Одним из самых знаменитых чародеев был британский кельт Мерлин, известный по средневековым сказаниям о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. По легендам, он — сын злокозненного ночного демона-инкуба, по историческим хроникам — реальное лицо древней британской истории. Наставник и покровитель короля Артура с самого момента его рождения, участник многих событий артуровского цикла (рис. 43), седобородый старец Мерлин обладал даром оборотничества и, подобно своей антагонистке — волшебнице Моргане, мог превращаться в кого хотел: и в златокудрого мальчика, и в златорогого оленя.
Рис. 43. Мерлин защищает Артура от Черного Рыцаря. Художник Леонид Фейнберг
Всякое оборотничество — это в конечном счете материальное проявление более общих закономерностей, получивших в истории мировой культуры название метемпсихоза, то есть «переселения душ». Данное учение, по существу, является самой первой философией человечества. Наибольшее распространение оно получило в Древнем Египте и в Древней Индии. Но его корни, вне всякого сомнения, уходят в еще большие исторические глубины — к тем временам, когда этносы, языки, идеология и культура еще не были расчленены.
Похоже, что родиной учения о переселении душ являлась Гиперборея. Как известно, в европейской традиции сторонником и пропагандистом учения метемпсихоза был Пифагор. При этом, по сообщению ряда античных авторов, он овладел азами данного учения именно в Гиперборее. Оттуда, из арктической прародины, вынесли философию метемпсихоза и древние кельты — представление о переселении душ лежало в основе их мировоззрения и религиозных верований. И хотелось бы думать, что бессмертные строки «Мабиногиона» и сегодня доносят до нас дыхание древних воззрений наших гиперборейских прапредков (естественно, с учетом поправок и дополнений кельтских бардов):
Множество форм я сменил, пока не обрел свободу;
Я был острием меча — поистине это было;
Я был дождевою каплей, и был я звездным лучом;
Я был книгой и буквой заглавною в этой книге;
Я фонарем светил, разгоняя ночную темень;
Я простирался мостом над течением рек могучих;
Орлем я летел в небесах, плыл лодкою в бурном море;
Был пузырьком в бочке пива, был водою ручья;
Был в сраженье мечом и щитом, тот меч отражавшим;
Девять лет я был струною арфы, год был морскою пеной;
Я был языком огня и бревном, в том огне горевшим…
Память о киммерийских временах и киммерийских корнях русского народа не исчезла бесследно. Ноосфера периодически напоминает о заложенной в ней информации. Свидетельство тому — впечатляющий цикл «киммерийских стихов», созданных в начале века замечательным русским поэтом Максимилианом Волошиным. В первом из них — «Полынь» — творческая интуиция пробуждает память об эпохе матриархата:
…В гранитах скал — надломленные крылья.
Под бременем холмов — изогнутый хребет.
Земли отверженной застывшие усилья.
Уста Праматери, которым слова нет!
· · · · · · · · · · · · · · · · · · ·
Я сам — уста твои, безгласные как камень!
Я тоже изнемог в оковах немоты.
Я — свет потухших солнц, я — слов застывший пламень,
Незрячий и немой, бескрылый, как и ты.
О, мать-невольница! На грудь твоей пустыни
Склоняюсь я в полночной тишине…
И горький дым костра, и горький дух полыни,
И горечь волн — останутся во мне.
Глава 6СЫНЫ ГЕРАКЛА — СКИФЫ
Мы — те, об ком шептали в старину,
С невольной дрожью, эллинские мифы:
Народ, взлюбивший буйство и войну,
Сыны Геракла и Ехидны, — скифы.
· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·
Что были мы? — Щит, нож, колчан, копье,
Лук, стрелы, панцирь да коня удила!
Блеск, звон, крик, смех, налет — все бытие
В разгуле бранном, в пире пьяном было!
Лелеяли нас вьюги да мороз;
Нас холод влек в метельный вихрь событий;
Ножом вино рубили мы, волос
Замерзших звякали льдяные нити!
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,
С раскосыми и жадными очами!
