палец. — К чему я это говорю? К тому, что судьбу можно предсказать, но нельзя изменить. И это, скорее, проклятье, чем дар. Вот почему мы даем только благие предсказания: чтобы не чувствовать себя виноватыми.
— А хуже всего то, что некоторые и впрямь считают нас виноватыми! И жгут ужасок на кострах, — мрачно добавила Шшш.
Румо вынул меч.
— То-то же! — обрадовался Гринцольд. — Пора отрубить эти отвратные головы.
— Слушайте-ка, — нетерпеливо перебил их Румо. — Я не просил вас предсказывать будущее, вы сами навязались. И теперь я хочу все знать. Не вынуждайте вас вынуждать! — Он размахнулся мечом.
Ужаски отпрянули. Снова встав в кружок, они наклонили головы и зашептались. Ноппес-Па выступила вперед.
— Хорошо, предлагаем компромисс: мы предскажем тебе будущее, но немного зашифруем предсказание. И изменим порядок событий.
— Ладно, — вздохнул Румо, убирая меч за пояс.
Выпучив глаза и воздев лапы к небу, Ноппес-Па начала вещать.
— Ты попадешь в лес из лап!
— Это что у вас, любимое предсказание? Я слышал это дважды! — разозлился Румо.
— Значит, и сбудется дважды, черт побери! — выругалась Ноппес-Па. — И в другой раз лапы окажутся длиннее!
Тут Попсипила подошла ближе.
— Ты пройдешь по озеру, как по земле, и сразишься с ожившей водой! — прогремел ее голос.
— Черта с два я полезу в озеро, — возразил Румо. — Я и плавать-то не умею.
Настала очередь Шшш.
— Ты отправишься на поиски сердца ходячей смерти, но отыщешь его лишь в темноте! — мрачно объявила она.
Румо хмыкнул.
— Зашифровали так зашифровали!
— Еще кое-что, — сказала Попсипила.
— Говори!
— Вот ты строишь из себя героя, размахивая мечом. Но в девчонках ты ничего не смыслишь.
Румо покраснел.
— Снова пророчество? — спросил он.
— Нет. Это так, общее соображение.
— А теперь ступай, мой мальчик! — велела Ноппес-Па. — И поторопись! Вот-вот случится беда. Больше мы не можем ничего сказать. Опасайся фрауков!
— Фрауков? Что за фрауки? — не понял Румо.
— Замолчи, наконец, Ноппес-Па! — прошипела Попсипила.
— Ступай, парень, ступай!
— Давай, убирайся же! — прорычала Шшш.
Ужаски пришли в бешенство. Втроем они опрокинули котел, и желтое варево впиталось в землю. Затем они принялись собирать пожитки и укладывать в телегу, не обращая внимания на Румо. Тот молча удалился.
— Ну и что это за спектакль? — спросил Львиный Зев, когда они отошли подальше. — Так наигранно.
— Надо было поотрубать головы этим мерзким старым перечницам, — проревел Гринцольд. — Я же говорил!
Румо пошел быстрее. Не то чтобы он беспокоился, и все же не помешает ускорить шаг. Эти старые пугала испортили ему настроение.
Солнце уже почти закатилось, когда Румо поднялся на вершину холма, откуда открывался вид на Вольпертинг. Над городом проплывали красные хлопья облаков. Остановившись, Румо принюхался. Удивленно покачав головой, еще раз втянул воздух. В воздухе висел кисловатый, совершенно незнакомый запах. Было тихо — слишком тихо, как сказал бы принц Хладнокров. С такого расстояния чуткий слух Румо уловил бы городской шум: звон наковальни или колокола.
— В чем дело? — поинтересовался Львиный Зев.
— Не знаю. Очень тихо.
В сумерках он различил городскую стену и одни из ворот. Никто не входил и не выходил, никто не шел по подъемному мосту через городской ров. Тоже странно. Румо снова остановился и зажмурился.
Серебряная нить — она пропала!
Румо бросился бежать.
— Да что случилось?
— Рала исчезла.
— С чего ты взял?
— Ее нет в городе. Не чую ее запаха.
— Мало ли, ушла погулять. За город.
— Или умерла, — вставил Гринцольд.
— Гринцольд!
— Я только предположил! Такое случается. Несчастный случай. Жестокое убийство.
— Гринцольд, умоляю тебя!
Городские ворота были опущены, но, кажется, не охранялись. Никто не отозвался на крики Румо, и ему ничего не оставалось, кроме как взобраться на сторожевую башню. Румо протиснулся в бойницу и, спустившись по лестнице, очутился в городе. Ни одного вольпертингера, улицы, прежде столь оживленные, будто вымерли. Кислятиной потянуло так сильно, что Румо едва не стошнило.