[1194] От собственно «города» П.П. Смирнов отличает «слободки», где сосредоточены ремесло и торговля. Тем самым слободы, а также и посады были исключены из понятия «город». Лишь в XVI–XVII вв. на основе этих же слободок и посадов возникает «настоящий» город. В XIV–XV вв. существовало и особое «слободское право», распространенное в XIV–XV вв. государственной властью на посады («посадское строение»). Слободки с XVI в. «преобразовали по своему подобию раннефеодальные города XIV–XV вв.».[1195]
В представлении П.П. Смирнова, следовательно, имело место своеобразное раздвоение «личности» города: деление на город-вотчину (собственно город) и слободы-посады, находившиеся территориально и социально вне городского объема. Можно сказать, таким образом, что С.В. Бахрушин и П.П. Смирнов рассматривали город XIV–XV вв. в «узком» значении этого понятия.
Концепция С.В. Бахрушина — П.П. Смирнова встретила резкое несогласие в советской историографии. «Основной недостаток построений П.П. Смирнова, — писал М.Н. Тихомиров, — заключается в его взгляде на русский город XIV–XV вв. как на укрепленный поселок землевладельцев-феодалов — князей, бояр, монастырей и т. п., которые составляли в нем "основной городообразующий элемент населения". Но какая же тогда разница между городом и селом, если в них одинаково "образующим" элементом являются феодалы? Проблема города в средние века при такой постановке вопроса в сущности исключается из истории, и всеобъемлющий "феодал" становится центральной фигурой, оттесняющей на второй план горожан и крестьян, а ведь горожане и крестьяне и были главными "образующими" элементами человеческого прогресса».[1196]
Сам М.Н. Тихомиров считает, что «история русских городов теснейшим образом связана с черными людьми». Но, «к сожалению, экономическое и общественное» положение их «освещено в нашей литературе крайне слабо».[1197] М.Н. Тихомиров посвящает свою книгу истории средневековой Москвы, но неоднократно подчеркивает, что такое же положение имело место и в других городах. Что же касается Москвы, то для него нет сомнений в том, что здесь «черные люди» должны были составлять преобладающую часть городского населения. Важна и констатация исследователем того факта, что «"черными людьми" в русских городах XIV–XV вв. называлось свободное, но податное население, в отличие от бояр, боярских слуг, "гостей" и духовенства».[1198] Более того, «"городской воздух" в Москве, как, вероятно, и в других больших русских городах, фактически делал человека свободным, по крайней мере в эпоху феодальной раздробленности XIV–XV вв.»,[1199] следовательно, владельческие холопы и селяне, бежавшие из вотчин, в городе становились свободными людьми.
В целях выработки новой, отличающейся от «вотчинной», «городовой» концепции создается работа А.М. Сахарова. В ней он, в частности, пишет следующее. «Схема» П.П. Смирнова «вызывает самые серьезные возражения. Посады и подгородные слободы были необходимыми составляющими частями феодальных городов. Без посада не было и города в социально-экономическом понимании этого термина. Выделение посадов и слобод в особую категорию, якобы противостоящую феодальному строю, лишено основания. По П.П. Смирнову, получалось, что основание слобод было освобождением массы населения от крепостной зависимости, создавалась "слободская воля", новое юридическое положение населения, которое и стало основой для создания такого же правового строя в городах».[1200]
Конечно, П.П. Смирнов совершал ошибку, разделяя единое социальное тело города. Поэтому А.М. Сахаров совершенно прав, подходя к понятию города в «широком» значении этого слова. Безусловно, город — цельный социальный организм, и «делить» его можно лишь условно и схематично. И это прежде всего видно из его социально-политических функций, что превосходно показано в монографии А.М. Сахарова.
