– Точно.
Оне улыбнулусь. Увидев ея улыбку, Антон внутренне содрогнулся, но виду не подал.
– Ты на пилотском учишься?
– На медицинском. Буду корабельным врачом.
– З-з… это здорово. (Только бы не в моем экипаже.) Ты располагайся, профессор сейчас подойдет.
– Ага.
Оне селу. Растеклусь по соседней скамейке, как шмат герметика, и полезлу кривой лапкой в напузную сумочку. По комнате распространялся незнакомый сырой запах. Слизи, наверное. Хотя на взаимке объясняли, что слизи у них никакой нет, просто фактура кожи такая.
Антон повернулся к Хуво. Тот уже приобрел более естественный для себя цвет и задышал тише.
– Ты как? – шепотом спросил Антон.
Хуво скорчил бодрую гримасу, подражая человеческой мимике, и показал коротенький большой палец.
Нормальный, по сути, парень. Симпатичная морда, то есть лицо, похож на киношного благородного оборотня. Надо, Саитов, ценить, что имеешь. А поселили бы тебя с гродасом?..
…перерождается в неприязнь к тому, кого не знаю и знать не хочу…
– Всех приветствую, – произнес голос Олега Белого, популярного на Земле актера. – Меня зовут Эремий Твас, я буду принимать у вас экзамен по математическому анализу. Профессор Уилсон, к сожалению, нездоров.
– О, о, – чуть слышно сказал Антон. Марианна нервно выбросилу язык сантиметров на двадцать вперед и тут же прикрылу рот лапкой.
Об этом разумном по училищу ходили легенды. Голосование секретной студенческой сети помещало Эремия Тваса по прозвищу Многочлен в первую десятку Не Самых Любимых Преподов всех учебных заведений Пространства. Что ж за день-то сегодня такой…
Эремий Твас на несколько очень тихих секунд остановился перед столом Марианны, а затем двинулся к кафедре четкой иноходью, пощелкивая и постукивая. Был он похож на рака мантиса и еще немного на личинку стрекозы. Треугольная голова, два мелкофасеточных глаза – шары матово-черного стекла на стебельках, между ними еще четыре простых глаза. Ротовой аппарат, который не хочется разглядывать детально – много члеников, щетинок и шевеления. Вертикально поднятая грудь в поперечных полосах сегментов. Верхняя пара коммуникативных конечностей, угрожающе зазубренных, вторая пара – хватательные, разветвленные на три пальчика. Массивное веретенообразное брюшко поддерживают три пары ног. На груди укреплен переводчик с динамиком – собственные органы акустической коммуникации артроподов для звуков элоса, на котором говорили все сотрудники, имеющие внутренний скелет, никак не приспособлены.
Серповидный коготь уперся крутым изгибом в экран.
– Антон Саитов. На последней контрольной вы не решили одну из четырех задач.
– Профессор Уилсон мне ее простил.
– Это недопустимо, – произнес хорошо поставленный голос. – Вам придется решить аналогичную задачу перед тем, как вы будете отвечать по билету.
Антон открыл билет. Теорема Лагранжа и следствия. Ладно, могло быть хуже. С другой стороны, могло быть и получше. Я и тогда не знал, как решать эту пакость с пределом сложной функции, и сейчас не знаю.
– Хуво ай-Дарри. Почему вас не было на зачетах?
– Мне поставили зачеты за успехи на семинарах, сэр, – благонравным тоном сообщил ботан.
– Это недопустимо. Я задам вам вопросы по пропущенным темам.
– Но у меня…
– …Иначе, – Многочлен повысил громкость динамика, заставляя его замолчать, – я не смогу начислить вам более сорока пяти баллов. Теперь вы…
У Хуво шерсть на загривке встала дыбом. Он сердито вздернул верхнюю губу, опустил руку под стол и у себя на колене показал, как профессор ходит, – благодаря его длинной ладони и шестому пальцу получилось здорово похоже. Антон опустил под стол обе руки, сложил два кукиша и показал, как профессор смотрит. Хуво фыркнул, но тут же чопорно натянул губы на резцы.
Беспокоился он зря: Эремий Твас целиком сосредоточился на Марианне. Чем-то оне ему не понравилусь. В смысле, еще сильнее, чем они оба.
– …И еще, на вас очки с дополнительными оптическими свойствами. Это недопустимо на экзамене.
– Но, профессор, сэр, – от испуга Марианна забулькалу еще сильнее, – все люди нашей расы носят такие очки. Без них мы видим только подвижные объекты и даже читать не можем…
– Мне ничего об этом не известно, – Многочлен злорадно пошевелил коммуникативными лапками. – Я не могу допустить на экзамене устройство, потенциально способное предоставить учащемуся канал информации.
– А…
– Прошу вас. Принесете справку – можете вернуться. Не отнимайте время у ваших товарищей.
Марианна покорно поднялусь с места. Антон тоже встал. Он сам не знал, почему. То ли Марианна в печали былу не такая страшная. То ли слово «товарищи» зацепило.
– Профессор, я не буду вам сдавать!
Грудные сегменты щелкнули.
– Что, простите?
– Не буду вам сдавать, если вы не примете у Куири. Оне имеет право носить очки. Все гродасы имеют. Это и в уставе записано. (Антон не был уверен, что записано, но вряд ли даже самые тупые бюрократы запретят устройство, без которого разумный не может читать.)
– Записано, – подтвердил Хуво и тоже встал. Молодец. Нечего этому раку обижать наших девч… наших, из десятого выпуска Эм-Дабл-Вэ!
