Но, судя по всему, Мелиадус не пощадит их, если даже и согласится отменить смертный приговор д'Аверку.
Наверное, ее замысел не отличался мудростью. Она вздохнула, подумав о том, что все это ей абсолютно безразлично. Глупо надеяться на то, что д'Аверк до сих пор еще жив. В то же время Флана не видела никакой причины, мешающей ей принять хотя бы пассивное участие в заговоре Мелиадуса.
Графине Флане трудно было себе представить степень его отчаяния, если барон решился на такое. Ведь за две тысячи лет правления Хаона ни один гранбретанец не смел даже подумать о свержении Короля.
2. РАЗГОВОР У МАШИНЫ МЕНТАЛЬНОСТИ
Калан Витальский ощупал свою змеиную маску бледными старческими пальцами, на которых проступали вены, похожие на голубых змей. Он находился в огромном зале с высокими потолками. Это была главная лаборатория. Люди, одетые в мундиры и маски Ордена Змеи, возглавляемого бароном Каланом, проводили здесь всевозможные эксперименты. Какие-то машины издавали странные звуки и источали резкие запахи, а вокруг них трещали и сверкали разноцветные маленькие молнии. Словом, все в этом зале напоминало преисподнюю. Еще бы! Ведь здесь без остановки шли эксперименты над человеческим разумом и телом. Здесь людей скрещивали с машинами. Некоторые из подопытных рабов дергались, стонали и кричали, будто умалишенные. Эти крики раздражали экспериментаторов, и они запихивали в рот особо буйного кляп или вообще удаляли голосовые связки, добиваясь таким образом тишины.
Калан положил руку на плечо Мелиадуса и показал на бездействующую машину.
— Помните ее? Это машина ментальности. Мы ее использовали для проверки разума Хокмуна.
— Да, — буркнул Мелиадус. — Именно это и заставило нас поверить, что он будет нам предан.
— Мы исходили лишь из известных нам факторов, не учитывая тех, которые невозможно предвидеть, — ото-звался Калан, защищая себя и свое изобретение. — Но я не для этого упомянул о ней. Сегодня утром меня попросили использовать машину…
— Кто?
— Сам Король-Император. Он вызвал меня в Тронный Зал и сообщил, что желает проверить одного из придворных.
— И кого же?
— А как по-вашему, милорд?
— Меня?! — возмутился Мелиадус.
— Да, именно вас. Я думаю, что он усомнился в вашей преданности, барон.
— Как вы думаете, это серьезно?
— Не очень. Похоже, его беспокоит то, что вы чересчур сосредоточены на своих личных замыслах и мало внимания уделяете интересам престола. Ему, скорее всего, не терпится узнать, насколько сильна ваша преданность и не оставили ли вы свои помыслы…
— И ты намерен подчиниться его приказу?
— А что, ты предлагаешь игнорировать его? — поинтересовался Калан.
— Нет… Что же нам делать?
— Придется поместить тебя в машину ментальности. Но я думаю, что сумею получить нужные _н_а_м_ результаты, — Калан тихо засмеялся. — Ну как, Мелиадус, начнем?
Барон медленно, с явной неохотой двинулся вперед, напряженно всматриваясь в блестящую машину из красно-синего металла с разнообразными выступами, тяжелыми членистыми суставами и приборами неизвестного назначения. Единственной округлой частью в ее конструкции был огромный колокол, подвешенный с помощью специальной системы, чем-то напоминающей гильотину.
Калан включил рубильник и сделал жест рукой, как бы извиняясь:
— Раньше мы держали машину в специальном зале. Но в последнее время стало катастрофически не хватать места для наших опытов. Это и есть одна из моих претензий. Как же можно от нас чего-то требовать, не создав соответствующих условий?
Из машины послышался звук, похожий на дыхание гигантского зверя. Мелиадус отступил на шаг. Калан снова тихо засмеялся и сделал служителям в змеиных масках знак, чтобы те подошли и помогли ему.
— Будь добр, Мелиадус, встань под этот колокол, а мы опустим его.
Барон окинул машину подозрительным взглядом и занял место под колоколом. Колокол начал медленно опускаться, пока полностью не закрыл барона. Мягкие, похожие на плоть стенки изогнулись, заключая в себя его тело. Затем у барона появилось ощущение, будто в его мозг всадили раскаленную иглу, проникающую все глубже и глубже. Он попробовал было закричать, но голос его не слушался… У него начались галлюцинации, перемежающиеся с воспоминаниями о прошлом. Перед глазами проплывали битвы и казни, то и дело появлялось ненавистное лицо Дориана Хокмуна, повторяясь в миллионах искаженных образов. И возникало прекрасное лицо Исольды Брасс — женщины, которую он желал больше всех других женщин мира. Постепенно перед ним прошла вся его жизнь. Он вспомнил все, что с ним происходило, о чем он когда-либо думал и мечтал. Все… Но не в хронологическом порядке, а в порядке важности событий. И надо всем довлела его страсть к Исольде, ненависть к Хокмуну и замыслы о свержении Короля Хаона.
Затем колокол поднялся, и Мелиадус снова увидел маску Калана. Как ни странно, барон ощутил вдруг себя душевно очистившимся и испытывал теперь небывалый подъем духа.
— Ну, Калан, что ты обнаружил?
— Пока что ничего нового. Потребуется час-другой, чтобы сверить все результаты. — Он хихикнул. — Император, увидев их, здорово бы позабавился!
