Точнее, перед оборотнем.
— Ты красивая, — медленно сказал Ульф.
А потом он потянулся к ней, пригибаясь — и косясь на её лицо. Отвел взгляд, только когда поймал ртом один из сосков.
Света вздрогнула, немного отшатнулась. Подумала путано, ни к селу, ни к городу — вот и началось.
Руки Ульфа легли на её бедра — чуть ниже ладоней, все ещё державших пояс штанов. Затупленные, округлые на концах когти мягко вдавились в ягодицы.
Уже и не отодвинешься, мелькнуло у неё.
А следом было — жар его рта, покалывающее прикосновение клыков, тревожная, шершавая ласка языка, прошедшегося по соску. Горячие выдохи на коже — его, Ульфа.
И Света, задохнувшись, разжала пальцы. Ладони Ульфа на мгновенье соскользнули с её тела, позволив штанам упасть. Снова легли на бедра. Он тут же поймал губами второй сосок…
Она так и стояла перед ним на коленях — бесстыже голая, напряженная. Смотрела на его макушку, судорожно дыша и вцепившись ему в плечи. Слушала, как бьется её сердце — и частый стук в ушах сливался с тяжелым дыханием Ульфа.
Жар от ласки его рта тек по телу, хватка рук, сжимавших бедра, становилась все крепче. От когтей, опять вдавившихся в кожу, сладко ныло в низу живота, между ног…
Ульф вдруг выпрямился, ладони Светы соскользнули с его плеч. Быстро расстегнул пояс, отшвырнул в сторону. Следом содрал рубаху, тоже отбросил.
И замер, разглядывая её. На этот раз всю. Она тоже смотрела — на широкие плечи, покрытые густой молочной порослью, сходившейся на впалом животе в шерстистую широкую полосу. На гривну, сверху и снизу отчеркнутую розовой полосой шрама. Под задравшейся верхней губой опять виднелись острые клыки. Пара по бокам была длинней остальных…
Мне сейчас следует испугаться, как-то мельком подумала Света, зачарованно глядя в янтарные глаза, сиявшие яростно и чисто.
Страха не было. Только — ожидание.
— Это… — вдруг хрипло сказал Ульф.
Рука его поднялась, коготь отследил край поросли между её ног.
— У вас так положено?
И он уже подушечкой пальца погладил безволосую кожу в складке между бедром и холмиком под животом.
Вряд ли тут слышали о линии бикини, осознала она.
И кивнула.
— Мне нравится, — тяжело выдыхая слова, сообщил Ульф. — Такая… гладкая. Даже тут.
А следом он накрыл холмик с порослью всей пригоршней. Пальцы дрогнули, шевельнулись, Света ощутила, как когти скользнули между складок…
Она задохнулась, потянулась к нему всем телом, снова ухватилась за его плечи. Шерсть на широкой груди Ульфа оказалась и жесткой, и мягкой одновременно. Соски, болезненно-чувствительные после его ласки, утонули в этой поросли…
— Сначала все будет по-человечески, — выдохнул Ульф.
Пальцы между ног опять шевельнулись, когти как-то несмело и тревожно прошлись между складок.
— Все как у людей, чтобы ты не пугалась. Но я не могу ждать… слишком давно ни с кем не был.
И он опрокинул Свету на постель — быстро, одним движением, успев подсунуть руку под затылок. А когда убрал ладонь, когти гребешком прошлись по коже под волосами. Света запрокинула голову, ощутив неожиданное желание потянуться вслед за его рукой…
Штаны, в которых запутались её ноги, вдруг исчезли. Следом Ульф приподнялся, дернул завязки у себя на поясе.
И хоть воспитанным девушкам глядеть на такое не полагалось — но Света смотрела.
Бедра Ульфа оказались крепкими, по-волчьи поджарыми. Их покрывала все та же серовато-молочная поросль — здесь, ниже пояса, уже не такая густая, как на груди, расходившаяся от низа впалого живота по ногам…
Но то, что делало его мужчиной, выглядело вполне по-человечески. И он не врал, говоря о том, что не может больше ждать.
— По сравнению с людьми я зарос шерстью, — торопливо заявил Ульф, поймав взгляд Светы.
Тон его был извиняющимся, ноздри подрагивали — и янтарные глаза сейчас щурились. Она тихо, фыркающее выдохнула. Потянулась, погладила его колено, придавившее постель у её бедра. Пальцы запутались в волосках.
А потом ладони Ульфа облапили колени Светы. Нажали, поднимая и разводя в стороны. Она послушно вскинула бедра…
Ульф, очутившись у неё между ног, навис сверху. Быстро поцеловал ей груди, подрагивая при этом почему-то всем телом. Откинулся назад.
Потом было — твердая мужская плоть, входившая в неё. Ощущение жара, давящей уверенной тяжести…
Он почти её не касался — разве что там, между ног. Двигался осторожно, только как-то странно дрожал. Повисла в воздухе гривна, качнулась раз, другой.
Ей было хорошо, но чего-то словно не хватало. Ладони скользнули по напряженным рукам Ульфа, добрались до плеч. Она вцепилась в них, обхватила его бедра ногами. Дернулась ему навстречу, прогнувшись.
— Рискуешь, — пыхтящее и резко бросил вдруг Ульф.
Только ей уже было все равно. Между ног сладко ломило, в ушах стоял звон. И хотелось большего. Света судорожно втянула воздух, сжала пальцы — под ногти тут же что-то набилось…
Ульф вдруг подсунул руку ей под ягодицы. Прижал к себе, не спеша снова войти — и не позволяя Свете шевельнуться. Откинулся на бок, увлекая за собой, тут же подхватил её ногу, оказавшуюся сверху, закинул на свое бедро.
