Юноши послушались жен и так и поступили: они возвратились к амазонкам, получив свою долю наследства. Тогда женщины сказали им: „Мы в ужасе от мысли, что нам придется жить в этой стране: ведь ради нас вы лишились ваших отцов, и мы причинили великое зло вашей стране. Но так как вы хотите взять нас в жены, то давайте вместе сделаем так: выселимся из этой страны и будем жить за рекой Танаисом“. Юноши согласились и на это. Они переправились через Танаис и затем три дня шли на восток от Танаиса и три дня на север от озера Меотида. Прибыв в местность, где обитают и поныне, они поселились там. С тех пор савроматские женщины сохраняют свои стародавние обычаи: вместе с мужьями и даже без них они верхом выезжают на охоту, выступают в поход и носят одинаковую одежду с мужчинами».
Предания об амазонках распространены по всему миру. Естественно, в разных странах они именуются по-разному. Но дошедшие до нас и, к счастью, записанные сказания — несомненный отголосок древнейшей эпохи, когда миром правили женщины. В одном из старинных русских Азбуковников, опубликованном Иваном Петровичем Сахаровым во 2-м томе «Сказаний русского народа» (1836–1837), поясняется: «Амазонки: есть в Мурских странах земля, наричемая Амазоницкая, в ней же царствуют едины девы чистыя, нарицаемые Амазонки, иже храбростью и умом всех одолевают». Исследователи данного текста предположили, что «мурские» здесь означает «мурманские», и речь в Азбуковнике идет о Кольском полуострове.
Память о тех временах сохранилась и в других районах Крайнего Севера — от Лапландии до Чукотки. Матриархальные традиции лопарей-саамов общеизвестны. Что касается чукчей, то еще в прошлом веке в петербургской немецкоязычной газете (выходила и такая — «Petersburgische deutsche Zeitung». 1876. № 126) была опубликована архивная запись почти столетней давности, сделанная на Чукотке: «На берегу Ледовитого океана есть страна, где живут только одни женщины, оплодотворяемые волнами моря, и родят только девочек…»
Глава 8НАВОДИВШИЕ УЖАС (ВАНДАЛЫ)
Народы хлынули, свирепы, дики;
Мрак разостлался, тягостен, уныл;
Казалось: луч наук навек почил…
Имя вандалов (рис. 55) и производное от него слово «вандализм» давно уже занесены в разряд полуругательных, предполагающих необузданную дикость и бессмысленное разрушение. Такое представление о вандалах возникло и укрепилось после того, как они захватили и разграбили Рим. Однако истинное положение дел не вполне соответствует устойчивому и живучему клише. Во-первых, почти за полвека до вандалов (в 410 году н. э.) основательный погром Рима учинили вестготы во главе с Аларихом: после длительной осады Вечный город был взят штурмом, сожжен и разграблен. Во-вторых, появление вандалов у стен столицы Западной Римской империи в 455 году под водительством «короля» Гензериха произошло по приглашению императрицы Евдоксии, она с помощью варваров хотела расправиться с собственным мужем — императором Петронием Максимом, отомстив ему таким образом за ранее учиненное насилие.
Рис. 55. Вандальский всадник. Мозаика. VI век
Предшествующая история оказалась запутанной и полной невероятных интриг. Популярный в народе сенатор Петроний Максим участвовал в заговоре и убийстве императора Валентиана III, правившего целых 30 лет и отличавшегося по примеру большинства римских императоров крайней распущенностью. Среди прочих он склонил к сожительству добродетельную жену сенатора Петрония Максима, которая, не вынеся позора, покончила с собой. Сенатор решил отмстить и, когда после убийства Валентиана он был неожиданно для всех провозглашен императором, тотчас же обвенчался со вдовой-императрицей против ее воли. Но теперь месть замыслила Евдоксия. Не имея иной поддержки, она обратилась за помощью к вандалам. И те не заставили ждать. В скором времени мощнейший варварский флот преодолел расстояние от Карфагена, ставшего к тому времени столицей вандальского государства, до Италии и двинулись на Рим.
Новоиспеченный император Петроний Максим оказался «факиром на час»: он процарствовал всего три месяца. Как только стало известно, что полчища Гензериха движутся к Вечному городу, народ восстал, императора забили камнями, а тело сбросили в Тибр. Ворота Рима, однако, оставались открытыми настежь. К предвкушавшим легкую добычу варварам выехал лишь римский первосвященник папа Лев, но его увещевания окончились ничем. Что было дальше, можно узнать из классического многотомного сочинения Эдуарда Гиббона (1737–1794) «История упадка и разрушения Римской империи».