Три тысячи лет, начиная с Гомеровых времен, во всем мире русских людей величали скифами. Да и сами мы никогда не отрекались ни от родственности, ни от тождественности с древним народом. Уже в «Сказании о Словене и Русе» праотцы русского народа и всех славян поименованы скифами. В Несторовой летописи Русская земля также зовется Великой Скуфью, то есть Великой Скифией. Одно из первых русских собственно исторических сочинений Андрея Лызлова названо «История Скифийская» (I692), в которой он пишет: «В соседстве [с восточноазиатским регионом. — В.Д.] и в прилеглости с ним всегда жили славяне, прародители наши — москва, россиане и прочие, их же древния историки для общих границ единако и обще скифами и сарматами называли…»
Сохранившиеся изображения скифов, а также их лица, восстановленные по черепу (рис. 44), позволяют сравнить облик современных людей и их далеких предков. В XX веке у русских вновь пробудилось скифское самосознание. Особенно усердствовали поэты. Через увлечение «скифскими корнями и истоками» прошли Валерий Брюсов, Александр Блок, Андрей Белый, Сергей Есенин и другие, о чем красноречиво свидетельствуют два помещенных выше эпиграфа.
Рис. 44. Реконструкция М.М. Герасимовым облика скифов и сарматки
И в том нет никакой натяжки: этноним «скифы» (сейчас я это покажу) — чисто русское слово, лишь слегка искаженное в греческом языке. Эллины и византийцы обладали ни с чем несравнимым даром перевирать русские и славянские слова: например, название Смоленска в передаче императора Константина Багрянородного звучит так — Милиниски. А вот самоназвание скифов не оказалось столь изуродованным — просто греки не знали или не понимали его истинного смысла. Еще В.Н. Татищев настаивал на русскости древнегреческого наименования «скифы». В соответствии с нормами греческой фонетики это слово произносится как «скит[ф]ы». Второй слог в греческом написании слова «скифы» начинается с «теты» ~, в русском озвучивании она произносится и как «ф» и как «т», — причем с течением времени произношение звука менялось. Так, заимствованное из древнегреческого языка слово «театр» до XVIII века звучало как «феатр», а слово «теогония» («происхождение Богов») еще недавно писалось «феогония». Отсюда же расщепление звучания в разных языках имен, имеющих общее происхождение: Фе[о]дор — Теодор, Фома — Том[ас]. До реформы русского алфавита в его составе (в качестве предпоследней) была буква «фита» ~, предназначенная для передачи заимствованных слов, включающих букву «тета». И слово «скифы» в дореволюционных изданиях писалось через «фиту». В действительности же «скит» — чисто русский корень, образующий лексическое гнездо со словами типа «скитаться», «скитание». Следовательно, «скифы-скиты» дословно означает: «скитальцы» («кочевники»).
Данное толкование содержится еще в знаменитой «Истории русов», которая долго приписывалась белорусскому архиепископу Георгию Конисскому (1717–1795), однако его авторство нынче оспаривается. На этом основании известный в прошлом археолог и историк русского права Дмитрий Яковлевич Самоквасов (1843–1911) удачно реконструировал и восстановил автохтонное название Древней Скифии, поименовав ее Скитанией. Вторично, в качестве позднейшего заимствования из греческого языка, где оно служило названием пустыни, общая корневая основа «скит» вновь вошла в русское словоупотребление в смысле: «отдаленное монашеское убежище» или «старообрядческий монастырь».
Гораздо большему искажению подверглось в греческом мировосприятии самоназвание одного из скифских племен, озвученное в «Истории» Геродота как сколоты. Между тем в этом странном на первый взгляд слове легко угадывается русское «с[о]колоты» (от тотемного имени «сокол» — одного из главных символов русского народа и всех славян). В передаче арабских географов, описавших наших предков задолго до введения христианства, их самоназвание звучало практически по-геродотовски: «сакалиба» («соколы»). Отсюда и знаменитые «саки» — одно из названий славяно-скифов — «скитальцев»-кочевников.
От скифской эпохи до нашего времени дошло наибольшее число памятников (рис. 45). Подробнее всего о скифах рассказал Геродот (между 490 и 480 — ок. 425 года до н. э.) в 4-й книге своей «Истории», носящей название «Мельпомена». Основоположник европейской исторической науки, как известно, странствуя по миру, лично побывал в Северном Причерноморье, много общался со скифами и непосредственно от них записал известные легенды о происхождении всего народа:
рис. 45. Сосуд из кургана Куль-Оба с изображением скифов
«По рассказам скифов, народ их — моложе всех. А произошел он таким образом. Первым жителем этой еще необитаемой тогда страны был человек по имени Таргитай. Родителями этого Таргитая, как говорят скифы, были Зевс и дочь реки Борисфена (я этому, конечно, не верю, несмотря на их утверждения). Такого рода был Таргитай, а у него было трое сыновей: Липоксаис, Арпоксаис и самый младший — Колаксаис. В их царствование на Скифскую землю с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша. Первым увидел эти вещи старший брат. Е