ичего больше не видеть. Вот только, на свою беду, тут он был совершенно не властен.
Однако они об этом еще пожалеют! Будь он проклят, если станет выполнять задание таких! Чтобы он исполнил свою работу, они должны предоставить ему, хотя бы ненадолго, значительную свободу действий, потому что ни одна чужая тварь, даже полностью контролируя тело Эдварда, не сможет так четко выцелить и ликвидировать объект: ведь этот навык — не чистая моторика. Это еще и нервная система, и работа мозга, ибо не так-то просто определить тот единственный момент, когда нужно нажать на спусковой крючок. И вот когда власть над телом будет у него…
Еще бы удалось винтовку быстро развернуть — она ж тяжелая, зараза! Но все же, на нее у Эдварда надежд было куда больше, чем на пистолет Beretta 92FS, который он на всякий случай носил в кармане. Что-то подсказывало снайперу: обычные пули его странных заказчиков не возьмут. А вот патроны для его винтовки сейчас находятся в «пыточной камере», совсем рядом с несчастными, которых мучает рыжая, и наверняка это — не просто совпадение. Черт их знает, каким способом, но заказчики «заряжали» пули какой-то проклятой энергией, чтобы придать им дополнительную убойную силу. Видать, тот, в кого он должен стрелять, — тоже весьма даже непростой господин. Вполне возможно, такой же нелюдь, как и те, что готовили на него покушение. Причем, нелюдь во всех смыслах этого слова. Как по оборотням положено стрелять серебряными пулями, так и по этим тварям — «заряженными». Только если про свою «законную» цель Эдвард не знал почти ничего, то эти, которые рядом с ним — уж точно стопроцентные мрази! Значит и пули особые лучше потратить на них. Только бы получилось развернуться и выстрелить раньше, чем заказчики снова успеют его приструнить…
Лилит работала грамотно, размеренно, почти механически. Она прекрасно знала, каким образом можно причинить человеку самую сильную боль, как с физическим касанием его тела, так и без оного. Опыт в этом деле у нее был весьма богатый, ибо за долгие века своей жизни ей неоднократно приходилось применять свои совершенные теоретические знания на практике. Но делала она это всегда без малейшего удовольствия, так как в отличие от ламий, дивов и тех же кромешников никогда не получала наслаждения от чужих страданий.
Вот и сейчас она просто качественно выполняла то, чего от нее требовали харры. Сами они, конечно же, сумели бы помучить этих людей не хуже нее, однако при этом наверняка не удержались бы от искушения хапнуть часть энергии себе, а в данном случае она вся без остатка требовалась совсем для другого дела — магии крови. Так что харры, которых с Лилит осталось только двое (куда подевался третий, криганка спрашивать не рискнула), сейчас занимались исключительно маскировкой творимого действа, чтобы мощные злые импульсы магии крови не просочились наружу сквозь их экран, и анхоры, которых в Эмпайр-стейт-билдинг собралось изрядное количество, не запеленговали бы происходящее.
А задачей Лилит было не только ритуальное мучительство этих одиннадцати человек и получение большого количества магической энергии боли и страданий, но и «заливка» означенной энергии в патроны для стоящей на сошках у окна снайперской винтовки. Дело в том, что магическое зрение как кромешников, так и Лилит, позволяло хорошо видеть радужный ореол мощных магических экранов, окутывающих восьмидесятый этаж Эмпайр-стейт-билдинг. Пробить такой щит могла бы лишь пуля, под завязку заполненная темной энергией магии крови. Мучений одиннадцати человек должно было с лихвой хватить для накопления нужного количества Силы, которая, будучи сконцентрированной в маленьком кусочке свинца, обретет поистине невероятную пробивную способность. И тогда против нее не устоит ни один магический экран.
Магия крови… Запретное знание. Точнее, объявленное таковым после Войны Тринадцати. Не потому ли, кстати, что она использовалась при ритуале заточения того, кого сейчас принято именовать Разрушителем и никак иначе? Правда, там, кажется, применялся несколько другой ее вид — не ритуальное мучительство для получения огромного количества энергии, а осознанное принесение в жертву части содержимого собственных жил. Однако светлые Вторые, не разделяя эту чрезвычайно эффективную магическую практику по способу получения энергии, предпочли запретить ее всю чохом. На всякий случай. Потому что боялись. И не только освобождения Тринадцатого, но и того, что с помощью ритуального мучительства практически любой маг может (хотя бы на время) встать вровень с ними, некоронованными владыками Базового мира. Это ли не крамола?