Впрочем, сам А.М. Сахаров отнюдь не отрицал «вотчинного» значения русского города,[1201] но полагал, что не эти черты были «главными и определяющими в характеристике городов времени феодальной раздробленности».[1202] Отдавая приоритет исследованию «их социально-экономического развития, их места и значения в процессе объединения русских земель»,[1203] ученый представляет города полифункциональными феодальными центрами-социумами. «Феодальный город являлся не только средоточием ремесла и торговли. В системе общественных отношений феодализма он выполнял также важную функцию административно-политического центра, являясь опорой феодального властвования», — писал он.[1204] «Феодалы не могли обойтись без городов не только как укрепленных пунктов, но и как мест сбыта и приобретения продуктов промыслового и земледельческого хозяйства, предметов вооружения и роскоши. Средневековые города по своему происхождению неразрывно, органически были связаны с феодальным строем социально-экономических отношений и являлись необходимым и неизбежным их порождением».[1205]
То же имело место и в сфере социально-политических отношений. А.М. Сахаров приводит множество примеров вечевого устройства северо-восточных городов, но их развитие, по его мнению, подчинено другому основному процессу — росту феодальной княжеской власти. Отсюда вывод: «прогрессировавшее усиление великокняжеской власти привело к полному подчинению ей городов и к ликвидации элементов городского самоуправления, что происходило прежде всего в самом сильном Московском княжестве. Города XIV–XV вв. в Северо-Восточной Руси полностью сохраняли свой феодальный характер».[1206]
Итак, не приняв тезис «вотчинности» городов, А.М. Сахаров утвердил в историографии тезис о безусловном феодальном характере русского средневекового города.[1207] Это было поддержано Л.В. Черепниным, В.В. Карловым, Ю.А. Кизиловым, Н.Е. Носовым и В.А. Кучкиным.[1208]
Л.В. Черепнин отметил, что работа А.М. Сахарова является «наиболее крупной монографией, посвященной социально-экономическому и политическому развитию городов Северо-Восточной Руси в XIV–XV вв.», и подтвердил ее основные выводы[1209] (А.М. Сахаров, подчеркивал Л.В. Черепнин, исходит из правильных предпосылок о феодальном характере городов). Сам Л.В. Черепнин исчерпывающе и всесторонне осветил историю города XIV–XV вв. в соответствующих главах своей фундаментальной монографии об образовании Русского централизованного государства. Основа его «городской концепции», как и всего подхода к общественным явлениям того времени, — признание неуклонного роста на Руси крепостничества. Отсюда несогласие с мнением об «однородности» городов Руси и Западной Европы, отсюда противопоставление «крепостнической» деревни и социально отличающегося от нее города. В целом его взгляд на русский средневековый город выглядит следующим образом.
«Нельзя механически, — писал Л.В. Черепнин, — переносить на средневековую Русь те выводы, к которым пришли исследователи при изучении средневековых городов ряда стран Западной Европы. В громадной аграрной стране, где происходил дальнейший рост крепостничества, где города еще не стали очагом буржуазного развития, их роль в экономической и социальной истории была не такова, как в Западной Европе. И тем не менее и русские города являлись носителями таких социальных отношений, которые сильно отличались от крепостнических порядков, складывавшихся в деревне. История русского средневекового города XIV–XV вв. (как можно убедиться, изучая различные ее стороны) была противоречивой. Это был город феодальный и общая тенденция развития страны в направлении к созданию централизованного крепостнического государства не могла не наложить на него значительного отпечатка. Но в городе складывались и порядки, не укладывавшиеся в рамки крепостнической системы. Здесь создавались элементы того нового, что при данном уровне производительных сил не могло еще привести к зарождению капиталистических отношений, но что выделяло горожан из общей массы лично несвободного, феодальнозависимого населения. Отсюда — приток крестьян и холопов в города, определивший их быстрый сравнительно рост. С развитием городов-посадов горожане — посадские люди становились активной силой социально-экономического и политического процесса, сыгравшей значительную роль в деле создания Русского централизованного государства». Об этой активности, проявлявшейся прежде всего, по мнению Л.В. Черепнина, в классовой антифеодальной борьбе, много говорится в главах, посвященных политической истории[1210] (ряда рассмотренных сюжетов мы будем касаться ниже).
Л.В. Черепнин, представляется, довольно взвешенно подошел к одной из важнейших проблем средневековой русской истории. В то же время В.В. Карлов сделал попытку вновь перенести центр тяжести городского социума на его вотчинный характер. В своей концептуальной статье он писал, что в русских средневековых городах «преобладали дворы феодалов и разного рода зависимых от них людей»,[1211] поэтому «возрождавшееся ремесло было уже не свободным (преимущественно) городским ремеслом, как прежде, а развивалось как зависимое ремесло при дворах князей, феодалов и монастырей».