в ряд шикарные “бентли”, “роллс-ройсы” и “даймлеры”. Все эти игрушки богатеев явно диссонировали с общим обликом старинного особняка, и их сверкающие хромом и лаком корпуса на фоне старинной кирпичной кладки вызывали лишь глухое раздражение.
Гарри невольно испытал некоторую неловкость, ставя свою машину рядом со сверкающим зеленым — цвет британских гоночных машин — “оспри”, извлек из багажника чемодан и двинулся в направлении, как он полагал, главного входа в здание.
Открывшая ему дверь служанка внешностью и манерами походила на монашенку. Пропуская его в дом, она с таким почтением склонила голову и отступила в сторону, уступая ему дорогу, словно ее только что отчитали за неумение с подобающей учтивостью принимать гостей.
— В данный момент, сэр, мистер Кармоди проводит совещание со своими коллегами, — проговорила она почти шепотом. — Миссис Кармоди в студии.
То, что у магната есть еще и жена, Гарри даже не приходило в голову. Следуя за служанкой, он с нескрываемым отвращением взирал на мрачные стены, обшитые деревянными панелями. Несмотря на то, что отдельные детали меблировки холла в целом соответствовали внешнему облику здания, возникшее у него ощущение некоторого разностилья наводило на мысль о том, что крупномасштабные работы еще не начаты. Одну из стен украшали три из шести гравюр хогартовского цикла “Женитьба по последней моде”. Их сюжеты, запечатлевшие двусмысленную интрижку, а также образы смерти и сифилитичного вида ребенка, без трех остальных гравюр цикла производили мрачное и даже зловещее впечатление.
Поджидавшая его миссис Кармоди стояла посреди студии, которая своими размерами не уступала собору средней величины. Казалось, для женщины и самой было весьма непривычным пребывание в подобном месте, как если бы ее внезапно поместили здесь, и теперь она огромными, как у лемура, глазами окидывала зал, пытаясь обнаружить нечто, позволяющее определить, где именно она находится. Еще бледнее и миниатюрнее служанки, а также существенно уступая ей в грации, она протянула гостю худую холодную руку.
Гарри представился, при этом по лицу миссис Кармоди скользнула нервическая улыбка.
— Вы, должно быть, тот самый господин из рекламного агентства, — проговорила она, заставив Гарри задуматься: то ли Дэниел рассказал жене о его предстоящем визите, то ли она по костюму гостя догадалась о роде его занятий. — Муж скоро закончит первую часть совещания и освободится. Возможно, вы хотели бы взглянуть на свою комнату?
Голос миссис Кармоди звучал так тихо, а внешность была настолько бесцветной, что казалось, их обладательница может в любую секунду растаять в небытии. Гарри мысленно представил себе историю ее супружества. Родом из семьи аристократов, она вышла замуж за промышленного магната и стала хозяйкой дома, богатство которого обрекло ее на гордое одиночество, а сама она превратилась в тень собственного супруга.
— Боюсь, что нам придется поместить вас в апартаментах “Айвенго”, — проговорила миссис Кармоди, исчезая, подобно заклинаемому привидению, за поворотом коридора, начинавшегося почти от лестницы. — Там всегда гуляют сквозняки, но остальные комнаты, увы, уже заняты.
По дощатому полу коридора миссис Кармоди привела Гарри в холодную, как ледник, комнату с плохо пригнанными оконными рамами.
— У нас испортился бойлер, но к вечеру, надеюсь, его уже починят. Зато имеется интерком, соединенный с кухней на тот случай, если вам что-нибудь понадобится.
Изобразив на лице эфирную улыбку, она скромно удалилась, словно растворилась в воздухе.
Оставшись в одиночестве, Гарри опустился на жесткий матрас и сконцентрировал взгляд на облачке вырвавшегося изо рта пара. Скудная обстановка комнаты — судя по всему, жалкие остатки после распродажи на каком-нибудь благотворительном аукционе. Кармоди — мультимиллионер, так зачем же ему продавать мебель? Бессмыслица какая-то. Тем временем снизу послышался громовой человеческий голос, мистическим эхом отозвавшийся в комнате Гарри. С каждой минутой он все более отчетливо понимал: скоро от его былой уверенности в себе не останется и следа. Расстегнув окоченевшими пальцами чемодан, он принялся выкладывать свои вещи.
Глава 38Полет в небесах
— Уверен, тебе будет приятно узнать, что это оказался все-таки не инфаркт, — сказал Мэй, откидываясь на накрахмаленные подушки. — Скорее всего, просто острый приступ стенокардии.
— Какая разница, — хмыкнул Брайан, отщипывая с ветки последнюю виноградину. — Не одно, так другое в конце концов сведет тебя в могилу. Давай смотреть правде в глаза, ты же попросту разваливаешься на части. Слушай, а у тебя нет винограда без косточек? А то эти чертовы семечки так и норовят залезть мне под протезы.
Мэю следовало заранее знать, что он не дождется от своего напарника сочувствия.
— И это, да будет тебе известно, обязывает меня всего лишь некоторое время воздерживаться от подъема тяжестей и избегать стрессов.
Брайан огляделся по сторонам в поисках еще какой-нибудь пищи.