— Надеюсь, он их не увидит.
— Он увидит несколько другое. Что твоя ненависть к Хокмуну становится меньше, а любовь к Императору — постоянна и глубока. Не зря говорят, что любовь и ненависть идут рука об руку! Так что твои потаенные чувства к Хаону, при незначительном вмешательстве с моей стороны, превратятся в любовь.
— Хорошо. Теперь давай обсудим наши планы. Во-первых, мы должны найти способ вернуть замок Брасс в наше измерение или же найти путь туда. Во-вторых, нужно каким-то образом вдохнуть жизнь в Черный Камень, что находится во лбу у Хокмуна. И тогда он вновь окажется в нашей власти. И, наконец, необходимо изобрести оружие, которое поможет нам победить Хаона.
— Конечно, — согласился Калан. — Для этого имеется все необходимое: и новые металлы, и новые устройства, изобретенные мною для наших кораблей…
— Для тех, которыми сейчас командует Тротт?
— Да, эти двигатели гонят суда намного быстрее и на большие расстояния. Пока что ими оснащены только корабли Тротта. Он скоро должен прислать нам сообщение.
— А куда Тротт направился?
— Я не уверен, но думаю, что в Коммуназию… Да, путь не близкий!
— Допустим, что так, — согласился Мелиадус. — И все же давай не будем говорить о Тротте и обсудим наши дальнейшие действия. Тарагорм тоже думает над тем, как нам добраться до замка Брасс.
— Да, ему следует серьезно этим заняться, а я постараюсь активизировать Черный Камень, — предложил Калан.
— Наверное, — согласился Мелиадус. — Но я еще посоветуюсь с Тарагормом и скоро вернусь.
С этими словами Мелиадус подозвал своих рабынь, уселся в носилки, махнул на прощание рукой Калану и приказал девушкам нести себя во дворец Времени.
3. ТАРАГОРМ ИЗ ДВОРЦА ВРЕМЕНИ
Итак, Мелиадус оказался во дворце Тарагорма, выстроенного в форме гигантских часов. Воздух здесь был заполнен лязганьем, жужжанием и тиканьем маятников и маятничков. Тарагорм в своей огромной маске-часах, показывающих абсолютно точное время, взял Мелиадуса за руку. И они пошли через зал Маятника. Громадная медная чаша весом в пятьдесят тонн, сделанная в форме пылающего солнца, раскачивалась взад и вперед — через весь зал.
— Ну, брат, — обратился Мелиадус к Тарагорму, перекрывая голосом шум механизмов. — Ты направил мне сообщение, что у тебя есть для меня радостное известие. Я подумал, что должен повидаться с тобой.
— Да, лучше всего передать тебе новость лично.
Тарагорм повел Мелиадуса через короткий коридор в небольшое помещение, где стояли только одни старые часы. Барон закрыл дверь, и стало более или менее тихо. Тарагорм показал на часы:
— Это, наверное, самые старые часы в мире. Их мастером был Томас Томпсон, а теперь эту вещь называют «дедушкой Томпсоном».
— Никогда не слыхал о Томпсоне…
— Мастер-ремесленник — величайший для своего века. Он жил задолго до Страшного Тысячелетия.
— В самом деле? И это имеет какое-нибудь отношение к тому, что ты хотел мне сказать?
— Конечно, нет. — Тарагорм хлопнул в ладоши, и сразу же открылась боковая дверь. К ним навстречу шагнул тощий оборванец, лицо которого было скрыто под простой маской из потрескавшейся кожи. Человек отвесил Мелиадусу экстравагантный поклон.
— Кто это?
— Эльвереццо Тоузе. Ты помнишь, кто он?
— Конечно. Это он украл кольцо у Майгана, а затем исчез.
— Правильно. Расскажи-ка барону Мелиадусу, где ты был!..
Тоузе вновь поклонился, потом уселся на край стола, свесив ноги.
— Да не был я нигде, кроме замка Брасс.
Мелиадус внезапно подпрыгнул и, мгновенно оказавшись в другом конце комнаты, вцепился в опешившего Тоузе.
— Где ты был? — зарычал он.
— В з-з-замке Брасс, ваша честь…
Мелиадус встряхнул Тоузе, подняв его за шиворот.
— Как? Как ты попал туда?
— Совершенно случайно… Я был взят в плен Хокмуном Кельнским. У меня отняли мое кольцо, но я сумел вернуть его и бежал сюда… — на одном дыхании выпалил Тоузе.
— Он принес с собой чрезвычайно интересные сведения, — добавил Тарагорм. — Расскажи ему, Тоузе!
— Существует некая машина, которая удерживает замок Брасс в другом измерении и гарантирует его безопасность. Она находится в подземелье Замка и тщательно охраняется. Ее привезли из местечка под названием Сориандум. Сделана она из какого-то кристалла.
— Это правда, Мелиадус, — засмеялся Тарагорм. — Я проверял слова Тоузе раз десять. Я слышал об этой кристаллической машине, но даже не подозревал, что она еще где-то используется. Но если обобщить все сведения, которые передал мне Тоузе, то… мне думается, я смогу сделать все, что требуется.
— Как, ты сможешь помочь нам найти дорогу в другое измерение, к замку Брасс?!
— Все гораздо проще, чем ты думаешь… Я верну замок Брасс в наше измерение! И в самые кратчайшие сроки.