Мужики на палубе, пока она шла к борту, пялились в её сторону беззастенчиво. И сейчас смотрели, Света это чувствовала. Можно сказать, почти ощущала их взгляды на спине — и пониже талии.
Она думала, что услышит шаги Ульфа, если он все-таки подойдет. Но не вышло. Вместо этого за спиной неожиданно буркнули:
— Вышла подышать?
А потом рядом встал Ульф. Длинные волосы оборотня теперь были собраны в хвост на затылке, пряди надо лбом не торчали.
Света набрала в грудь побольше воздуха и повернулась к нему.
От Свейтлан пахло густо и сильно. В этом запахе Ульф уловил много чего — цветы, которых он никогда не нюхал, мыло, ещё что-то едкое и непонятное.
И пахло ею. Причем пахло так…
А рассчитал-то я все правильно, зло подумал Ульф. Сегодня она согласилась бы стать невестой оборотня.
Если бы не её Хеллев дар.
Ульф замер у борта, вдавив когти в планширь. Голову повернул так, чтобы смотреть не на Свейтлан — а на закат, алевший над морем. Драккар сейчас шел на юго-запад, нос его перечеркивал полосу закатного сияния…
Заговорить с ним я не могу, быстро подумала Света, стоя рядом с оборотнем. Придется объясняться жестами. Ульф не смотрел на неё, но и не уходил, что было уже хорошо.
Она глубоко вздохнула — снова, уже в который раз за этот день, решаясь на что-то. И накрыла его ладонь своей. Рука Ульфа оказалась твердой, горячей. Крупные пальцы поросли редкими жесткими волосками…
Ульф покосился на неё с высоты своего роста. Свейтлан смотрела ему в лицо, губы блестели ярко, зазывно, глаза сияли.
Женщины во всех мирах одинаковы, мельком подумал он. Здешние бабы тоже любили раскрашивать себе лица. Мазали губы свекольным соком, разводили сажу в сливках, чтобы подвести этим глаза.
Что поделаешь, у человеческих мужчин слишком слабое зрение — вот бедным бабам и приходится подманивать их на яркое.
Даже веснушки на щеках и на носу Свейтлан чем-то замазала. Теперь они стали едва видны — хотя с ними ей было лучше.
Ему следовало убрать руку, за которую она уцепилась, и уйти. Но Ульф все стоял, косясь на неё, принюхиваясь к её запаху.
Надо объяснить Свейтлан все толком, наконец решил он. Чтобы не выскакивала больше на палубу, раскрашенная, подвязав рубаху так, что груди торчат, задница сзади круглится… и все его люди исподтишка на неё пялятся.
Придя к такому решению, Ульф хмуро бросил:
— Пойдем в каюту. Поговорим.
А потом развернулся, выдернув наконец свою ладонь из-под её руки.
Помогло, обрадовалась Света. И, уже шагая вслед за ним, начала вспоминать слова, которые могли пригодиться в разговоре. Вернее, в том подобии разговора, что их ждал.
***
Его каюту наполняли те же запахи, что исходили от Свейтлан. Едкая вонь, таявшая в аромате её тела, шла от кожаной торбы, с которой девушка появилась в его мире. Сейчас торба валялась на сундуке…
Ульф в три размашистых шага пересек каюту. Остановился у окна. Заявил, не глядя на Свейтлан:
— Ты ещё не поняла, что тебя ждет. И что тебе подвластно. Руны огня, бури, льда, воды, урожая… солнца, зимы, знания, пути… а ещё есть рабья руна, Свейтлан. Существует даже руна мужской силы. С которой, как я полагаю, ты в одно мгновенье можешь лишить меня возможности быть мужчиной.
Кажется, версию о том, что он струсил, не следовало отбрасывать, с грустью подумала Света.
Она уже стояла в паре шагов от Ульфа — прижавшись плечом к борту, чтобы иметь возможность заглядывать ему в лицо. Оборотень равнодушно уставился в окно…
И Света, неожиданно разозлившись, сделала ещё один короткий шаг в его сторону. Одним пальцем обвиняюще ткнула Ульфа в грудь, потом изобразила двумя пальцами ножки, бегущие куда-то в сторону двери.
— Нет, я не бегу в испуге. — Ульф, чуть повернувшись, наконец-то снова посмотрел ей в глаза. — Ты ведь это хотела сказать? Давай-ка я кое-что объясню, Свейтлан. В логове волка — я сейчас говорю о тех зверях, что бегают по лесу — живет только одна волчица. Всегда. Волки не любят расставаться со своей парой. Что те, лесные, что мы, живущие в человеческих городах. Мне нужна женщина, которая будет ложиться в мою постель, вставать, когда мои дети начнут плакать… которая всегда будет в моем доме. Чтобы быть моей, пока меня несут ноги. Волки не любят перемен, Свейтлан.