— С учетом характера твоей работы последнее заявление выглядит просто смешно. В сущности, смысл сказанного врачами можно свести к одной фразе: “Попробуйте не умирать”. Кстати, этот знахарь не сказал, сколько ты еще здесь проторчишь?
— Как минимум несколько дней — им надо провести необходимое обследование.
— Значит, не меньше недели. Обследование, говоришь? Зловеще как-то звучит, ты не находишь?
— Стандартная процедура, только и всего.
— Ну да, они всегда так говорят. Когда у тебя ленч?
— Минут через десять. Но тебе все равно ничего не дадут — это только для больных.
— А-а, обязательно дрянь какую-нибудь принесут. Фарш и желе. Еда для младенцев. После инфаркта всегда дают черт знает что.
— Да не было у меня никакого инфаркта! — рявкнул Мэй, да так громко, что несколько посетителей палаты оглянулись и удивленно посмотрели на них.
— Это уже лучше, — хохотнул Брайан. — Теперь у тебя хоть щеки немного порозовели. Значит, либо на поправку пошел, либо жди нового рецидива. Да, кстати, я договорился, чтобы тебе в, палату поставили компьютер. Его сейчас как раз монтируют.
Никто лучше Брайана не знал, каким несносным становился Мэй, когда заболевал или скучал в бездействии. Вынужденная праздность лишь затянула бы процесс его выздоровления и возвращения к работе.
— А кроме того, — беззаботным тоном добавил он, — я хочу, чтобы ты посмотрел еще кое-что.
— Что именно?
— Внутренние служебные файлы корпорации “ОДЕЛ”.
— Это все равно что попросить меня влезть в компьютерную сеть IBM. А почему именно их?
— Видишь ли, пока ты позволял всяким ворам похищать вещественные доказательства, твоя компьютерная программа все же кое-что выявила. В частности некоторую неразбериху в финансовой документации фирмы Генри Делла. Оказывается, незадолго до его кончины со счета компании была снята нигде не зарегистрированная сумма наличности. Так, дальше. Надеюсь, ты помнишь, что его склад был буквально завален непомеченными видеокассетами и что во время пожара все они сгорели?
— Ну и что?
— Этот факт навел меня на кое-какие размышления: а что, если он намеревался заняться видеопиратством по-крупному? Иначе зачем ему такое количество чистых видеокассет?
— Так, Делл — видеопират. Ну и что из этого? За это не полагается смертная казнь.
— Кассеты — причем много кассет — Делл приобрел незаконным путем и именно поэтому предпочел не проводить данную сделку через бухгалтерию. Я попросил ребят из лаборатории изучить содержание его рабочего дневника. И знаешь, что они там обнаружили?
— Ну, удиви меня.
— То, что деньги он заплатил человеку по имени Дэвид Кол-тис. Это имя ни о чем тебе не говорит?
— Погибший угонщик машин. Продолжай.
— Одновременно мы наконец установили, где в прошлом работал Колтис, и выяснили, что в момент заключения сделки он сотрудничал с “ОДЕЛ”. Потом они его уволили. Но почему? Сами они не говорят. “ОДЕЛ” занимается средствами коммуникации, а часть этого бизнеса...
— ...связана с производством видеокассет.
— Умница. Дальше. Лично мне это название — “ОДЕЛ” — ни о чем не говорило, зато сказало нашей очаровательной Джэнис. Она, словно ищейка, копалась в наших файлах с “несчастными случаями” и в итоге выудила из них это название. И что интересно: непосредственно они вроде бы нигде не фигурируют, но почти всегда болтаются где-то рядом. Ну что, могу я тебя на этом оставить?
— Разумеется, — проговорил Мэй, явно обрадованный предстоящей возможностью поработать, не вставая с кровати. — Но как же тебе удалось раздобыть эти самые внутренние файлы “ОДЕЛ”?
— Пока еще не удалось, — отозвался Брайан, — но сегодня вечером, надеюсь, удастся.
Дверь в палату распахнулась, и санитар вкатил тележку, на которой стоял большой настольный компьютер.
— Ну вот, действуй, — радушно проговорил Брайан, собираясь уходить. — Только когда будешь забавляться с этой штуковиной, постарайся ненароком не отключить какую-нибудь искусственную почку.
Фрэнк Дрейк расплатился с таксистом и, перебросив через плечо ремень кожаной сумки, двинулся в зал аэропорта. То, что он намеревался предпринять, преследовало самые благородные цели, в чем Фрэнк нисколько не сомневался. Купив у стойки компании “Бритиш эйруэйз” заранее заказанный билет, он подошел к информационному табло и убедился, что самолет отправится по расписанию — посадка через двадцать минут, гласила надпись, рейс 109 на Амстердам, терминал номер 21. У другой стойки девушка поинтересовалась, какой салон он предпочитает — для курящих или же для некурящих пассажиров. Что конкретно она имеет в виду? — осведомился Фрэнк. Девушка явно опешила от такого вопроса, и белозубая улыбка тотчас исчезла с ее лица. Она сообщила ему номер кресла и попросила предъявить багаж. “Только не надо его трогать”, — осторожно попросил Фрэнк. “Не беспокойтесь, — снова лучезарно улыбнулась девушка, — вы можете взять его с собой в салон и держать либо на полке над головой, либо под сиденьем”. Услышав пожелание счастливого полета, Фрэнк стал медленно подниматься по лестнице в кафетерий.