— Куда все подевались?
— Может, где-то что-то происходит? Собрание или вроде того.
— Или все умерли, — предположил Гринцольд.
Румо бежал по улицам. Нигде ни души, ни единого признака жизни, ни звука, ни одного привычного запаха. Двери почти во всех домах — настежь, несколько окон разбито. Может, кто-то напал на город? Но Румо не увидел ни крови, ни мертвых или раненых. Казалось, будто жители ни с того ни сего второпях покинули город.
Опустел и переулок Гота. Дверь домика Румо стояла нараспашку. Он стремглав взлетел по ступенькам, дернул на себя дверь комнаты Урса — никого. Никаких следов борьбы, вся мебель на месте. И всюду эта кисловатая вонь.
По пустынным улицам Румо побежал к домику Ралы. Несколько раз он останавливался: ему чудилось, будто за ним гонятся, но то было лишь эхо его шагов.
В домике Ралы — никого.
В школе — никого.
В мастерской Орнта — никого.
В ратуше — никого.
Румо обегал весь город из конца в конец, каждую улицу, переулок и площадь. Звал Урса, Ралу, Орнта — хоть кого-нибудь, но никто не отзывался. Все до единого вольпертингеры исчезли из города, будто растворились в кисловатой дымке. Наконец Румо оставил поиски.
— Видимо, все умерли.
— Гринцольд! Сколько можно?!
— В городах такое случается. Налетает армия демонов и утаскивает всех. Сам не раз такое видал.
— Но этот город населяли вольпертингеры, — грустно пробормотал Румо. — Самые сильные воины в Цамонии. Город надежно укреплен — никому не под силу взять его штурмом. Даже самой могущественной армии.
— Ну вот.
— Любой город можно взять штурмом. Вопрос времени.
— А где большой купол? — спросил вдруг Румо. Его будто громом поразило.
— Что?
Румо очутился на площади черного купола. Она опустела: купол исчез. Там, где он прежде находился, зияла гигантская круглая дыра.
— Купол исчез. Прежде здесь было большое сооружение. И оно исчезло.
Вынув меч из-за пояса, Румо медленно двинулся к провалу. Там, где прежде стоял загадочный купол, из черной дыры в земле поднималась легкая дымка.
Румо осторожно приблизился к краю провала, направив меч вниз. Ему открылась круглая черная шахта. Вдоль стен глубоко вниз уходила широкая каменная винтовая лестница. В нос резко ударил кислый запах. Румо едва не потерял сознание, перед глазами заплясали белые и черные точки. Какое-то время он балансировал на краю пропасти и с трудом устоял на ногах.
— Ничего себе! — воскликнул Львиный Зев. — Это еще что?
— Подземный мир, — отвечал Гринцольд.
Ящик на букву «Р» ненадолго закрывается.
Ему пора отдохнуть, ведь он показал так много — и хорошего, и дурного.
И прежде чем он откроется снова, подумайте: готовы ли вы отправиться следом за Румо в иной мир — мир, где царит тьма, мир, полный опасностей?
В самом деле готовы?
Тогда глядите в оба: ящик опять открывается! Загляните-ка поглубже!
Книга IIПОДЗЕМНЫЙ МИР
I.ШТОРР-ЖНЕЦ
Румо долго блуждал по Вольпертингу. Из-за кислой вони он не мог долго находиться возле дыры, прежде накрытой черным куполом, но нигде не находил покоя. Каждый дом, каждая площадь, каждая улица напоминали ему о жителях Вольпертинга, о сородичах и друзьях, а главное — о Рале. Его будто громом поразило, разум отказывался верить тому, что говорили органы чувств: вся прежняя жизнь в мгновение ока без следа исчезла с лица земли. Румо бежал без оглядки, боясь остановиться хоть на минуту и услышать мертвенное безмолвие, охватившее город. И пусть тишину нарушал лишь звук шагов по мостовой, кашель и хлопанье дверей, когда Румо заглядывал в дома, — все лучше, чем эта гнетущая тишина.
Домой Румо вернулся глубокой ночью. Ему стало жаль времени, впустую потраченного на бесцельное шатание по городу. Он стал собираться в дорогу. В мастерской Орнта ла Окро нашел все необходимое: смоляной факел, флягу для воды, немного вяленого мяса и огниво. Мясо положил в сумку, флягу с водой повесил на пояс, взял факел и огниво и отправился на площадь Черного купола.
— Что ты задумал? — спросил Львиный Зев.
— Будем убивать? — вторил ему Гринцольд.
— Мы отправляемся в путь, — ответил Румо.
На площади Черного купола Румо обнаружил, что кислый запах почти совсем рассеялся. Вольпертингер зажег факел, подошел к краю провала и посветил вниз.
— Черный купол никуда не исчез. Он там.
Румо обошел вокруг ямы, осветив ее края факелом. Черный купол, разделившись на шесть равных секторов, опустился под землю.
— Черный купол не сооружение и не памятник. Это врата.
