[291] преданием, возникшим в Ростовской земле и повествующем как раз о событиях межгородской вражды Владимира и Ростова. В фокусе повествования находится ростовский богатырь — «храбр» Алеша Попович. «Бе некто отъ Ростовскыхъ житель Александръ, глаголемый Поповичь, и слуга бе у него именем Торопь; служаше бо той Александръ великому князю Всеволоду Юриевичу, повнегда же дасть князь великий Всеволодъ градъ Ростовъ сыну своему князю Костянтину, тогда и Александрь начатъ служити Костянтину». С началом вражды в предании подробно, как ни в какой летописи, излагаются отражения Ростовом попыток владимирцев захватить город. Многие попытки пресекались именно благодаря Алеше Поповичу. Многие владимирские «храбры» пали от меча Алеши. Принимал он участие и в Липицком сражении.[292] Но вот умирает Константин. «Видевъ же Александрь князя своего умрьша, а Юриа седша на столе, размышляше о животе, еда како отдасть мьщение князь великий, Юряты ради, и Ратибора (убитые Алешей владимирские «храбры». — Ю.К.) и инехъ мнозехъ отъ дружины его, ихже изби Алекса(н)дрь; вскоре смысливь посылаетъ своего слугу, ихже знаше храбрыхъ, прилунившихся въ то время, и съзываетъ ихъ къ собе въ городъ, обрытъ подъ Гремячимъ колодяземъ на реце Где, иже и ныне той сопъ стоитъ пустъ. Ту бо събравшеся съветъ съствориша, аще служити начнуть княземъ по разным княжениямъ, то и не хотя имуть перебитися, понеже княземъ въ Руси велико неустроение и части боеве; тогда же рядъ положивше, яко служити имъ единому великому князю въ матери градомъ Киеве».[293]
Мы привели так подробно этот фрагмент предания потому, что как раз в нем заложена самая важная, с нашей точки зрения, информация. Начнем с выяснения того, о каком городе здесь говорится. Рассмотрев летописный и археологический материал, А.Е. Леонтьев писал: «То, что "город Александра Поповича" помещался на месте Сарского городища, сомнений не вызывает».[294] То же допускает и И.В. Дубов. «Допускаем и мы, — пишет он, — что Сарское городище в данное время могло быть загородной резиденцией одного из бояр ростовских, того же Александра Поповича».[295] Таким образом, мнения обоих исследователей сходятся в том, что, несмотря на то, что сообщения о «городе Александра Поповича» относятся к более позднему времени и являются вставкой летописца, «данные археологии подтверждают это известие, придают ему вполне достоверный характер».[296] Нам представляется, что оба автора исходят из недоказанного. Ведь сам факт встречи Алеши Поповича и «храброе», случившийся якобы перед отъездом в Киев, является недоказанным. По нашему мнению, в предании сложнейшим образом контаминировались фольклорные (былинные) сюжеты и факты, имевшие место в действительности. Реальностью является встреча Константина и ростовцев с новгородцами перед Липицкой битвой в 1216 г. и именно, как мы видим, на Сарском городище. С другой стороны, в предании отразились явные былинные реминисценции, связанные с традиционной для «киевского цикла» темой: приездом в Киев русских богатырей. Из этих двух основ и выросло местное ростовское предание. В данном случае мы не будем касаться такого сложного вопроса, как соотношение былины и предания. Попытаемся лишь указать на элементы, относящиеся к нашей основной теме — борьбе северо-восточных городов.
Нам представляется, что «собирание» и «отъезд» ростовских «храбров» в Киев являются фольклорным преломлением межгородской борьбы. Причиной этих событий послужило торжество в конечном итоге Владимира над Ростовом. Сам факт «отъезда» чрезвычайно знаменателен: в предании он осмыслен как следствие возможного мщения конкретного лица — Юрия — конкретному же лицу — Александру Поповичу. Однако под этими именами могут скрываться более обобщенные образы. В частности, боязнь в целом ростовцами мщения со стороны владимирцев, как это было, например, во время народного «мятежа» в 1177 г. Короче говоря, речь идет о нежелании ростовцев попадать в подчинение владимирцам и их князю — лучше смерть, чем неволя. Это и выражалось в гибели богатырей на Калке, куда их привели составители сказания.
