Логово каких-нибудь сатанистов, расстроено предположила Света. Может, она сейчас даже не в России. Язык этот незнакомый, одежда непонятная…
Старуха тем временем метнулась к полкам в дальнем углу, взяла крохотный горшочек, в половину ладони высотой. Задержалась у стола, стоявшего в двух шагах от камина без стенок. Налила из горшка в чашу какую-то жидкость.
А затем подошла к ней, неся чашу в руках.
Вот теперь точно пытаются опоить, мелькнуло в уме у Светы.
И поскольку она уже разглядела дверь в стене справа — то опрометью кинулась к ней.
Но её схватили. Мужик поймал Свету сзади, на бегу. Стиснул, прижав руки к телу. Тут же вздернул над полом, что-то повелительно сказал у неё над ухом…
И бабушка божий одуванчик, за которую Света, даже не осмотревшись здесь толком, попыталась заступиться, подошла к ней вплотную. Быстро и зло защемила Светин нос костлявыми пальцами — не только перекрыв воздух, но и заставив охнуть от боли.
А потом плеснула в открывшийся рот жидкость из чаши. Язык обожгло приторно-сладкой горечью. Света эту гадость тут же выплюнула…
И внезапно поняла то, что спросил после этого у старухи мужчина:
— Она не выпила твое зелье. Ты уверена, что оно подействует?
— Достаточно одной капле попасть на язык, — объявила бабулька, — чтобы любой человек начал понимать речь Истинного Мидгарда. Да ты посмотри ей в лицо, Ульф. Она поняла все, что я тебе сказала…
Свету поставили на ноги и быстро развернули. Мужчина, которого старуха называла Ульфом, посмотрел ей в лицо.
— Кто вы такие? — возмущенно выпалила Света. — Как я сюда попала?
Но тут же сообразила — то, что она сумела их понять, не значит, что поймут и её.
— Выслушай меня, девушка, — заявил мужчина по имени Ульф.
Он продолжал придерживать Свету за плечо, вцепившись в куртку, в которой она пришла к потомственной ведьме Ирун Азизе. И в которой потом очнулась в этом доме.
— Я Ульф Ормульфсон, — мужик изобразил что-то похожее на улыбку.
Губы, растянувшись, приоткрыли не зубы, а клыки, заостренные, блестящие.
— Мне нужна невеста из человеческого рода. Та, что не испугается такого жениха, как я. Ты меня ударила — это доказывает, что в тебе есть бесстрашие.
Я ударила тебя лишь потому, что в тот момент не видела твоего личика, в каком-то оцепенении подумала Света, вскинув голову и глядя в глаза мужчине. Янтарные, горевшие желтым огнем…
— Ты мне подходишь, — довольно заявил мужик по имени Ульф. — И норны с этим согласны, иначе ты не коснулась бы руны Гебо на исходе ночи. Сейчас я заплачу колдунье, что перенесла тебя в Истинный Мидгард. После этого мы уйдем. Кивни, если поняла.
Света похолодела, несмотря на то, что стояла в куртке — а в комнате было тепло. Даже жарко из-за камина, в котором багровели угли.
Этому страшилищу, у которого вместо зубов клыки, потребовалась невеста человеческого рода…
А она пришла к Ирун Азизе, чтобы наворожить себе жениха. Такого, чтобы не сбежал от неё — тайком, по-воровски, как Антон.
Этот уже не сбежит, с ужасом подумала Света. Правда, от него, похоже, тоже не сбежишь.
Но что это за место — Истинный Мидгард?
— Она что, не поняла? — недовольно спросил Ульф, обращаясь к старушке.
Та шагнула к Свете, ответила, глядя ей в лицо:
— Ты не так объясняешь. Давай попробую я. Послушай меня, девушка. Ты попала сюда потому, что коснулась руны Гебо в тот миг, когда Ульф держал в ладони ту же руну. Обратно, в свой мир, ты уже не вернешься. Никогда. Это место называется Истинный Мидгард. И здесь у тебя нет ни дома, ни родни — поэтому у нас тебе пойти некуда. Может, кто-нибудь из милости пустит тебя переночевать. А может, и нет. Но Ульф Ормульфсон согласен взять тебя в жены. Ты будешь жить в его доме, он позаботится о тебе. И защитит, если потребуется. А ещё подарит тебе крепких сыновей и дочерей — этих оборотней захочешь, но не убьешь. Потом уже его дети будут тебя защищать и беречь. Иначе тебе придется жить в прибрежных пещерах. И есть сырую рыбу, чтобы не умереть с голоду!
Мужчина, из-за которого Света попала в этот мир, смотрел на неё спокойно. Показывал зубы в оскале, который сам, наверно, считал улыбкой…
Голова у Светы закружилась — от избытка информации и недостатка перспектив.
И вспомнилась, прямо-таки выстрелила из памяти поговорка, которую говорила бабушка, пока была жива — замуж выйти не напасть, кабы замужем не пропасть…
За таким точно пропадешь, подумала Света. Как с таким жить? Случись что, снова челюсти отрастит — и будет за ней гоняться, клацая зубами. Точнее, клыками. Как волк за зайкой.
Оборотень. Выходит, они все-таки существуют? Пусть и не на Земле.
Но как можно выйти замуж за того, кого вообще не знаешь? Чужого? Даже не человека? Уродливого — по крайней мере, в те мгновенья, когда челюсти у него торчат вперед? О прочих достоинствах, вроде длинной щетины, пропавшей за секунду, лучше и не вспоминать.
