Следы Несторова протографа теряются сразу же после смерти великого русского подвижника. Основательно обработанный и отредактированный, он был положен в основу летописного свода, по заданию Владимира Мономаха составленного Сильвестром — игуменом Михайловского Выдубецкого монастыря в Киеве, а затем епископом в Переяславле Южном. Можно представить, как постарался приближенный к великокняжескому двору черноризец, в угоду заказчику перекроивший и во многих местах заново переписавший Несторов протограф. Сильвестров свод, в свою очередь, также основательно обработанный и отредактированный (но уже в угоду другим князьям), через двести пятьдесят лет послужил основой Лаврентьевской и других летописей. Ученые-историки вычленили из множества летописных списков текстовый субстрат, предположительно принадлежащий Нестору, и сделали к нему множество дополнений, по их мнению улучшающих содержание «Повести временных лет».
Вот с этой литературной химерой (в позитивном смысле) и имеет дело современный читатель. Что удивительно: если подлинного Несторова текста теперь уж не дано увидеть и прочесть никому, то лицезреть самого Нестора может каждый желающий. Мощи первого русского летописца, обернутые в траурные одеяния, открыты для обозрения в подземных галереях Киево-Печерской лавры. Они покоятся в углубленной могильной нише, прикрытой прозрачным стеклом и освещенные приглушенным светом. Следуя традиционным экскурсионной маршрутом, можно пройти в каком-нибудь метре от родоначальника русской исторической науки. За прошедшую жизнь мне довелось трижды постоять рядом с Нестором (впервые — в 14-летнем возрасте). Не хотелось бы кощунствовать, но и истины скрывать не стану: каждый раз (особенно уже в зрелом возрасте) я ощущал ток энергии и прилив вдохновения.
Русские летописцы — одни из тех, кто на протяжении нескольких веков закладывал камни в фундамент русского мировоззрения и российского патриотизма. Без исторического самосознания не может быть ни процветающего государства, ни развитой культуры, ни здоровой морали, ни человеческого достоинства. Особенно явственно это осознается в пору всевозможных потрясений, регулярно обрушивающихся на Россию. Можно покорять все, но и тогда у народа остаются самые величайшие его достояния — язык, культура и история. Неспроста в пору очередной российской смуты и тяжелейших испытаний, ниспосланных на Русскую землю, рязанский историк Александр Иванович Цепков с помощью патриотически настроенных меценатов начал переиздавать русские летописи (рис. 89). В предисловии к одному из вышедших томов русский подвижник сам рассказал о своих побудительных силах:
Рис. 89.
«Античный мыслитель III в. до н. э. Псевдо-Аристотель в своем парадоксографическом произведении „Рассказы о диковинах“ писал: „На пути в Сиракузы на лугу есть источник, не очень большой и не слишком обильный, однако если возле него собирается толпа людей, он начинает наполняться водой“. Источник музы Клио в обыденной жизни также, на первый взгляд, „не очень большой и не слишком обильный“. За повседневными заботами большинство людей даже забывают о его существовании. В мирное, спокойное, размеренное время жажду из него утоляют немногие. Они продолжают преданно ухаживать за ним, очищать и облагораживать, не давая живительной исторической памяти государств и народов иссякнуть. Настоящих жрецов музы Клио немного, но они сильны духом. Однако, когда несчастье постигает нас во время ран и утрат, когда становится тяжко от внешних и внутренних врагов, когда страну терзают хищники, соревнуясь, кто из них больший кусок оторвет от слабеющего Русского государства, разрушив и разорив все, тогда все больше и больше людей припадает к священным стопам величайшей из муз, музе истории Клио. И что удивительно, чем больше „собирается толпа людей“, тем полноводнее становится источник. И уже не маленький, еле заметный родничок, а полноводная река преграждает путь гиенам и шакалам, мечтающим покончить с Русским государством».
С 1997 по 2001 год издано 10 томов — прекрасно оформленных, продуманно составленных и профессионально прокомментированных. Низкий поклон вам, славные сыны древней Рязанской земли! Вы делаете великое дело во имя не одного настоящего, но и будущего. Муза истории Клио, а вместе с ней все ее служители и поклонники по достоинству оценивают ваш культурно-просветительский подвиг. Сей факт сам по себе достоин того, чтобы его занесли в анналы истории. Москва тоже решила не отставать от Рязани (рис. 90): с того же 1997 года здесь на базе издательства «Языки русской культуры» при финансовой поддержке (а в наше время это главное) Российского гуманитарного научного фонда началось очередное репринтное переиздание «Полного собрания русских летописей» (ПСРЛ) (рис. 91).
Рис. 90.
Рис. 91.