Страх… Вот основной лейтмотив, двигавший светлыми Вторыми во все времена, начиная от сотворения мира. Страх побудил их встать на строну Демиургов в войне против Тринадцатого. Он же заставил сделать все, чтобы перекрыть кригам доступ в Базовый мир. Страх вынуждал отслеживать с помощью смотрящих и подавлять уже в колыбели способности всех рождающихся на Земле Э-магов, ибо они могли нести угрозу им, анхорам. Страх и паранойя привели к тому, что Святой Орден, (весьма, кстати, эффективное средство борьбы с кромешниками) оказался отлученным от покровительства анхоров и чуть ли не предан анафеме, а его место заняли поселившиеся в Базовом мире на постоянной основе стражи, принципы, властители. Те же чувства стали причиной тотального засекречивания в деле с Осколками, которое, в итоге, обернулось против самих светлых Вторых, ибо они не предусмотрели одного — предательства у себя, на высшем уровне. Страх заставил запретить и магию крови. Только ведь получилось, что они запретили ее себе и тем, кто им подчиняется или их боится. Но каким образом можно заставить считаться с этим запретом таких, как Лилит или, тем более, харры? Если тобою движет страх, ты всегда проиграешь, сколь бы мудр и могуществен ты ни был. Анхоры забыли об этом, а потому и оказались сейчас на грани самого страшного поражения в своей истории.
Работать, работать… Жесты, пассы, иногда легкие касания тел пытаемых, но, в основном — болевые арканы, направляемые исключительно усилием мысли, и притом отнюдь не менее эффективные, чем физические орудия пытки. Боль, кровавые раны, ожоги, обширные внутренние повреждения, не приводящие, однако, к смерти… Всего этого она сейчас с успехом добивалась, все сильнее накачивая стоящие рядом патроны для винтовки страшной энергией магии крови. Она текла стабильным, ровным и весьма мощным потоком. Скоро ее уже наберется вполне достаточно, чтобы пленников можно было умертвить: время дорого — не вечно же престол будет стоять у окна, изображая из себя мишень! Кроме того, маскировка харров, все же, не абсолютна, и чем дольше будет продолжаться ритуальное мучительство, тем выше шансы, что какие-нибудь эманации просочатся сквозь их экран и будут замечены светлыми Вторыми. Еще чуть-чуть — и надо завязывать!
Искаженные болью лица, все новые и новые раны, глухие стоны, доносящиеся сквозь кляпы, прокушенные до крови губы, чему даже тряпки во рту не могли воспрепятствовать. Зато поток энергии не ослабевал. Только теперь, если пленные не выдерживали жутких мучений, и к ним подступала смерть, Лилит ей уже не препятствовала. Все равно боеприпасы уже вот-вот достигнут предела насыщения темной энергией и дальше скорее взорвутся, расплескав ее во все стороны, чем впитают в себя еще хоть каплю.
Так что пора, пора… Один, умирает, второй, третий… А последние вздохи гибнущих в мучениях людей дают самые мощные выбросы энергии. Ее должно хватить. Четвертый, пятый, шестой… А снайпер-то смотрит не отрываясь. Правда, в нем сейчас кромешник доминирует, о чем недвусмысленно свидетельствуют черные с зелеными искрами глаза, но человеческая сущность все равно изнутри все видит и, анхор знает, что при этом чувствует. Ее пока не подавили, чтобы не рисковать утратой даже толики потребного в данном случае таланта высококлассного стрелка. Но риск в данном случае получился двойным: он, конечно, киллер и все такое, однако происходящее тут даже подобному типу вряд ли понравится. А человек есть человек: эмоции могут взыграть в нем в самый неподходящий момент. Когда же у него в руках винтовка, патроны которой заполнены доверху темной энергией магии крови, его закидоны крайне опасны. Тем более, что главной злодейкой здесь он наверняка сочтет ее, Лилит.
Впрочем, может, все это лишь паранойя, которая пышно расцветает на плодородной почве из всех ее последних неурядиц? Ну, видит снайпер пытки, и что? Так ведь этот убийца наверняка в жизни с подобными вещами уже сталкивался. Наемник должен уметь отключать эмоции, иначе ему в своей профессии долго не продержаться. А еще таким людям обычно свойственно умение трезво оценивать свои силы. Он, конечно, сейчас не видит и сотой доли того, на что способна она и харры, но и этого вполне достаточно, чтобы впечатлиться и понять, что ему тут ловить нечего. В конце концов, эту его здоровую махину не вдруг и развернешь… Или, все же, предупредить на всякий случай своих «союзников»? Нет, пожалуй, не стоит: кромешник даст волю сознанию снайпера не раньше, чем она завершит свою часть. А там ей можно будет и самой за ним приглядеть… Кроме того, чем анхор не шутит, вдруг от этого наемника достанется одному из харров? Было бы неплохо: гостинца с такой начинкой даже пустотная тварь не переживет…
Впрочем, Лилит тут же поспешно свернула свои мысли, развивающиеся в слишком опасном направлении. Лучше уж сосредоточиться на деле. Продолжаем… Новые болевые импульсы, открытые раны, внутренние повреждения… Умирает седьмой, восьмой… Энергия течет рекой. Уже скоро, совсем скоро…
А ведь, в принципе, возможность имеется… Если сложить сошки, мотивируя это изменением положения цели и необходимостью передислокации… Быстрый разворот — и хотя бы одна пуля в упор в эту рыжую, прежде чем остальные успеют принять меры… В том, что за этим последует немедленная расправа, Эдвард нимало не сомневался. Но ему было все равно: Уортингтон уже твердо решил не выполнять задание этих… существ, кем бы они там ни были: пришельцами, демонами или колдунами. Хотя бы потому, что после они наверняка не оставят его в живых: слишком много он видел лишнего. Остается лишь подороже продать свою жизнь.