Итак, не встретив никакого сопротивления, Гензерих подошел к воротам беззащитного города. Рим и его жители сделались жертвами бесчинства вандалов и мавров, которые, удовлетворяя свои страсти, отомстили за старые унижения, вынесенные Карфагеном. Грабеж продолжался четырнадцать дней и ночей, и все, что было ценного в городе, все сокровища как духовенства, так и мирян были перенесены на Гензериховы корабли. В числе добычи находились драгоценные украшения и реликвии всех храмов. С храма Юпитера Капитолийского, символа былого величия Рима, была снята и увезена половина крыши.
Украшения императорского дворца, великолепная императорская мебель и гардероб, буфеты, наполненные посудой из цельного золота и серебра, — все это сваливалось в кучу с неразборчивой жадностью; стоимость награбленного золота и серебра доходила до нескольких тысяч талантов; тем не менее варвары с усердием переносили на свои корабли даже медь и бронзу. Во дворцах и виллах знати не осталось не одной металлической вещи. Вторично овдовевшая Евдоксия, вышедшая навстречу к своему «другу и освободителю» Гензериху, скоро стала оплакивать неблагоразумие своего поведения. С нее грубо сорвали все драгоценности, и несчастная императрица вместе с двумя дочерьми была вынуждена следовать в качестве пленницы за надменным вандалом, который немедленно пустился в обратный путь и после благополучного плавания возвратился в карфагенский порт. Несколько тысяч римлян обоего пола, от которых можно было ожидать какой-нибудь пользы или удовольствия, были насильственно увезены на кораблях Гензериха, а их бедственное положение еще ухудшалось от бесчеловечия варваров, которые при распределении пленников разлучали жен с мужьями и детей с родителями. Одну из подобных душераздирающих сцен попытался изобразить на достаточно впечатляющем и экспрессивном полотне известный русский художник Карл Брюллов (рис. 56).
Рис. 56. Нашествие Гензериха на Рим. Фрагмент. Художник К.П. Брюллов
Вообще ничего нового в хрониках разграбления Рима не сообщается. Победители вели себя подобным образом всегда. Римляне во времена своего могущества точно так же грабили захваченные города, а пленников либо убивали, либо уводили в рабство. До них так же поступали египтяне, ассирийцы, хетты, персы, македонцы, после них — крестоносцы, воины Чингисхана и Тимура. Нравы всегда были жестокие. Предки русских здесь не исключение. Сохранились доподлинные свидетельства на сей счет. Они относятся к тем временам, когда славяне вступили в противоборство с Византийской империей. Тогда одно только появление русов наводило на византийцев дикий ужас. Житийная литература, вообще чуждая каким-либо эмоциям, бесстрастно сообщала:
«Было нашествие варваров, руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские правами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они — этот губительный на деле и по имени народ, — начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигли, наконец, и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их нечестивые алтари, беззаконные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убийство девиц, мужей и жен; и не было никого помогающего, никого готового противостоять. Лугам, источникам, деревьям воздается поклонение…»
Примечательно, что этноним «русь» применительно к коренному населению Русской земли употребляется здесь намного раньше «Повести временных лет», где он сопряжен с именем варягов, впрочем, тоже русских людей (см. заключительную главу 3-й части). Константинопольский патриарх Фотий посвятил нашествию россов на Византию в 860 году специальное сочинение. Его лапидарные формулировки не дают никаких поводов для двусмысленных толкований:
«…Я вижу, как народ грубый и жестокий окружает город, расхищает городские предместья, все истребляет, все губит — нивы, жилища, пастбища, стада, женщин, детей, старцев, юношей, — всех поражает мечом, никого не жалея, ничего не щадя. Всеобщая гибель! Он, как саранча на жатву и как плесень на виноград, или, лучше, как зной или тифон, или наводнение, или не знаю, что назвать, напал на нашу страну и истребил целые поколения жителей… Этот скифский, и грубый, и варварский народ, как бы выползши из самых предместий города, подобно полевому зверю, истребляет окрестности его. …Достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, незамеченный, без военного искусства, так грозно и так быстро нахлынул на наши пределы, как морская волна, и истребил живущих на этой земле, как полевой зверь траву или тростник или жатву… Все было наполнено мертвыми телами. В реках вода превращалась в кровь, источники и водоемы, одни нельзя было распознать от того, что вместилища их были завалены мертвыми телами, от других оставались совершенно неясные следы прежнего вида, потому что брошенное в них наполняло остальные их части… Пещеры наполнились ими. Горы и холмы, лощины и овраги нисколько не отличались от городских кладбищ. Таких страданий было исполнено это разрушение; так зараза этой войны, несомая на крыльях грехов наших, пролетала всюду, погубляя в