Проекция данной концептуальной схемы на российскую историю срабатывает лишь отчасти: тенденция к деградации хотя и имеет место, но проявляется скорее волнообразно или даже зигзагообразно, чем в прямолинейно-нисходящем виде. В русской истории бывали падения, но еще больше бывало взлетов. Кроме того, здесь не срабатывает излюбленный тезис традиционализма о примате индивидуального над общественным. Русский народ — коллективист по своей натуре. В этом его главное отличие от Западной цивилизации. В этом же и причины непонимания русского духа со стороны представителей социумов, базирующихся на персоналистских ценностях, с одной стороны, и, с другой стороны, привлекательность именно русского коллективистско-общинного духа для тяготеющих к нему этносов.
Есть еще один аспект традиционалистской философии в ее слитности с нордической идеей, явно не срабатывающий применительно к мировой истории и, в особенности, — к России. Это — расология, повивальной бабкой которой в свое время стал ложно истолкованный нордизм. Абсолютизация расовой принадлежности, постулирование превосходства одной расы над другой, борьба за чистоту расы (крови) — эти и другие аналогичные идеи дискредитировали себя раз и навсегда, превратившись в руках безответственных политиков в орудие борьбы с целыми народами. Их теоретический потенциал столь же абсурден, как и попытки его практической реализации. Эти человеконенавистнические схемы не срабатывают ни в моноэтнической среде, ни тем более в полиэтнической, столь характерной как раз-таки для России.
Что касается чистоты расы (крови) (точнее — смешения таковой), то именно русская история и культура дают здесь наиболее показательные и неотразимые факты, доказывающие, что разнонациональная закваска, как правило, благотворно влияет на творческий потенциал личности: лучшие примеры тому великие русские поэты и писатели — Жуковский (турецкие корни), Пушкин (африканские корни), Лермонтов (шотландские корни), Герцен (немецкие корни), Блок (немецкие корни), Ахматова (татарские и украинские корни). Как известно, великий ученый XX века, основоположник космонавтики К.Э. Циолковский имел в своей родословной корни четырех народов — русского, польского, украинского и татарского. В родословной В.И. Ленина — крупнейшего мыслителя и политика XX века — также корни по меньшей мере четырех этносов — русского, калмыцкого, шведского и еврейского.
Нордическая традиция — это не только память о запредельных временах мировой истории, выявление территорий, пройденных, освоенных и наименованных пращурами. Это еще и сформировавшийся на протяжении многих тысячелетий гиперборейский менталитет современных этносов, выпестованный в невероятных страданиях стойкий дух и воля к жизни, умение приспособиться к любым неблагоприятным условиям, преодолевать их и передавать накопленный позитивный опыт последующим поколениям, впитывать высшие достижения погибших или выживших цивилизаций и находить пути сосуществования со всеми народами планеты. История русского этноса, других народов России — лучшее тому подтверждение.
На территории Российской Федерации проживают представители чуть ли не всех народов мира. Трудно, быть может, пока отыскать сынов и дочерей Амазонии или Океании, джунглей Индокитая или австралийской пустыни, но вот папуасская община, к примеру, в Москве существует, выполняя, так сказать, «на пленэре», в масках и ритуальных одеяниях (естественно, когда погода позволяет) все необходимые обряды, распространенные на Новой Гвинее. Но сие вовсе не означает, что московских папуасов можно теперь смело отнести к коренным народам России, как нельзя этого сказать и о более многочисленных инородческих общинах, численность некоторых из них, согласно последней переписи населения, перевалила миллионную отметку.
Российское гражданство в настоящее время имеют сотни тысяч армян, азербайджанцев, грузин, молдаван, абхазов, корейцев. Не меньшее число (но, как правило, без гражданства) на территории России китайцев, вьетнамцев, курдов, представителей некоторых других этносов. Но можно ли отнести их к коренным народам России? Разумеется, нет! Исключение составляют почти три миллиона украинцев и около восьмисот тысяч белорусов, тех, кто еще восемь веков назад составляли вместе с русскими единый народ, проживавший на едином пространстве. Численность не имеет никакого значение при определении автохтонности или неавтохтонности населения. В пределах тысячи колеблется в настоящее время численность таких исконных народов России, как алеуты, дунгане, тофолары, чуванцы, нганасаны, орочи, негидальцы и др. И тем не менее все названные и неназванные, коренные и некоренные народы имеют северное, гиперборейское происхождение.
Что же такое народ? Иному он представляется этакой совокупностью в настоящее время проживающих на планете людей, занимающих некоторую общую территорию, говорящих на одном языке и спаянных единой культурой, психологическим складом, обычаями, традициями, привычками и пристрастиями. В обшем-то правильно, да не совсем. Население с такими признаками, привязанное к конкретному временному срезу, — это скорее исторически сложившаяся на данный момент социальная группировка людей — этническая общность, этнос[71].
