Основной единицей половецкого общества был род, известный русским летописцам под названием «вежа». Большим влиянием пользовалась родоплеменная знать — половецкие «князья», которые имели в своем распоряжении значительные военные отряды. Во второй половине XI в. у половцев уже сложились большие объединения государственного характера (Черная и Белая Кумания), представлявшие серьезную опасность для соседних земледельческих народов. Половецкие ханы, стоявшие во главе таких объединений, распоряжались десятками тысяч воинов-кочевников. Военная организация половцев, несмотря на отсутствие государственного единства, оказалась достаточно сильной и сплоченной, чтобы время от времени объединять силы отдельных родов и племенных групп для широкого наступления на соседние народы.
Большую роль в организации половецкого наступления на русские земли сыграла родовая сплоченность кочевых орд, позволявшая половецким «князьям» увлекать в грабительские походы почти все мужское население.
Устойчивость пережитков родоплеменного строя и родовая сплоченность кочевников являлись прямым следствием их образа жизни, характера хозяйства. «У кочевых пастушеских племен община всегда собрана вместе; это общество спутников, караван, орда, и формы субординации развиваются у них на основе этого образа жизни», — писал К. Маркс[43]. Родовая сплоченность половецкой орды и сложившаяся на этой основе сильная военная организация делала половцев опасным врагом для оседлых народов Восточной Европы, особенно в связи с начавшимся у них процессом феодальной раздробленности. Бороться с половецким наступлением силами отдельных феодальных княжеств было очень трудно.
Половецкие орды подступили к русским землям почти на всем протяжении южной степной границы. Многие жизненно важные центры Древнерусского государства оказались в непосредственной близости от кочевников, под угрозой их набегов.
Общие размеры степной территории, занятой половцами, определены в историко-географическом исследовании К.В. Кудряшова «Половецкая степь». По его наблюдениям, «Половецкая земля» в конце XI–XII вв. занимала причерноморские степи между Дунаем и Волгой, включая Крымские степи и берега Азовского моря. Половцы кочевали также в степях Предкавказья и за Нижней Волгой до Яика (р. Урала). На севере «Половецкая земля» на большом протяжении граничила с Древнерусским государством.
Летописные известия о половцах, в первую очередь записи о походах русских князей в степи, дают возможность установить местонахождение главных центров половецких кочевий. В степях, примыкавших к Черноморской луке, между Дунаем и Днепром, кочевали «лукоморские» половцы. У Днепровской луки, по обе стороны порогов, были становища «приднепровских» или «запорожских» половцев. Крупный половецкий центр в бассейне реки Молочной входил, очевидно, во владения половцев «приморских», кочевавших от Днепра до Нижнего Дона, по берегам Азовского моря. Между Орелью и Самарой лежали «вежи» половцев, которых по их местоположению относительно Киева можно назвать «заорельскими». Между Северским Донцом и Тором, где находились города Шарукань, Сугров и Балин, размещались половцы «донецкие». В бассейне Дона кочевали половцы «донские». Наконец, известны половцы, обитавшие в степях Предкавказья. Таким образом, половецкие кочевья занимали все южные степи.
В результате половецкого нашествия на Северное Причерноморье огромные массивы плодородных черноземных земель были отторгнуты от Руси, изъяты из земледельческого оборота. Плодородные поля на приднепровских черноземах, которые славились своими обильными урожаями, превратились в пастбища. Земледельческое население этих районов частью погибло во время половецких набегов, частью было захвачено в плен и продано кочевникам в рабство, а остальные люди, бросив обжитые места, бежали на север, под защиту лесов.
Утрата плодородных земель на юге имела тяжелые экономические последствия для Руси. Земледельцы, вынужденные переселиться с черноземных просторов степной или лесостепной зоны на нещедрый суглинок Северо-Восточной Руси, отвоевывали у лесов каждый клочок пахотной земли ценой неимоверных усилий. Скольких сил народных, сколько пота, скольких жертв и лишений стоило сельскохозяйственное освоение бескрайних лесов и болот в междуречье Оки и Волги!
Но не только в утрате плодородных земель на юге заключались тяжелые последствия половецкого наступления для Руси. С приходом половцев все пограничные со степью княжества — Киевское, Переяславское, Новгород-Северское, Рязанское — стали жертвами бесчисленных набегов кочевников. Особенно опасными были осенние набеги, когда степняки старались захватить плоды урожая. Следствием таких набегов были не только непосредственные жертвы, но и полное разорение крестьянских хозяйств и последующий голод. Кстати сказать, именно осенью половцы чаще всего и нападали на русское пограничье. Зимой основная масса кочевников уходила к югу, к побережью Черного моря. Летом кочевья постепенно двигались на север, в ковыльные степи, к границе лесов. И осенью, когда кони были сыты, а пастбища находились в непосредственной близости от русских границ, половцы нападали на земледельческие поселения.