Теперь, когда неприятный запах улетучился, Румо мог зажмуриться и принюхаться. Серебряная нить там! Тонкая, едва уловимая, она уходила в гигантскую дыру и терялась в потемках.
— Что теперь? — спросил Львиный Зев.
— Спускаемся, — отозвался Румо, вынув меч из-за пояса.
Под землю вела такая широкая лестница, что по ней могла бы спуститься целая армия. Плоские каменные ступени кое-где перепачканы слизью. Вероятно, тысячи ступеней уходили глубоко-глубоко. Величественное сооружение.
Румо недооценил глубину подземелья. Он спустился уже довольно глубоко, когда факел вдруг погас. Румо очутился в кромешной темноте.
— Ничего не вижу, — сказал Румо.
— Это плохо, — отозвался Львиный Зев.
А Гринцольд простонал:
— Один неверный шаг — и окажемся внизу быстрее, чем хотелось бы.
— Обычно я вижу с закрытыми глазами, — продолжал Румо. — Когда слышны какие-нибудь звуки. А тут так тихо.
— Может, тебе самому пошуметь? — предложил Львиный Зев.
— В смысле?
— Ну, спой что-нибудь.
— Я не умею петь, — возразил Румо.
— Все умеют. Просто одни — хорошо, а другие — плохо. Но петь умеют все.
— Я не знаю ни одной песни.
— Я знаю песню, — встрял Гринцольд.
— Песню? — удивился Львиный Зев.
— Конечно. Я знаю много боевых песен. Мы пели их, отправляясь в битву.
— Батюшки мои! Но лучше, чем ничего. Какая у тебя любимая песня?
— Песнь крови.
— Многообещающе.
— Могу напеть. А Румо подхватит.
— Ничего другого не остается, — вздохнул Львиный Зев. — Значит, поем, три, четыре…
— Кровь! — начал Гринцольд.
— Кровь? — переспросил Румо.
— Не переспрашивай. Просто пой, — вздохнул Львиный Зев.
— Крооовь!.. — снова пропел Гринцольд.
— Крооооовь! — прохрипел Румо.
— Батюшки мои! — воскликнул Львиный Зев. — Ты и впрямь петь не умеешь.
— Мы будем петь или нет?
— Будем.
— Еще раз — крооовь!
— Крооовь! — громко и фальшиво протянул Румо, зажмурившись.
— Крооовь! Крооовь! Крооовь! Крооовь! Крооовь! — откликнулось эхо.
Подземелье озарилось призрачным мерцающим зеленоватым светом. Но свет скоро потускнел и погас.
— Сработало! — обрадовался Румо. — Я вижу эхо.
— Отлично! Пой дальше.
— Кровь! Кровь! — усердствовал Гринцольд.
— Брызги летят издалека!
Кровь, кровь!
Кровь обагрила платье врага!
Кровь! Кровь!
Брызги летят издалека!
Кровь! Кровь!
Кровь проливалась века!
— Кровь! Кровь! — нерешительно повторял Румо.
— Брызги летят издалека!
Кровь, кровь!
Кровь обагрила платье врага!
Кровь! Кровь!
Брызги летят издалека!
Кровь! Кровь!
Кровь проливалась века!
Румо крепко зажмурился. Подземелье снова озарилось зеленоватым светом, и Румо в подробностях разглядел каждую ступеньку, каждый камень в кладке стены. Он стал спускаться дальше.
— Клинком взмахни,
Пусть враг умрет!
Лишь помани —
И смерть придет!
— Клинком взмахни,
Пусть враг умрет!
Лишь помани —
И смерть придет!
— Кровь! Кровь!
Брызги летят из-да-ле-ка!
Кровь, кровь!
Кровь обагрила платье врага!
— Кровь! Кровь!
Брызги летят из-да-ле-ка!
Кровь, кровь!
Кровь обагрила платье врага!
— Сруби топором
Злому троллю главу!
— Что? — возмутился Львиный Зев.
— Гляди, как она
Покатилась в траву!
— Сруби топором
Злому троллю главу!
Гляди, как она
Покатилась в траву!
— Второй куплет!
— Наконец-то…
— Мозг! Мозг!
Брызги летят из-да-ле-ка!
Мозг! Мозг!
Мозг размазан по платью врага!
— Оооо… — простонал Львиный Зев.
Не переставая петь, Румо спускался все глубже в бесконечный тоннель, озаренный тусклым зеленоватым светом эха. Тут и там не хватает целого пролета, по камням ползут широкие трещины, ступеньки перепачканы вонючей слизью или поросли мхом. Но сработана лестница на совесть. На много километров уходит она под землю.
Румо устал петь, а однообразная демонская песня стала раздражать его не меньше, чем Львиного Зева. Он хотел было прерваться ненадолго, как вдруг заметил, что спуск кончился. Лестница вывела вольпертингера к огромным каменным воротам, ведущим в тоннель. Открыв глаза, Румо увидел тусклое голубоватое свечение в конце тоннеля.
— Пришли, — сказал он. — Впереди — свет.
—