Народ же не ограничивается указанными временными параметрами, он непременно предполагает еще и наследие прошлых поколений: духовную культуру, носителем и хранителем которой он и является в первую очередь, включая язык и традиции, чтимые и оберегаемые наравне с родной землей. Разве является заслугой ныне живущего поколения русских людей («новых» или «старых»), что у них столь великая история и богатая культура? Ни в коей мере! Напротив, нынешнее поколение русских (во всяком случае — немалая их часть) готово не за понюх табака ради призрачных ценностей Запада, его примитивной и бездумной масскультуры расстаться с традициями тысячелетнего прошлого, созданными пращурами, как, не задумываясь, в каком-то диком беспамятстве, смирились они с утратой великой державы, созданной усилиями двух правящих династий, вождями советской эпохи, а также талантом, потом и кровью миллионов выдающихся или безвестных русских людей и других народов России — Империи, Союза и Федерации.
Народный дух, — а значит, и его носитель — существует и сохраняется не сам по себе, а благодаря социоприродным закономерностям, имеющим ноосферную сущность и происхождение. Через посредство ноосферы в каждом из нас живет дух предков и культура, выработанная предшествующими поколениями. Любой индивид независимо от его воли и желания становится выразителем и хранителем духа того народа, с историей, культурой, територрией и языком которого его связала судьба. При этом антропологический тип или генетические особенности никакой роли не играют: как уже было только что сказано, Александр Пушкин — дальний потомок африканских негров — стал самым знаменитым русским поэтом и величайшим выразителем русского и российского духа. Если же кто-то теряет или обрывает нить, объективно и неотвратимо связывающую его с духовным наследием предков, обычаями и традициями своего рода племени, — он теряет право считаться подлинным сыном (или дочерью) собственного народа — даже если и продолжает говорить на его языке.
ГЛАВА 3ВОЛНЫ ЦИВИЛИЗАЦИЙ
Традиция, сложившаяся в незапамятные времена, по-разному отобразилась и, главное, сохранилась в культурах различных этносов. Можно с полным основанием утверждать, что по степени такой сохранности можно вполне судить об уровне развития той или иной цивилизации. И Россия, вне всякого сомнения, находится в первой шеренге хранителей и защитников подлинной нордической (гиперборейской) традиции и духовного наследия прошлого, ибо его сохранность и преумножение обеспечивались не одним, а многими народами, тяготевшими к русскому этносу. Указанный фактор позволил не просто уцелеть и сохраниться духовным ценностям седой старины, но и укрепиться и усилиться им на почве российской действительности.
Мыслители, которые углубленно занимались этим вопросом, сформулировали его суть лапидарно: без традиции нет (и не может быть!) цивилизации. Развивая эту мысль, Рене Генон писал:
«В любом случае отождествление традиции с цивилизацией в целом является совершенно обоснованным тогда, когда речь идет о Востоке, поскольку любая цивилизация Востока, взятая в целом, может, в сущности, рассматриваться как традиционная по своему характеру. Что же касается циви-лизации Запала, то она, наоборот, утратила свою связь с традицией, можно сказать, полностью, если не считать религиозного элемента, который лишь в самой незначительной степени эту связь еще сохраняет. Общественные институты, рассматриваемые в качестве традиционных, должны быть эффективно связаны самим принципом своего существования с определенными доктринами, которые сами также являются традиционными, вне зависимости от того, имеют ли они метафизический, религиозный или какой-либо иной характер» [72].
Что касается российской проблематики, я бы сказал так: не могло бы быть Великой России, если бы ей не предшествовала Великая Гиперборея. Ее духовное наследие в преобразованном (или, как говорят философы, в «снятом») виде продолжает жить в современных культурах, подобно семенам растений или половым клеткам животных, давая жизнь все новым и новым поколениям — наследникам былых времен. Любая цивилизация возникает не на пустом месте, у нее обязательно есть породившая ее предшественница. У всех же цивилизаций вместе взятых — одна общая праматерь — Гиперборея!
Но что же, в таком случае, есть цивилизация? Вопрос сей неизбежно требует специального внимания и рассмотрения. Философская проблема цивилизации в настоящее время находится в центре (или на переднем крае, если угодно) социологических, исторических, методологических и прочих исследований. В моду вошли понятия: «русская цивилизация, сибирская, алтайская, тюркская, финно-угорская — и прочая, и прочая, и прочая…» В настоящей книге, однако, речь идет о цивилизации