— Прошу прощения, но это не я выдумал название.
— Ты, видимо, вообще редко думаешь.
— А ты не думаешь ли…
— …что обидел нас?
— Ну, не сердитесь! Скажите, как вас правильно называть.
— Не можем.
— Невозможно.
— Слишком рискованно.
— Да? Почему же?
— У нас есть имя, но не такое, к каким ты, со своими ограниченными представлениями, привык.
— Ты не поймешь нашего имени. Для твоего скудного ума оно слишком сложное.
— Стоит лишь произнести наше имя — ты с ума сойдешь. На самом деле это число. Необъятное для тебя число.
— Хотите сказать, необъятно большое число?
— Нет, необъятно малое.
— Безумно малое.
— Такое малое, что время поворачивает вспять, стоит лишь его произнести.
— А что, если нам обойтись без имен и просто продолжить разговор?
— Это невежливо.
— Дурной тон.
— Слишком просто!
— Уфф! Ну так, черт побери, придумайте себе имя сами!
— Меня зови Смейк.
— А меня Смейксмейк.
— Тогда меня — Смейксмейксмейк!
— Звать вас Смейком, Смейксмейком и Смейксмейксмейком? Но мы же запутаемся… Вам ничего лучше на ум не приходит?
— Нет, у нас нет фантазии.
— Совсем?
— Мы ее изжили. Ты и представить не можешь, сколько времени прошло с тех пор.
— Много или мало?
— Ты что, смеешься над нами, Смейк?
— А у вас нет чувства юмора?
— Нет. Юмор мы тоже изжили давным-давно.
— Я смотрю, вы много чего изжили.
— Еще бы! Например, мы изжили пространство и время. Боль и смерть.
— Войны и налоги.
— А главное — величину. В любом ее проявлении.
— Вот как? Что же у вас осталось?
— Числа. Только числа вечны.
— Так давайте я буду звать вас по числам. Например, один, два и три, идет?
— Это не числа. Это слова.
— Черт возьми, да называйтесь, как хотите! Вы просто редкостные зануды!
— Ты так и не ответил на наш вопрос.
— Что ты делаешь в нашей подкровной лодке?
— А?
— Я должен заставить биться мертвое сердце.
— Ой-ой-ой!
— Вот так замахнулся!
— Не много ли хочешь?
— Доктор Колибриль сказал…
— Этот Колибриль действует мне на нервы, хоть мы и не знакомы.
— Сперва обозвал нас крохами…
— Исчезнувшими крохами!
— Потом уволок нашу лодку…
— А теперь хочет совершить чудо.
— Колибриль говорит, чудес не бывает. А вот наука может достичь уровня чуда. Думаю, он рассчитал, что исчезну… что вы мне поможете.
— Ох уж этот Колибриль! Как же, станем мы помогать совершить чудо тому, кто украл пашу лодку. При том, что чудес не бывает.
— С чего нам тебе помогать?
— Назови хоть одну причину.
— Скажем так, речь идет о делах сердечных.
— Разумеется — о кардиологической операции.
— Нет, я имею в виду любовь.
— О, боже!
— Любовь мы тоже давно изжили.
— Знаешь ли ты, что любовь — это такой ряд чисел, что, если вычесть из него такой же ряд чисел, получится «ноль».
— Такое выйдет с любым рядом чисел.
— И тебя это не пугает? Если станешь слишком долго об этом думать, то…
— Ах, оставь его в покое! Так что там за любовная история?
— Вот только не надо сантиментов! Это в прошлом! Мы изжили всякую сентиментальность.
— Да ведь я просто спрашиваю! Собираю факты. Голые холодные факты.
— Это история любви, победившей смерть.
— Не может быть! Как роман… ой, то есть расскажи поподробнее! Больше голых холодных фактов.
— Эта любовь такая огромная и чистая! Влюбленным не раз пришлось сразиться со смертью, чтоб быть вместе, но, похоже, на сей раз смерть взяла верх.
— Как ужас… ой, я хочу сказать интересно. Какие холодные голые факты! А дальше?
— Да, дальше!
— Дальше, дальше!
Ворота на арену открылись, и Гаунаб всхрюкнул от удовольствия. Схватив подушку, прижал ее к груди, предвкушая, как во время бойни разорвет ее и будет разбрасывать перья.
— Кольско гертинперволей конпричат дменые ваболны? — спросил он Фрифтара.
— Я велел вывести на расстрел полдюжины, — отвечал тот.
— Льтоко сешть? — Гаунаб казался разочарованным. — Ловамато! Чепому не надведцать?
— Я велел медным болванам убивать медленно, выпустив как можно больше стрел. Все решат, будто убито дюжины две.
Ухмыльнувшись, Гаунаб снова стал глядеть на арену.
Фрифтар снова стал хозяином положения в Театре красивой смерти. Отныне вольпертингеры начнут истреблять друг друга вместо того, чтобы уничтожать драгоценных бойцов. Тройной бой ознаменует начало конца этой гордой расы. Вольпертингеры придут и уйдут, театр и Бел останутся навеки. Все шло великолепно, но Фрифтар чувствовал себя неважно. Несмотря на веселье, ему так и не удалось отделаться от неприятного ощущения, охватившего его утром при виде мертвой вольпертингерши в медной деве. Что, если он подхватил грипп? Но он никогда не болел гриппом и не знал, что при этом чувствуют.