У этого фундаментального издания долгая и трудная судьба. Первый том, включавший Лаврентьевскую летопись, увидел свет в 1841 году, еще при жизни Лермонтова и Гоголя. За 160 лет вышел 41 том — не слишком впечатляющий результат для всех форм власти, которые успели смениться за указанный срок. Ведь речь идет об основах основ общероссийского мировоззрения и национального самосознания. На протяжении многих десятилетий представители разных — подчас диаметрально противоположных — идеологий предпочитали вести пустую и малорезультативную болтовню по поводу исконных духовных ценностей, вместо того чтобы изучать и пропагандировать уже давно существующие наработки, созданные предшествующими поколениями. Воистину: создать летопись — мучительно долгий труд, но издать подчас бывает не легче…
Да, трудно приходится нынче Русской земле и народам России. Но все это уже было — причем не раз, о чем бесстрастно свидетельствуют именно летописи. Распад страны? А разве не то же самое происходило в Смутное время, когда различные антипатриотические группировки, слои и классы ради своих сиюминутных интересов готовы были продать кому угодно не то что Родину — отца с матерью и жену с детьми. Происки недругов? Их у России всегда было больше чем друзей, и чем слабее становилось государство, тем наглее и безжалостней становились внешние и внутренние враги. Криминальный беспредел? И это было всегда — только называлось по-другому. Не успели освободить Москву от интервентов и посадить на трон молодого царя Михаила Романова, как на повестку дня тотчас же встал вопрос о внутреннем криминале. Страну от южных степей до Поморья захлестнула волна не виданного ранее разбоя. Повсюду сновали шайки грабителей, отличавшиеся изощренной жестокостью. Летописцы отмечали: таких мук русские люди не испытывали ни в древние времена, ни в недавние, ни от басурман, ни от ляхов. Свои же, бывшие когда-то крестьянами или казаками, захватывали целые районы, сжигали дотла села и города и после обязательных нечеловеческих пыток истребляли поголовно все население. Очевидцы так описывают деяния «романтиков с большой дороги» где-то между Вологодчиной и Поморьем: «…Села и деревни разорили и повоевали до основания, крестьян жженных видели мы больше семидесяти человек, да мертвых больше сорока человек, мужиков и женок, которые померли от мучения и пыток, кроме замерзших». Причина же одна — и тогда, и сегодня: ослабление власти и государства. Почаще читайте летописи, друзья!
Ответы на многие животрепещущие и не потерявшие по сей день актуальности вопросы можно отыскать в древних русских летописях. Еще больше в них неразгаданных тайн. Можно смело сказать: любая летопись — сплошная тайна. И вообще: то, что мы знаем об истории своего Отечества, в сравнении с тем, чего мы не знаем, — это капля в океане. Записи летописцев — всего лишь опорные вехи, позволяющие вести исторический поиск в заданном направлении, но неизбежно оставляющие многие вопросы без ответов. А сколько здесь намеренных искажений, приписок или, наоборот, подчисток, когда ножом выскабливались целые абзацы (впрочем, можно было поступать проще — выдирать «с мясом» целые страницы, как это проделано с Новгородской первой летописью старшего извода).
В Несторовой Начальной летописи исторические сведения по многим годам отсутствуют вообще. Например, с 916 по 940 год (лета) 21 хронологическая позиция оказывается пустой: цифрами обозначены только даты, а информации никакой.[13] Отчасти это можно объяснить утерей листов первичного текста — но только отчасти. Во всяком случае ничего общего с истиной не имеет мнение отдельных историков, что в течение пропущенных лет на Руси, дескать, ничего существенного не произошло. Ой ли! Скорее всего, наоборот: именно в эти годы произошло нечто такое, что заставило цензоров пустить в дело все свое живодерное мастерство. Не приходится особенно сомневаться, что большинство летописных лакун наверняка представляют собой следы бесславной деятельности позднейших редакторов и переписчиков, с остервенением изымавших и уничтожавших в угоду правящим властям обширные фрагменты текста. Так было всегда, и за примерами далеко ходить не надо.
Томик публицистики Ивана Алексеевича Бунина, изданный в Туле в 1992 году, интересен не своим составом или полнотой, а другим: в нем курсивом выделены те места (в ряде случаев — целые страницы), которые ранее считались «крамольными» и безжалостно купировались редакторами и составителями (в том числе и многотомных собраний сочинений), хотя касались таких светил литературы XX века, как Горький, Блок, Есенин, Маяковский, Алексей Толстой и др. Точно так же поступали и во времена Нестора-летописца, изымая целые листы ранее написанного текста или же соскабливая с пергамента неугодные имена и факты.
Таким образом, 1-я загадка летописей — это сам летописный текст: освобожденный от позднейшей идеологической «правки», он предстает в совершенно ином свете. 2-я загадка летописей — предшествовавшее им знание о далекой истории, ибо начало русской хронологии с двух дат — 852 год (появление русского флота у стен Царьграда) и 862 год (прибытие Рюрика с братьями в Новгородскую землю) — отнюдь не означает, что до этого события русской истории никак не фиксировались, — даже если это были в основном устные предания. Следовательно, требуется сопоставить, так сказать, писаную историю с устной традицией и установить основные вехи той, реальной истории, которая предшествовала летописной (так как без первой невозможно правильно понять последнюю).