Слов нет — работа его, конечно, нужная и, бесспорно, чрезвычайно ответственная. Но трудно описать, как он устал! Нет, «устал» — это еще слабо сказано. Вот «задолбался» — более точный термин. Обрыдло все: территория аэропорта, залы ожидания, в которых была знакома каждая трещинка на плитах пола, флегматичные физиономии начальства, постоянное мельтешение сотен и тысяч людей, от тщательного «срисовывания» аур которых к концу смены начинали уже слезиться глаза и болеть голова. Сколько можно?!
В аэропорту их, смотрящих, было трое, а курировал всех страж по имени Сидх. Да-да, именно так его и звали. И самого анхора искренне удивляли едва сдерживаемые улыбки тех, кто впервые слышал его имя, так как с голливудской продукцией он был незнаком. Естественно, за глаза его именовали не иначе как «Владыка Сидх». Впрочем, шутки на данную тему не поощрялись, ибо светлые Вторые, как правило, достаточно болезненно относились даже к малейшему намеку на неуважение со стороны смертных. Тем более, что материальную оболочку стража звали Дмитрий Хлопынин, и являлся он, ни много ни мало, начальником службы безопасности аэропорта, а следовательно, был их начальником в обеих ипостасях.
… В аэропортах, особенно крупных городов, смотрящие надолго не задерживались — ломались, просили перевода. Слишком большое напряжение, много людей и тех, кто только кажется людьми. Причем, последние маскировались все лучше и лучше, и обнаружить их становилось чрезвычайно сложно. Постоянное ожидание опасности тоже не добавляло кайфа работе. А если учесть, что и на легальной должности тоже ушами хлопать некогда, так как среди людей своих уродов хватает, то… Редкий смотрящий удерживался в таком месте больше трех лет. Евгений продержался десять, что о многом говорило. За время его работы в Пулково у него четырежды сменялись сослуживцы. А он оставался… Ну и «владыка Сидх», конечно: анхоры в этом отношении были не в пример крепче. Но на него-то, Евгения, уже смотрели как на мамонта или динозавра, чудом дожившего до наших дней. Или еще как на робота, которому абсолютно чужды человеческие эмоции.
Честно говоря, с эмоциями у него и впрямь было напряженно, и мало кому доводилось видеть его разозленным, расстроенным, растерянным… Впрочем, и улыбка была на его лице весьма редкой гостьей. По всей вероятности, именно эта флегматичность и стала причиной столь необычайной стойкости смотрящего к пагубному воздействию аэропорта. Она же позволяла сохранять хладнокровие в стрессовых ситуациях и почти в любой обстановке выцеплять из толпы носителей «бракованных» аур. За это его ценили, им дорожили… Поэтому напряглись, когда он подал заявление о переводе. Знали, что это все равно когда-нибудь случится, но надеялись, что еще очень не скоро… наверное. Впрочем, кто залезет в голову этим анхорам?
«Неделя. Осталась неделя…» — словно заклинание повторял про себя смотрящий, вглядываясь в безумное мелькание лиц. Но что это? Черный с прозеленью оттенок? Мелькнул и исчез. Кромешник или показалось? Где же он? Аналитический ум Евгения обрабатывал информацию едва ли не с компьютерной скоростью. Фотографическая память смотрящего однозначно связала мелькнувший темный лоскут ауры с силуэтом ее обладателя. Не с лицом — лица Евгений не видел, но силуэтом: рост примерно метр восемьдесят, широкие плечи, заметная сутулость, синий пуховик с капюшоном, «жириновка» на голове… Найти, найти его, причем немедленно! Известить анхора? Нет, рано: не факт, что черный с зеленью клок ауры не привиделся смотрящему от напряжения. Ответ на этот вопрос можно получить, только отыскав того сутулого.
Итак, вперед, за ним! Отработанными движениями лавируя в плотной толпе, Евгений довольно быстро двинулся в том направлении, в котором исчез синий пуховик. Цепкий взгляд смотрящего, приправленный маги-зрением, буквально сканировал толпу в поисках знакомого силуэта и, наконец, наткнулся на него. Вот он — кажется, на посадку собрался. Только аура-то нормальная. Показалось что ли? Переутомился?
«Синий пуховик» внезапно обернулся и встретился глазами со смотрящим. Понимание пришло сразу — не ошибся: в глубине глаз незнакомца на мгновение мелькнуло что-то чужеродное. Мелькнуло и тут же исчезло. И аура на пару секунд слегка в цвете поменялась. Понятно: увидел смотрящего и напрягся. Значит, есть чего бояться. Сидит в нем чернота, сидит! Пора давать сигнал.
В принципе, смотрящие мыслеречью не владели и нуждались в обычных средствах связи. Но на особо важных объектах, типа аэропортов, анхоры выдавали им для оперативной передачи информации усилители телепатических волн. Будучи активированными, эти артефакты позволяли любому смотрящему передать стражу-куратору информацию, лишь «громко» и акцентированно подумав о ней. Евгений сунул руку в карман и нажал на выступ усилителя, приводя его в действие, однако ничего более сделать не успел, ибо в тот же миг справа и слева возникли какие-то люди, встали вплотную к смотрящему, а один из них положил руку ему на бок.
— Только вякни! — тихо, но отчетливо прошипел угрожающий голос. — Секунды не проживешь!