Безобразие! Разве может первый советник, ответственный за здоровье граждан Бела, заболеть? Встряхнувшись, Фрифтар сосредоточился на битве.
— Неплохо! — похвалил Ушан. — Но надо еще чуть-чуть поднапрячься. — Все трое порядком выдохлись и теперь стояли посреди арены, с трудом переводя дух.
— Еще? — прохрипел Урс. — Я и так выложился по полной, Ушан! Тебе не в чем меня упрекнуть!
— Не в чем, — согласился Ушан. — Но дело принимает серьезный оборот. Я прошу вас кое-что для меня сделать.
— Что еще? — кашлянул Рольф. — Драться еще яростнее?
— Нет, теперь убейте меня.
— Что?
— Вы должны убить меня. С минуты на минуту на арену выведут вольпертингеров. И будет поздно: многие погибнут. Убейте же меня, немедленно! Для наших друзей это единственный шанс.
— Их все равно выведут на арену, — возразил Рольф. — Пора действовать. Втроем мы сможем перебраться через стену королевской ложи.
— Медные болваны изрешетят нас стрелами — и пикнуть не успеем, — ответил Ушан. — Убейте меня! — взмолился он. — Прошу вас. Поторопитесь, пока не поздно!
— Уже поздно, — проговорил Урс, указывая мечом на ворота.
На арену выходили их сородичи, но не шестеро дряхлых стариков — несколько дюжин молодых, сильных, до зубов вооруженных вольпертингеров появились из всех ворот одновременно. Рольф заметил своих друзей: Биалу Бухтинга, Тсако Красенбора и Олека Дюнна. Урс увидел тройняшек Родникс. Ушан узнал многих учеников фехтовальной школы.
Последним на арену вышел Румо.
Публика на трибунах зашепталась, беляне и гомункулы повскакали с мест. Фрифтар неподвижно уставился на вольпертингеров, Гаунаб повизгивал, медные болваны схватились за оружие. Румо выбежал на середину арены, где Рольф, Ушан и Урс с удивлением наблюдали за происходящим.
— Здорово, Румо, — выпалил Урс. — Ты где пропадал?
— Были кое-какие дела.
— Так это ты всех освободил? — опешил Ушан.
— Мне кое-кто помог, — отозвался Румо.
— А где Рала? — спросил Рольф. — Почему ее нет?
— Рала умерла, — ответил Румо.
— Нет!
— Ее до смерти запытал некто генерал Тиктак. Я надеялся встретить его здесь. Вы его знаете?
Рольф разрыдался. Остальные молча покачали головами.
— Где она? — всхлипнул Рольф.
— Ее тело охраняют двое моих друзей. Разберемся тут и заберем ее. А теперь нужно драться!
— Да, — согласился Ушан Делукка. — Теперь нужно драться.
Румо поднял меч повыше, чтобы дать оглядеться Гринцольду и Львиному Зеву. Солдаты с трибун поспешили к выходам на арену.
— Батюшки! — пискнул Львиный Зев.
— Вот это да! — простонал Гринцольд. — Да я уж и не мечтал о такой битве!
— Это самая грустная история из всех, что мне приходилось слышать.
— Хотя мы давно изжили грусть.
Третий голос всхлипнул.
— Ну так что? — спросил Смейк. — Вы мне поможете? Покажете дорогу в сердце Ралы?
— Ладно, Смейк.
— Мы поможем.
— При одном условии.
— Все, что в моих силах! Чего вы хотите?
— В свое время узнаешь.
— Эй, так не годится!
— Ты торгуешься?
— Он торгуется!
— Мы уходим! Еще посмотрим, как он…
— Ладно, ладно! — крикнул Смейк. — Сделаю все, что пожелаете.
— То-то же. Мы не торгуемся. Мы это изжили.
— Мы привыкли, чтобы нас слушались.
— Самокритику мы тоже изжили. Мы никогда не ошибаемся. Смейк вздохнул.
— Ладно, начнем. Вы придумали себе имена?
— Да. Мы хотим зваться исчезнувшими крохами.
— Неужели?
— Ну мы поразмыслили. Не такое уж плохое название. Во всяком случае, довольно точно нас характеризует.
— Ведь мы такие крохотные, нас почти нет.
— Исчезнувшие крохи — великолепно.
— Я буду исчезнувшей крохой номер один.
— Я буду исчезнувшей крохой номер два.
— Я буду исчезнувшей крохой номер три.
— Так-то лучше, — обрадовался Смейк. — Что теперь?
— Включай акустическое ласковое управление, — велела исчезнувшая кроха номер один.
— Мурлыкай, — велела исчезнувшая кроха номер два.
— И учти — у нас очень высокие требования к мурлыканью, — добавила исчезнувшая кроха номер три.
— Бррррррррр, — зафыркал Смейк. — Бррррр…
— Ты не мурлыкаешь! — возмутилась исчезнувшая кроха номер один.