— Нет, — выпалила Света. На всякий случай добавила, помотав головой: — Ноу. Найн. Но!
Насчет мотания головой у неё, конечно, имелись сомнения — кто его знает, какие жесты здесь приняты.
Однако тут уж пришлось положиться на авось.
Мужчина вдруг довольно объявил:
— Да. Ты бесстрашная.
Ох, знал бы ты, как у меня сейчас колени дрожжат, подумала Света.
— Значит, ты не хочешь за меня замуж. Согласна жить на берегу?
Света, глядя в янтарные глаза, кивнула. Сообщила:
— Йес. Да. Я-я, дас из!
А в голове унеё мелькнуло — интересно, он что, понимает эту смесь англо-русско-немецкого?
— Это опасно, Ульф, — вмешалась старуха. — Мало ли кто…
Мужчина по имени Ульф бросил на неё быстрый взгляд, и она замолчала.
— Ты получишь то, что хочешь, — коротко, как-то лающе сказал он, снова взглянув на Свету. — Моя женщина должна прийти ко мне по доброй воле. У нас это делается только так. Что ж… не хочешь ты, захочет другая. Но если что — меня зовут Ульф Ормульфсон, и мой корабль простоит в гавани Нордмарка девятнадцать дней, считая и сегодняшний. Потом я уйду из Нордмарка.
Он сунул руку в небольшую кожаную сумку, подвешенную к ремню. Вытащил пригоршню изогнутых, смятых металлических стерженьков, отливавших желтым. Протянул ведьме. Та подставила руки.
Мужчина разжал пальцы — стерженьки, глухо позвякивая, посыпались в сомкнутые ладони старухи. Приказал, не отводя взгляда от Светы:
— Считай, Ауг.
Та отошла к столу, рассыпала по нему стерженьки.
— Бесстрашная, — снова сказал Ульф, глядя на Свету. И тихо, на пределе слышимости, добавил, едва шевеля губами: — Но глупая. А ведь могла бы стать хорошей парой для волка.
Света сглотнула и отступила на шаг. В голове все мешалось. Получается, этот оборотень от неё отказывается? Вот так просто? Нет, это, конечно, хорошо…
— Здесь не хватает двух марок! — выкрикнула старуха от стола.
И Ульф повернулся к Свете спиной. Зашагал к двери, на ходу швырнул подскочившей к нему старухе пару стерженьков…
А потом вышел, хлопнув дверью.
— Ну, что встала? — заявила старуха, подходя к Свете. — У меня тут не приют для попрошаек. Упустила жениха, теперь ступай куда хочешь. Но в лесу ночевать не советую — загрызут звери. В полях после заката тоже лучше не оставаться, по ночам вокруг Нордмарка бродят светлые альвы. Помни, они только поначалу ласковые… а потом могут и зубы у тебя выдрать, на ожерелья. Знаешь, какие красивые ожерелья делают альвы из женских зубов? И с людьми будь осторожна. Не всякому мужчине можно доверять. Впрочем, ты это и сама должна знать, не маленькая. А теперь иди. Устала я. Всю ночь держала открытым путь из вашего мира в наш, для тебя. Так и не легла спать… уходи!
Эта старуха тоже причастна к её переносу в этот мир, осознала Света.
Но не зная языка — с ней даже поговорить по душам не удастся. Хотя хочется. Даже очень хочется…
Однако бабулька может быть опасной, с тоской подумала Света. И ссориться с ней — себе дороже. Кто знает, на что старуха способна?
Одно зелье чего стоит — то самое, после которого Света начала понимать здешнюю речь. А если у старухи найдется и другое пойло, с неизвестным эффектом?
Лучше не рисковать.
Света стиснула зубы. Взмахнула рукой, указав на мелочь, вывалившуюся из сумки после удара по затылку Ульфа.
Бабулька ответила сердитым взглядом, буркнула:
— Мне чужого не надо. Забирай свою дребедень — и уходи!
Света молча собрала все, что валялось на полу. Косметичку, айфон, распавшийся на две части… помаду и кошелек, абсолютно бесполезный в этом мире. Засунула все в сумку — а потом вышла из дома, ощущая, как внутри плещется злость.
В уме мелькали безрадостные мысли. Эти двое притащили её сюда, не спросив, а хочет ли она этого. Считай, украли. После чего оборотень Ульф просто развернулся и ушел.
А старуха, за которую она по глупости заступилась, выгнала её за дверь. Зная, что девушка из чужого мира не говорит на здешнем языке — и в определенном смысле беспомощней ребенка.
Света захлопнула за собой дверь и замерла на крыльце, сложенном из неровных каменных плит. Огляделась.
В мире, куда она попала, сейчас было утро. Над краем каменной стены, огораживавшей двор, где-то вдали, прячась в дымке, грядой шли невысокие горы — зеленовато-коричневые, облитые жемчужным светом встающего солнца. Справа горы переходили в серебристо-голубую полосу, утекавшую до горизонта и уходившую за дом. Наверно, та самая гавань Нордмарка, о которой говорил оборотень Ульф.
И хоть там, на Земле, сейчас была зима, здесь ещё не кончилось лето. Трава во дворе зеленела, как и лес на дальних склонах…
Но жарко не было. Со стороны гавани тянуло холодным ветерком. Так что куртку, расстегнутую ещё в квартире Ирун Азизы, снять пока не тянуло.
Она, наверно, и дальше стояла бы на крыльце, рассматривая мир, куда попала — но сбоку выскочил здоровенный пес, темный, со светлыми подпалинами. Залаял, запрыгав возле ступенек. Защелкал клыками у её колен.