Он перевел взгляд в окно. Бросил отрывисто:
— Но жизнь с нами не мед. Наши сыновья, пока не подрастут, то и дело перекидываются в волчат. Мы не прощаем не то что измен — даже мыслей о неверности. Не любим непослушания…
Света замерла. Вот теперь Ульф рассказывает все, как есть, мелькнуло у неё. Без этой заботливо нарезанной лапши — «есть на свете прекрасный Ульфхольм, ты там будешь со мною счастлива»…
— Я уже отпустил одну жену, Свейтлан. Потому что ей не понравилось быть женой оборотня. Я не могу отпускать жен снова и снова, а потом искать себе следующую. Во-первых, потому, что хочу видеть в своем доме только одну волчицу. Не бегать то за одной юбкой, то за другой. Во-вторых, потому, что так можно стать и посмешищем. Ярл Ульф — тот самый, что каждую осень опять в женихах…
Ульф замолчал. Добавил равнодушно, уставившись в окно:
— Но у тебя великий дар, которому не место на моей кухне. Первая же ссора, и ты начнешь жалеть о том, что не пошла своим путем. Если не сожжешь меня во время этой ссоры. Или не лишишь мужской силы. Или не превратишь в раба. В конце концов, руны в Ульфхольме есть на каждом шагу. А после того, что случилось сегодня, люди начнут болтать о тебе. И в Ульфхольм станут приходить посланцы — к тебе, Свейтлан. Предлагать защиту, богатство… впрочем, это не самое главное. Я знаю, что такое дар, Свейтлан. У меня самого их два — я могу быть волком и человеком. И я не откажусь ни от первого, ни от второго. Я держу дом в Ульфхольме, чтобы человек, живущий во мне, мог греться у домашнего очага. И я служу конунгу, чтобы волк во мне мог радоваться крикам врагов, которых он убивает. Но твой дар больше моего, ты оживляешь руны. Ты не сможешь от него отказаться. И не должна, честно говоря. А мне нужна просто жена. С одним-единственным даром — рожать детей. Ты сейчас испугана. Ты ищешь того, кому можешь довериться. Подожди чуть-чуть, и очень многие предложат тебе очень многое.
Ульф опять замолчал — и Света поняла, что пора решаться.
Но все это показывает Ульфа не с лучшей стороны, подумала она, отчаянно хватаясь за последние сомнения. Ему нужна женщина, которой он сможет приказывать. Повелевать. Такая, которая проживет его в доме всю жизнь — и будет при этом покорной, бессловесной… и непременно верной.
Интересно, что значат слова «мы не прощаем даже мыслей о неверности»? Он читает мысли или определяет нехорошие поползновения жены по запаху? Скорее, последнее…
Но он сказал, что она испуганна. Впрочем, до того, как Ульф узнал о её даре, эта запуганность его вполне устраивала.
Надо решаться, подумала Света. Или с ним — или без него. Ульф кажется честным человеком… то есть оборотнем. Хотя надо отметить, что он резко почестнел как раз после того, как узнал о её даре.
— Жена, — громко сказала вдруг Света, использовав одно из слов местного языка — выловленное из речей Ульфа.
И сделала ещё один крохотный шажок, так, что её грудь коснулась рубахи Ульфа. Подумала весело и изумленно — бог ты мой, да я же на шею мужику вешаюсь!
Вот будет здорово, если он сейчас её оттолкнет… или просто уйдет.
— Ты не понимаешь, чего ты хочешь, — спокойно сказал Ульф. — Радуйся, Свейтлан — потому что моего понимания хватает на нас обоих.
Она согласно кивнула и вцепилась в его рубаху. Ощутила, как щеки заливает горячим румянцем — от стыда…
Такого в её жизни ещё не было. Впрочем, все когда-то бывает в первый раз.
В конце концов, подумала Света упрямо, мне был обещан жених. Той теткой, Ирун Азизой. И сразу после этого рядом появился Ульф. То есть это она рядом с ним оказалась…
Все равно. Значит, судьба, что бы он там не говорил!
Света ткнулась носом в грудь оборотня. От него пахло солью, шерстью, ещё чем-то смолистым…
В общем, хорошо пахло. Не грязью, просто по-мужски.
Ульф стоял не двигаясь. И Света уже решила, что это его форма отказа — неподвижное, молчаливое безразличие. В носу защипало, она собралась с духом, чтобы выпустить его рубаху и шагнуть назад…
Руки оборотня вдруг обхватили двумя обручами. Притиснули, не давая вздохнуть всей грудью — а вздохнуть хотелось, потому что воздуха вдруг стало катастрофически не хватать. Света вскинула голову. В желтых глазах ползли янтарные сполохи…
— Ты не понимаешь, чего ты хочешь, — сообщил Ульф. — И не понимаешь, от чего тебе придется отказаться. Но у тебя будет возможность это узнать. Когда мы придем на Хрёланд, я задержусь там ради тебя. Все-таки в том, что ты очутилась здесь, есть и моя вина. Ты попробуешь несколько рун, потом покажешь свою силу ярлу Ульвдану, хозяину Хрёланда. Увидишь, что будет…
Света мотнула головой.
— Я же сказал — ты не понимаешь, — с какой-то мрачной обреченностью в голосе заявил Ульф. — Но поймешь, когда мы туда придем.
Затягиваю время, подумал оборотень. Вместо того чтобы уйти, выложив все, стою тут и прижимаю её к себе…
Но ощущение мягкого, слабого тела под лапами завораживало.
И он сказал неправду. Девушка очутилась здесь не по его вине. Это рука Свейтлан оживила руну.
Но вынесло-то её в этот мир рядом с ним. Значит, какая-то доля его вины все-таки есть. Или…
Руна Гебо, вдруг подумал Ульф. Гьиоф, как называли волки эти две скрещенные черты. Свадебная руна, означающая дар и любовь. А ещё замужество.
— Перед тем, как попасть сюда, в Истинный Мидгард, — уронил он, глядя на неё сверху вниз, — ты ведь коснулась руны? Знака из двух скрещенных линий?
Света кивнула, не отрывая от него глаз — цвета спелых желудей, напоминавших о лесе.
— Коснулась намеренно? — спросил Ульф.
Она снова кивнула.
— Когда касалась, ты знала, что руны под твоей рукой обретают силу?