«О измене черкас [запорожских казаков]… Во 7167 (1659) году изменил великому государю гетман Ивашко Выговской и все черкасы отложились. И привел татьством [обманом] под град Конотоп крымского хана со всею ордою и со иными многими наемными ордами. И на речке Сосновке великого государя воевод, окольничего князь Семена Романовича Пожарского да окольничего князь Семиона Петровича Львова с товарыщи и многих воинских людей посекоша. А боярин и воевода князь Алексей Никитич Трубецкой со остатными воинскими людьми отходом отошел в Путивль с великою трудностию».
«Посекоша» изменник Выговский вместе с крымцами несколько тысяч русских стрельцов, брошенных на произвол судьбы растерявшимися воеводами. Одних пленных было взято до 5000 да и тем всем до единого татары перерезали горло. Трудная война затянулась и завершилась лишь в 1667 году подписанием Андрусовского перемирия, по которому за Россией осталась Левобережная Украина и Киев на правом берегу Днепра.
После смерти Тишайшего царя, последовавшей в 1676 году, тишины на Руси не прибавилось. Напротив, в течение шестилетнего царствования Федора Алексеевича и семилетнего правления царевны Софьи Алексеевны перед страной постоянно витал призрак новой смуты. Собственно, она и наступила, просто последствия ее были не столь очевидны, как во времена самозванщины, да пресечена она была железной рукой молодого царя Петра Алексеевича, ставшего в скором времени императором Петром Великим. Но это случилось уже в следующем, XVIII веке. XVII же век завершался под аккомпанемент стрелецких бунтов и отблески костров массовых самосожжений раскольников. Смятенная музыка оперы Мусоргского «Хованщина» и горячие, как пытошные уголья, листки, написанные неистовым протопопом Аввакумом, доносят до нас тревожную атмосферу эпохи.
Церковный раскол прошел практически по сердцу каждого русского человека. Тем, кто отказывался принимать никонианскую веру, резали языки и отрубали руки, дабы не молились по-старому и не крестились двоеперстием. Повсюду пылали костры — либо раскольников жгли, либо они сами себя сжигали. Один только тюменский поп Дометиан добровольно сжег вместе с собой на заимке у речки Березовки 1700 (!) ревнителей старой веры всех возрастов и званий. В Пустозерске протопопа Аввакума вместе с тремя ближайшими товарищами привязали к четырем углам сруба, забросали хворостом и сожгли в назидание другим упорствовавшим и нераскаявшимся. В народе сохранилось предание, что перед смертью неистовый протопоп предрек скорую смерть царя Федора Алексеевича. Так оно и случилось: через 13 дней царя настигла Божья кара за все те «царские милости», которыми он одаривал сотни тысяч раскольников. Но на этом трагедия русского народа не заканчивалась.
Петр I был провозглашен царем в 10-летнем возрасте. Это не понравилось очень и очень многим — боярам, стрелецким старшинам и детям от первого брака Алексея Михайловича во главе с энергичной царевной Софьей. Сразу же после похорон царя Федора недовольство выплеснулось наружу, и гнев опоенных водкой стрельцов был умело направлен на ближайшее окружение юного царя, родственников его матери, урожденной Нарышкиной, и ее воспитателя (благодаря ему она, собственно, и стала царицей), ближайшего сподвижника Алексея Михайловича боярина Артамона Матвеева. Безымянный хронографист эпохи рассказывает с протокольной точностью:
«Того ж году майя въ 15 день на Московском государстве было смятение. Стрельцы, вей приказы и выборной полкъ, салдаты пришли в город, в Кремль во 11 часу дни з знамены и з барабаны, с мушкеты и с копеи и з бердыши, а сами, бегучи в городе, кричали, бутто Иван да Офонасей Кириловичи Нарышкины удушили царевича Иоанна Алексеевича. А начальных людей с ними, — полковников, ни полуполковников, ни капитанов, — а у салдат тоже начальных людей — с ними никово не было. И прибежав стрельцы и салдаты в город в Кремль, и взбежали на Красная и на Постельная крыльцо, и в царския хоромы, имали насильством своим с Верху, из государевых хором, от самого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца баяр и окольничих, и думных, и стольников, и метали сверху с Краснова крыльца на землю, а на земли рубили бердыши и кололи копъи. А как в город бежали, и говорили все один заговор, бутто боярин Иван да стольник Офонасей Кириловичи Нарышкины хотели в Верху удушить царевича Иоанна Алексеевича. И порубили своим насильством бояръ: баярина Артемона Сергеевича Матвеева взяли от самого государя и, выветчи, скинули на землю с Краснова крыльца и подхватя на копъи изрубили бердыши. <…>
Того ж месяца въ 17 день стрельцы ж, все приказы и салдаты пришли в город в Кремль в третьемъ часу дни з знамены и з барабаны, и с мушкеты, и с копъи, и с пушками и ходили тож по всем царским хоромам и царицыным и царевниным невежством большимъ и просили боярина Ивана Кириловича Нарышкина. И царь государь и царицы государыни и царевны со слезами у стрельцов упрашивали о боярине Кириле Полуехтовиче Нарышкине и о боярине Иване Кириловиче. И стрельцы не послушали, баярина Ивана Кириловича взяли да Данилу лекаря сыскали, и пытали их на пытке в Костентиновской башне. И пытав баярина Ивана Кириловича привели к Лобному месту на площадь в девятом часу дни вполы [вполовину] и изрубили бердыши и копъи искололи и поругались всячески: отсекли голову и руки и ноги обсекли и взоткнув голову и руки и ноги на копъи и носили по мосту по Красному на оказание всемъ людем, а туловища иссякли и подымали на копъях вверхъ многажды. И голову взоткнули на долгое копъе и носили, — поругалися. И, нося на копъе, взоткнули на долгой жа шестъ, где висели незнама какие гадины, иные называли морския рыбы о семи хвостах и о пяти. А нашли их у думнова дьяка у Лариона Иванова. А стрельцы и салдаты, в то время какъ вывели и рубили боярина Ивана Кириловича Нарышкина, все вышли ис Кремля на Красную площадь».