Наезды конных половецких отрядов было невозможно предугадать и очень трудно отбить. Половцы нападали внезапно, грабили села и деревни, опустошали окрестности городов, убивали и уводили в свои «вежи» людей и обычно исчезали раньше, чем приходили вооруженные княжеские дружины. «В один миг половец близко, — писал византийский писатель XII в. Евстафий Солунский, — и вот уже нет его. Сделал наезд и стремглав, с полными руками, хватается за поводья, понукает коня ногами и бичем и вихрем несется далее, как бы желая перегнать быструю птицу. Его еще не успели увидеть, а он уже скрылся из глаз»[44]. Против больших походов половецких ханов, в которых участвовали десятки тысяч воинов, иногда оказывались бессильными даже объединенные рати нескольких пограничных княжеств.
Борьба с половецким наступлением на русские земли длилась более полутора столетий. В этой борьбе были периоды ожесточенного натиска кочевников и временного затишья, периоды победоносных походов русских князей в половецкие степи и поражений под стенами собственных столиц, периоды неустойчивого «мира» с половецкими ханами и совместных походов во время феодальных войн. Обо всем этом повествуют русские летописцы, то торжествуя по поводу побед над «погаными» половцами, то горько скорбя о поражениях и жертвах.
После нападения половцев в 1061 г. на Переяславское княжество и поражения, нанесенного ими князю Всеволоду Ярославичу, кочевники в течение нескольких лет не предпринимали больших походов в русские земли. Однако присутствие поблизости от границ воинственной половецкой орды оказывало, по-видимому, немалое влияние на внутренние дела русских княжеств. Именно половецкой опасностью в известной мере объяснялось сохранение единства Древнерусского государства после смерти князя Ярослава Мудрого, несмотря на далеко зашедший процесс развития феодальных отношений[45]. Три старших сына Ярослава — Изяслав, Святослав и Всеволод совместно правили страной, стараясь поддерживать мир и единство на всей ее огромной территории, — факт, не совсем обычный для феодальных порядков. А.Е. Пресняков даже называет этот союз старших Ярославичей «триумвиратом»[46]. Как показали дальнейшие события, объединение военных сил русских феодальных княжеств для борьбы с кочевниками было насущной необходимостью: в конце 60-х — начале 70-х гг. XI столетия кочевники усилили свое наступление на Древнерусское государство.
Как сообщает южнорусский летописец, в 1068 г. «придоша иноплеменьници на Рускую землю. Половци мнозе. Изяславъ же и Святославъ и Всеволодъ изиидоша противу имъ на Льто (р. Альту. — В.К.) и победита Половци»[47]. Разбитые в сражении князья поспешно возвратились в Киев, а половецкие отряды начали опустошать русские земли («Половци росоулися по земли»). Киевляне, собравшись на торгу, потребовали у князя оружия и коней для войны с половцами («да вдаи, княже, оружья и кони, и еще бьемся с ними»). Ответом на отказ Изяслава вооружить народ было известное восстание 1068 г., закончившееся разгромом великокняжеского двора и бегством князей из города. Половецкое нашествие 1068 г. захватило, по-видимому, значительную территорию, хотя летопись говорит об этом очень глухо. Именно с событиями 1068 г. академик Б.А. Рыбаков связывает создание былины о походе на Русь половецкого хана Шарукана:
Да числа — сметы нет!
А закрыло луну до солнышка красного,
А не видно ведь злата — светла месяца.
А от того же от духу татарского [половецкого],
От того же от пару лошадиного…
Ко святой Руси Шурк-великан [Шурукак]
Широку дорожку прокладывает,
Жгучим огнем уравнивает,
Людом христианским речки-озера запруживает…[48]
Половцы разорили не только приднепровские земли, но и воевали у Чернигова. Однако здесь они потерпели неудачу. Черниговский князь Святослав с трехтысячной конной дружиной напал на двенадцатитысячное половецкое войско под Сновском к разбил его: «и тако избия и друзии потопоша въ Снъви, а князя ихъ руками яша»[49].
Через три года поход половцев на русские земли повторился. В 1071 г. «воеваша Половци оу Растовца и оу Неятина», на левобережье Верхней Суды. Никаких сведений об ответных действиях киевского князя летописец не сообщает, однако прекращение самостоятельных походов половцев на русские земли почти на двадцать лет дает основание предположить, что южные границы были укреплены. Даже после 1073 г., когда союз старших Ярославичей распался и на Руси обострились княжеские усобицы, на южной степной границе было сравнительно спокойно. Только дважды, в 1078 г. и в 1079 г., в русские земли приходили половецкие отряды, да и то в качестве союзников враждовавших князей. В 1078 г. «приводе Олегъ и Борисъ поганью на Рускую землю и поидоста на Всеволода с Половце». Войско князя Всеволода Ярославича, выступившее им навстречу, было разбито на реке Сожице («побидиша Половце Роусь, и мнози оубьени быша тоу»)