Следовательно, главный смысл предания — это противоборство Ростова и Владимира. Везде, отметим, подчеркивается принадлежность Александра Поповича к Ростову. Но в то же время он связан и со службой князьям. На это обращал внимание Д.А. Корсаков, считая, что здесь речь идет о княжеских дружинниках. «Любопытные подробности о праве свободного перехода дружинников от одного князя к другому находим мы в "Сказании об Александре Поповиче"… — пишет он. — Это любопытное известие показывает, во-первых, организацию княжеской дружины и, во-вторых, что в XIV в. на северо-востоке Руси дружина должна была уступить место оседлому элементу служилого класса — дворянам».[297] Наблюдения Д.А. Корсакова заслуживают внимания. Однако является важной и такая деталь: когда Константин уходит во Владимир, Алеша остается в Ростове, вернее, под Ростовом. Следовательно, ему важнее Ростов, но не князь. В совокупности с акцентом предания на ростовском происхождении Алеши и его заслугах перед городом как во время пребывания там князя, так и при его отсутствии можно предположить, что речь идет не о княжеских дружинниках, а о предводителях городовой дружины Ростова — воеводах ростовского ополчения.[298]
«Собирание» и «отъезд» ростовских «храбров» — это финал межгородской вражды, победа Владимира над Ростовом. Вместе с тем с точки зрения фольклора, это и необходимое связующее звено для объяснения причины отъезда богатырей в Киев. Здесь и произошло соприкосновение исторического материала и былинного. «Город Александра Поповича» понадобился в предании для их связи. Он и «возник» на исторически достоверном месте, месте встречи Константина и ростовцев с новгородцами. Все сказанное отнюдь не противоречит преданию как фольклорному жанру. «Предания создавались и бытовали в течение очень длительного времени, — обобщает свои наблюдения исследовательница исторических преданий В.К. Соколова, — сюжетообразующим началом для многих из них послужили социальные взаимоотношения и конфликты разных эпох».[299]
Интересно отметить, что некоторые события предания Тверской летописи, возможно, существовали и в былинном варианте. Д.С. Лихачев предполагал, что служба Алеши в Ростове была отражена в недошедшей до нас былине.[300] В.П. Аникин отрицал это: «Былины об Алеше Поповиче прошли мимо всех перипетий опасной службы Алеши Поповича у ростовского князя…».[301] Можно предположить, что былины, повествующие о пребывании Алеши в Ростове все-таки были. Но эти сюжеты были забыты вследствие распространения былин, связанных с борьбой против монголо-татар. Действие в них было сконцентрировано вокруг поединка Алеши Поповича со змеем Тугариным. Былина эта, «несомненно, создавалась в пределах Ростовской земли…».[302] Возможно, что ростовские подвиги Алеши нашли отражение в цикле былин «Добрыня и Алеша». В отличие от других былин, где действующим лицом является Алеша Попович, здесь «сталкиваются два русских, два своих этнических героя. Для ее создателей борьба с чужеземными захватчиками была гораздо менее актуальной, чем конфликт между своими городами». Известно, что в центре былины находится конфликт из-за жены Добрыни. Но, как отмечают авторы примечаний к антологии «Добрыня Никитич и Алеша Попович», «непосредственные причины создания былины гадательны, ибо мы не можем в точности указать район ее возникновения».[303] М.М. Плисецкий обратил в свое время внимание на незамеченный ранее былинный фрагмент «Алеша Попович и Ярюк богатырь».[304] Ярюка М.М. Плисецкий считает возможным отождествить с летописным Юрятой, которого победил Александр Попович под Ростовом и, в том числе за которого, собирался мстить Юрий Поповичу. «Очевидно, этому событию посвящена былина "Ярюк-богатырь", — пишет он. — Певец помнил лишь основной эпизод былины. Причина поединка упрощена, она заключается едва ли не в стремлении Алеши отобрать у Ярюка молодую жену (впрочем, этот мотив может быть остатком традиционной похвальбы перед боем)… Он гибнет как нарушитель бытовых норм. Во всяком случае, эта редкая былина сохраняет память о трагически закончившемся бое между Алешей и богатырем, имя которого "Ярюк" возникло из "Юряты" в результате естественной перестановки гласных и, может быть, в связи с ассоциациями со словами "ярый", "яриться"».[305]
Приведенный фольклорный материал, безусловно, свидетельствует об определенном общественном резонансе, который имела борьба северо-восточных городов начала XIII в., а может быть, и второй половины XII в.
Подводя итог рассмотрению общественного развития Северо-Восточной Руси предмонгольской поры, необходимо отметить, что процесс образования городов-государств, начавшийся в XI в.,[306] ни в XII, ни в XIII в. не был закончен. То, что это так, мы видим на примере борьбы за самостоятельность «молодшего брата» Новгорода Пскова, который вел ее с переменным успехом вплоть до XV в. Продолжался этот процесс и в Северо-Восточной Руси. «Обособление княжений Ростово-Суздальской земли не может быть объяснено одной только многочисленностью потомков Всеволода Большого Гнезда, — справедливо отмечал Д.А. Корсаков. — Это обособление обуславливается развитием и возвышением городов, приобретающих все большее и большее земское значение».