Внутри у Евгения все похолодело. Он чуть скосил глаза. Высокий мужчина справа, который «дружески приобнимает» смотрящего, глядит на него в упор, искривив губы в напряженной полуулыбке. Глаз не видно — их закрывают темные очки. И тут же, словно отвечая мыслям Евгения, незнакомец чуть опускает голову и смотрит на него поверх очков. Сомнений не остается — глаза черные с зелеными искрами. Кромешник. Быстрый взгляд влево — там другой такой же незнакомец, только без очков. В его глазах жуткая чернота мелькает лишь на мгновение, но этого хватает, чтобы развеять всякие сомнения в том, кто он.
Смотрящего охватывает глухое отчаяние и какая-то тянущая тоска:
«Ну что ж так не везет-то, во имя Создателя?! Ведь неделя всего оставалась! Одна чертова неделя!»
Странным образом злость и досада на несправедливость судьбы прогнали отчаяние, и на смотрящего снизошло удивительное спокойствие. Именно спокойствие, а не апатия. Ужас и паника куда-то ушли, а мозг с прежней почти компьютерной эффективностью принялся анализировать ситуацию, которая, честно говоря, выглядела безнадежной. Три кромешника. Целых три в одном месте. Невероятно: обычно эти твари — охотники-одиночки и в стаи не сбиваются. Что же вынудило их изменить своим принципам? Кому-то потребовалось собрать ударный кулак? Кому и зачем? Почему в аэропорту? Прилетели или наоборот улетают? Куда? Сколько их: трое или гораздо больше? Скорее, второе, просто остальные или не попались на глаза смотрящему или лучше замаскированы. Выходит, целая группа кромешников собралась в Питере и куда-то намылилась. Действуют слаженно, чего за визитерами из Пустоты сроду не водилось. Значит, кто-то координирует их действия. Кто-то серьезный, крутой, кого слушаются.
Какая у этого крутого цель? Почему его подчиненные ведут себя столь необычно? Не убивают, а только угрожают. Виданное ли дело? Ведь он, Евгений Сальников, им явно мешает, однако ж они его только пугают. Странно. Обычно кромешники в таких делах не церемонятся. Казалось бы, чего уж проще — передать через ладонь внутрь его тела смертельный импульс? Тихо, спокойно, без шума и пыли. Просто у бедолаги охранника внезапно случился сердечный приступ. Сгорел на работе. Бывает. Ан нет — он пока еще жив. Куча хлопот, два эскортера по бокам, которые убьют его при малейшей попытке передачи телепатического сигнала. Зачем такие сложности?
— Все равно ведь прикончите, — тихо процедил Евгений, едва разлепляя губы. — Какой смысл вам оставлять меня в живых, а мне — вас слушаться?
— Да я бы с удовольствием! — злым тоном проговорил правый, «обнимающий». — Но был приказ — убивать лишь в крайнем случае. Так что, не бойся, смотрящий: может, еще и поживешь, если, конечно, глупостей делать не станешь!
— Чей приказ?
— Вопросы здесь задаем мы, — штампом ответил левый. — Сколько здесь твоих? И сколько анхоров?
— А ваших? — шалея от собственной отчаянной смелости, сделал встречный выпад смотрящий. — И куда вы в таком количестве?
Ладонь кромешника плотнее прижалась к боку Евгения, и он ощутил, как от нее по телу стали растекаться боль и слабость, пока еще не особо сильные, но постепенно нарастающие.
— Да он дерзит, — чуть усмехнулся правый.
— Нарывается, — тем же тоном отозвался левый.
— Может, он от жизни устал? Так мы можем помочь.
— И поможем — мы ведь такие…
— Нам не трудно.
— Даже, в чем-то приятно.
— Правда, приказ…
— А мы скажем, что он нас вынудил.
— Чем не крайний случай?
— Хочешь, чтобы мы тебе помогли скинуть с плеч тяжкое бремя жизни? — обратился, наконец, левый к Евгению, прервав издевательский диалог с соплеменником. — Или предпочтешь еще пожить?
— Скатаешься с нами кое-куда, — подхватил правый, — а потом мы тебя отпустим.
По его лицу, вдобавок, еще и частично закрытому темными очками, ничего нельзя было прочитать, как, впрочем, и по лицу левого. И ведь Евгений почти наверняка знал, что обещаниям кромешников нельзя доверять ни на грош, что добившись своей цели и вывезя его куда-нибудь подальше, где нет анхоров и других смотрящих, они его тут же прикончат. Но все же, где-то в глубине его души шевелилась трусливая, слабенькая надежда на то, что вот именно сейчас, по какой-то неизвестной причине, они не лгут и оставят его в живых. А почему бы и нет, собственно? Коль скоро уж исчадия Пустоты в этом деле с самого начала ведут себя столь необычно, разве не могут они и тут отойти от своих правил?
«В принципе могут, — ответил он сам себе, — но вероятность такого развития событий ох как невелика! И что же теперь — предательством всего, во что веришь, покупать этот призрачный шанс на выживание?»
Чувствуя колебания смотрящего, левый решил, что если слегка надавить, тот окончательно сломается. Поэтому он вкрадчиво произнес:
— Ты спрашивал, сколько нас здесь? Так вот — много! Более чем достаточно, чтобы в случае чего без проблем разделаться с вашей группой охраны, включая анхоров. Ну, не армию же вы тут собрали! Базовый мир большой, а стражи и смотрящие нужны везде. Так что вас тут в сумме не больше десятка, а скорее всего, существенно меньше. Против нас это ничто. Поэтому даже думать забудь о сопротивлении!