В повествовании о стрелецком бунте 1682 года подробно рассказано обо всех растерзанных и замученных. Некоторых убивали прямо на глазах царицы Натальи и ее юного и уже тогда не в меру впечатлительного сына. А ведь самосуд учинялся над ближайшей родней юного царя и всесильным некогда Артамоном Матвеевым.
Софья и ее партия торжествовали, однако недолго. Во главе стрелецкого войска встал своенравный князь Иван Андреевич Хованский. Он не собирался играть роль пешки в руках Милославских, а сам метил в правители России. Для этого существовало два вполне реальных пути. Первый — женить молодого сына Андрея на одной из царевен (не исключалась и Софья Алексеевна) и стать при них соправителем или регентом. Второй путь — созыв Земского собора для избрания нового царя, коим мог стать либо отец, либо сын Хованские. Они вели свою родословную от великого литовского князя Гедимина, так что основания для притязаний на трон были достаточно весомые, а под дулами стрелецких пищалей Собор проголосовал бы за любую навязанную ему кандидатуру.
Стрельцы во главе с Иваном Хованским были во ту пору полными хозяевами Москвы, а значит — и всей страны. К моменту своего разгрома они представляли разнузданное войско, подчинявшееся только своему предводителю. С утра до вечера стрельцы пьянствовали в кабаках и, как бы теперь сказали, митинговали на площадях. И вот эта необузданная хаотическая сила столкнулась с твердой волей и жаждой власти царевны Софьи. Победили дьявольская женская хитрость, практичный ум и несгибаемость царь-девицы. Бунт был подавлен при помощи регулярных войск, отец и сын Хованские — казнены, стрельцы-смутьяны разогнаны и утихомирены. Софья стала регентшей при несовершеннолетнем Петре и его брате Иване. Царствующие братья являлись номинальными правителями, Софья — реальной. Но история не уготовила ей почетных лавров, ее время закончилось вместе со стрельцами, которых она одной рукой казнила, другой — миловала. Будущее уже принадлежало другому времени, другим идеям и другим людям. В конечном счете после ряда неудачных мятежей Петр I расправился со стрельцами (рис. 146) и заменил отжившее свое время войско регулярной армией.
Рис. 146. Петр I во время стрелецкой казни. Фрагмент картины Василия Сурикова
Были ли Романовы пассионарными личностями? В очень незначительной степени! Ни первые, ни последние Романовы, ни в основной массе своей пассионариями себя не заявили — в отличие от Рюриковичей, давших истории целую плеяду несомненно пассионарных фигур (хотя в жилах Романовского рода тоже текла кровь Рюриковичей). Династия Романовых дала немало выдающихся деятелей отечественной истории, обеспечив в основном прогрессивное развитие России на целых три столетия. Пассионарная же доминанта переместилась в иную плоскость, перешла к другим лицам и народу в целом. В длинной веренице великих и безликих царей, императоров и императриц ярким и негасимым светом сияет лишь одна пассионарная личность в подлинном смысле данного слова — Петр Великий (рис. 147). С ним связана и конкретная дата завершения русского летописания. С 1 января 1700 года указом Петра I Россия перешла на новое летосчисление, завершив свое прошлое долгое и славное бытие летом 7208 (1699) от Сотворения мира. На смену летописям пришла научная историография. Началась новая эпоха…
Рис. 147. Петр I в молодости (прижизненная гравюра)
В конце XX века из-за бездарной и предательской политики руководства (а также пассивности народных масс в отсутствии харизматического лидера) Россия оказалась на обочине мировой истории. Такое уже случалось. Бесстрастные свидетельства летописей — лишнее тому подтверждение. Но летописи свидетельствуют и о другом: рано или поздно народ находил силы, чтобы преодолеть любые напасти и невзгоды. Неизбывные энергетические и ноосферные потенции Русской земли не раз рождали пассионарных вождей и пастырей масштаба Олега Вещего, Ярослава Мудрого, Александра Невского, Сергия Радонежского и тех правителей России, которые удостоились эпитета Великие — Ивана III, Петра I и Екатерины II. С неотвратимостью фатума, но в силу естественных и космических закономерностей, они будут появляться и впредь. А потому: какие бы черные тучи ни заволакивали бездонное небо родного Отечества, какие бы злые вихри ни проносились по его бескрайним просторам, — Россия как стояла, так и всегда будет стоять на радость тем, кто ее любит, и на стр