— Гривна, — выдохнул Ульф ей в лицо. — Должна касаться кожи. И так… так будет легче. Тебе.
А потом он быстро двинулся, входя в неё уже не так осторожно, как до этого. Хоть и по-прежнему — с дрожью по телу…
Света выдохнула, приоткрыв рот — в конце его рывка так и вовсе почти охнула. Рука Ульфа легла на спину, когтистая ладонь прижала плечо. Потом был следующий рывок, и когти скользнули у неё между лопаток, давяще погладив кожу.
Ей вдруг захотелось ощутить Ульфа всем телом — и она его обняла. По болезненно-напряженным соскам прошлась поросль, Света запрокинула голову, прогибаясь…
Ульф, не переставая двигаться, лизнул её горло. Когти одной руки придавили Свете поясницу, когти другой скользнули по лопаткам.
И что-то уже дрожало в теле, пытаясь сжаться вокруг плоти Ульфа — каменно-твердой, раздвигавшей её изнутри. Даже породившей в конце одного из рывков легкий отзвук боли, смешанный с обрывком мысли — как бы не…
Потом судорогой хлестнуло высвобождение, и Свету совсем уж по-дикому скрутило — чего раньше с ней никогда не было. Колено напрягшейся ноги, лежавшей на бедрах Ульфа, надавило на них, ногти скребнули по коже его плеч, и её повело в сторону от него.
Но руки Ульфа прижали, не позволив отодвинуться, он рванулся, снова входя в неё — и словно торопясь уловить своей плотью последнее биение, затухавшее в её теле…
Затем Света лежала в его руках уже расслабленная, выдыхая сквозь приоткрытые губы. Не ощущая собственного тела, сейчас невесомо-легкого, равнодушного к ускоряющемуся ритму движений Ульфа.
Правда, его последнее скользкое проникновение, вроде бы и мягкое, не размашистое, отозвалось в низу живота ноющим теплом.
Он застыл с воющим выдохом, притиснув её к себе. И несколько мгновений Света лежала в его объятьях, щекой чувствуя гривну. Нос и губы настойчиво щекотала поросль на его груди…
— Спасибо, — уронил вдруг Ульф над её макушкой.
Света тут же завозилась, пытаясь вскинуть голову. Ульф не сразу, но ослабил хватку, позволив ей это сделать. Она торопливо поцеловала его в щеку, чуть колючую, потянулась к губам…
— Я и не думал, — выдохнул Ульф, когда она уже почти дотянулась, — что это будет так хорошо.
И приоткрыл зажмуренные глаза, сверкнувшие янтарем.
— Но если ты не устала — и готова продолжать…
А потом были — поцелуй, и почти звериная ласка его языка. По горлу, по груди, по соскам…
***
Света проснулась со странным ощущением счастья. Потянулась, ощутив под спиной гладкость полотняной простыни, наброшенной на меха постели. Выставила из-под покрывала, подбитого тканью, руку. Сонно прищурилась, глядя на неё.
Края повязки на предплечье немного отошли. Ночью она её даже не замечала. Потом сама спадет, когда все заживет, сказал Ульф…
Ульф. Света задохнулась, вспомнив то, что было ночью. Тут же перекатилась на живот, закрутив вокруг себя покрывало, взбила обеими руками подушку, подгребая под себя. Потерлась о льняную наволочку щекой. Зажмурилась.
Было хорошо. Хотелось то ли урчать, то ли мурлыкать — и она прогундосила несколько звуков, отдаленно похожих на какую-то песню из её прошлого. Из родного мира…
И тут хлопнула дверь. Света оторвала голову от подушки. Вошел Ульф.
***
Лучи солнца, лившиеся в окна каюты, зажигали в волосах Свейтлан рыжие искры. Она выглядела сонной, но довольной и счастливой. Под глазами залегли легкие тени — сказалась ночь с ним. Губы припухли, веснушки отливали золотом…
Ульф стоял, глядя на Свейтлан. По каюте плыл её аромат — сложный, из многих тонов. И смешанный теперь с его запахом.
Ноздри Ульфа раздувались.
В том, как она пахла, не было даже намека на недовольство. Он несколько мгновений простоял неподвижно, растворяясь в теплом и радостном запахе Свейтлан. Теперь — его женщины. Его жены.
Потом тряхнул головой, объявил:
— Я знаю, что следовало бы дать тебе поспать после первой ночи. Но мы скоро придем в Грюпанг, главный город Хрёланда. Чайки уже летают над морем, значит, земля близко… и мои люди ждут тебя на палубе. Одевайся, Свейтлан. Согласно законам Ульфхольма, я должен объявить всем, кто спит бок о бок со мной, что теперь ты моя жена. Чтобы не было потом обид, если тебя кто-нибудь заденет — и я обойдусь с ним, как положено.
Её ждут люди, осознала Света главное из того, что сказал Ульф.
Она вскинулась, поднимаясь над подушкой — а потом сообразила, что под покрывалом на ней ничего нет. Смутилась, крутнула рукой в воздухе, давая знать Ульфу, чтобы он отвернулся.
Тот насмешливо вскинул брови.
— Я тебя уже видел, Свейтлан. Этой ночью, всю. И при свете альвова огня ты мне понравилась. Думаешь, при солнечном свете что-то изменится?
Уши у неё загорелись. Но Ульф, помедлив, все-таки повернулся к ней спиной. Света выскочила из-под покрывала, отыскала одежду, обувь…