Эремий, казалось, растерялся. По крайней мере, заговорил не сразу.
– Саитов, вы в курсе, что у вас только одна пересдача?
– В курсе, – буркнул Антон. А что, может, все к лучшему. С одной ли попытки сдавать матан или с двух, но первая Многочлену – особой разницы нет. Зато если Многочлен сейчас пойдет на попятный и станет принимать экзамен у всех троих, то мало не покажется всем троим. Эх, лучше бы он прогнал Марианну, хоть оне сдавалу бы кому-нибудь нормальному…
Заморгала красная лампа, замяукала сигнализация, и под дверь просочилась медуза.
…и тут поможет только одно….
Медузоид начальника службы безопасности был небольшой, с кулак, полупрозрачный и пятнистый, с кружевной бахромой и ножкой-шлангом для управления реактивным движением. Гелиевый шарик по центру зонтика, для обеспечения плавучести в воздухе, усиливал сходство с летающей поганкой.
– Внимание всему персоналу и гостям базы! Нештатная ситуация, расстыковка модулей! Повторяю, расстыковка модулей! Оставайтесь на месте и ожидайте окончания герметизации!
Эремий со всех лапок кинулся к двери, но медуза врезалась ему между основных глаз. Оттолкнулась, дунула на него реактивной струей и вновь исчезла под дверью. Послышалось урчание моторов – закрывались бронированные створки. И тут же пропала гравитация. Антон еле успел включить ботинки.
Многочлен тоже едва не оторвался, но все-таки задействовал магнитный полоз и заскользил к терминалу. Коготки выбили бешеный степ, и на экране предстал начслужбы безопасности. Некоторой частью предстал. Целиком его не видывал никто.
Службой безопасности базы, на которой располагалось Галактическое училище, руководил колониальный организм с Альциона. Гидроидные элементы, похожие на земные кораллы, сноровисто шевелили щупальцами, поддерживая общение с персоналом (надо думать, весьма эмоционально насыщенное). Венчики, содержащие зрительный пигмент, чудовищными подсолнухами разворачивались на камеру. Внутренние элементы слабо пульсировали, гоняя информацию по нейронным сетям, а по всему периметру взлетали и садились медузоиды.
– Здесь профессор Эремий Твас, аудитория три-пятнадцать! Нельзя ли перенести ваши учения на другое время?
«Пожалуйста, опишите вашу проблему», – попросила зеленая бегущая строка.
– У меня семинар и важная встреча! Мне некогда сидеть в неуправляемой банке и ждать пристыковки! Верните меня в четвертый сектор!
«К сожалению, отклоняется. Нештатная ситуация. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие. Конец связи».
Экран показал заставку. И сразу включился внешний обзор – плавно удаляющийся стержень базы и по краям множество других модулей, похожих на металлические кукурузные зерна. Эремий трагически выгнул грудь назад, уставился в потолок и стиснул в безмолвной ярости две передние пары лапок.
– Инвектива инвектива, – сказал Олег Белый в нагрудном динамике. – Инвектива учебные тревоги. Инвектива служба безопасности инвектива.
– Профессор? – сочувственно спросил Хуво. – У вас тоже были другие планы?
– У нас на кафедре семинар, – объяснил Многочлен. – На нем выступает Эттенбери. Я хотел поговорить с ним о моей работе, которую представил на конкурс… А завтра он улетает. Инвектива.
– А почему «тоже»? У кого еще были планы? – У самого Антона никаких особенных планов не было. Хотя провести остаток дня в компании Хуво, Многочлена и гродаса фем-бис в его планы точно не входило.
– У меня. Мы должны были встретиться с Хирио, посидеть в кафе на верхнем ярусе… теперь неважно.
– Хирио? – Антон сделал очень-очень заинтересованное лицо. Весенний Бег – культурно-массовое мероприятие, которое для эпсилонцев значило не меньше, чем танцы в клубе для курсантов из Солнечной системы. Они одевались во все лучшее, выходили во внешний коридор и нарезали по нему круги плавной рысью – девчонки впереди, парни сзади, потом перестраивались. Так вот Хуво бегал за черной маленькой Хирио. В эти дни он был даже похож на человека, то есть не так похож на киноидного киборга, как обычно. Мог, например, заявиться за час до подъема, воняя валерьянкой, и упасть спать на пол пузом кверху, поджав руки и ноги.
Хуво с досадой отмахнулся, вдруг коротко проскулил и схватился за запястье.
– Что?
– Рука, вот что! Схватился неудачно, когда тяжесть исчезла. – Он злился, надо полагать, на себя самого. Будущий пилот не должен неудачно хвататься.
Бынц! Марианна выбросилу свой длинный бледно-розовый язык на стол перед Хуво и, легко оттолкнувшись задними лапами, перелетелу к нему – шарик цвета хаки, прикрепленный к рулетке.
– Дай руку. (Пораженный Хуво не сопротивлялся.) Тихо-тихо. Нет перелома, нет вывиха, растяжение.
Бынц! Язык прилип к аптечке, закрепленной на стене, миг спустя в лапках у Марианны была упаковка фиксатора. Такую вот упаковку Антон на занятиях по ТБ вскрыл не с той стороны и немедленно влип обеими руками в наноповязку: «Ага, злодеев и нарушителей фиксировать тоже можно», – откомментировала докторица-инструктор… Не успел он довспоминать, на запястье Хуво уже красовалась белая манжета.