Когда же я спрашивал моих информаторов, можно ли хотя бы частично обнародовать услышанное и постигнутое, то, как правило, получал примерно следующий ответ: я вправе поступать с полученными доверительными сведениями так, как считаю нужным, хотя сами его хранители по разным причинам никогда бы на это не пошли. Кроме того, самое главное и сокровенное мне все равно сообщено не было: существуют различные степени посвящения и чем они выше, тем более недоступными для нижестоящих адептов (и тем более для непосвященных) становится высшее знание. Лишь в одном случае хранители архаичных сведений, которые слово в слово передавались от поколения к поколению, попросили повременить год-другой с обнародованием полученной от них информации.
В конечном счете Универсальное знание хранится в энергоинформационном поле Вселенной. Лично я, как читателю уже хорошо известно, считаю и называю его ноосферой в широком смысле данного понятия. Но известны и другие подходы. Так, известный пропагандист эзотерической картины мира Карлос Кастанеда в своей концепции, известной под названием «Учение дона Хуана», говорит о бесконечном числе энергетических полей, напоминающих нити света, из которых состоит Вселенная. Эти нитевидные энергетические поля исходят из неисчерпаемого источника неограниченной протяженности.
Люди также состоят из бесконечного числа таких нитевидных энергетических полей, образующих своего рода «светящееся яйцо», размерами по вертикали равное высоте человеческого тела с вытянутыми над головой руками, а по горизонтали — ширине рук, распростертых в обе стороны. Такое яйцо в «Учении дона Хуана» именуется «коконом» человека. В любой момент времени лишь небольшая часть энергетических полей внутри «кокона» освещена расположенной на его поверхности ярко сияющей точкой света. Восприятие происходит, когда освещенные ею энергетические поля распространяют свое свечение на соответствующие энергетические поля вне «кокона».
Ретрансляторы Универсального знания, живущие во всякое время на Земле (или в любой другой точке Мироздания), получают его азы, так сказать, по наследству — путем устной передачи от своих предшественников и наставников. По наследству же передается не только сама информация, но и ключ к ее получению в нужный момент и в нужном месте. «Нужный момент» связан с космическими факторами: определенным расположением Земли среди звезд и планет, энергетической активностью Солнца и направленностью по отношению к нему данного участка вращающейся Земли. «Нужное место», как уже говорилось выше (в том числе и предыдущей главе), означает сакральную точку в определенном участке планеты, связанную, в частности, с тектоническими разломами и активными энергетическими выбросами в земных недрах. Именно в таких местах предшествующей цивилизацией были сооружены или водружены мегалиты и другие сооружения разных форм и конфигураций, служащие одновременно и ориентирами самого сакрального места, и аккумуляторами космопланетарной энергии, и своего рода антеннами, улавливающими и направляющими энергоинформационные потоки.
Добраться до таких мест — зачастую задача не из легких, не говоря уже о том, что надо еще и знать, куда идти. Однако без участия человека мегалитические сооружения функционируют, так сказать, замыкаясь только на самих себя. Лишь когда человек или группа людей находит и занимает нужную точку на пересечении энергетических потоков, становясь неотъемлемой частицей единой космопланетарной системы, как бы включаясь в нее, — открывается возможность воспринимать происходящее во Вселенной и считывать хранящихся в ней фрагментов Универсального знания. По существу в неразрывной связи и во взаимодействии с ноосферой не просто организм в целом, но и каждая его структура — нейрон, телесная клетка, ген, молекулярная цепочка и т. п.
Если сделать мысленный микроскопический срез через тот участок пространства, где находится живое существо или познающий субъект, то его атомно-полевая структура окажется органически слитой с окружающей ее материальной средой, состоящей из таких же материальных частиц и полей, основу которых образует энергоинформационное поле (ноосфера). По существу, мыслящий субъект является ее неотъемлемой частью, включенной в общемировой процесс и эволюцию. В данной связи более чем понятными становятся многие таинственные явления индивидуальной психики и коллективного восприятия окружающей действительности, которые во все времена расценивались позитивистски настроенными исследователями как прямой обман или шарлатанство. К такого рода рационально не объяснимым феноменам относятся чтение чужих мыслей на расстоянии, предвидение будущего или видение объектов, отсутствующих в прямом поле зрения наблюдателя.
Эти и многие другие явления особенно обостряются у людей, находящихся или живущих в северных регионах, ввиду космопланетарных особенностей Севера как такового. Проиллюстрирую сказанное на конкретных примерах и свидетельствах людей, заслуживающих всяческого доверия и уважения. К таковым в полной мере можно отнести русского этнографа и бытописателя жизни северных народов Константина Дмитриевича Носилова (1858–1929). Почти всю свою жизнь он провел на Севере, где написал несколько интереснейших книг, посвященных остякам (хантам), вогулам (манси) и самоедам (ненцам). С последними он провел несколько лет на Новой Земле после того, как царское правительство решило создать там колонию из аборигенов-переселенцев.
Особенно поразила Носилова способность некоторых ненцев на протяжении довольно-таки длительного времени видеть объекты, находящиеся на значительном расстоянии. Так, одна древняя старуха, шесть раз бывшая замужем, в чуме которой Носилов провел всю зиму, глядя в огонь, почти целую неделю, «наблюдала» за норвежским судном, находившимся сначала за сотни, а потом — за десятки миль от Новой Земли и двигавшемся в неурочное время (то есть еще до начала обычной навигации) в сторону побережья архипелага, где оно и появилось в предсказанный старухой час. Носилов потом ради интереса сверил все предсказания ненецкой сивиллы с вахтенным журналом норвежского судна: все оказалось так, как говорила ему старуха, глядя в огонь. Точно так же новоземельская вещунья на сто процентов предсказывала: удачной или неудачной будет охота и кого именно убьют сегодня охотники[133].
Аналогичным образом «видел» еще один старик-ненец оленей, находившихся в тундре за десятки километров от охотников. Точно такими феноменальными способностями обладал и охотник Фома Вылка: он «видел» оленей, находящихся вне поля физической видимости, то есть не по законам оптики, а с помощью необъяснимого внутреннего зрения. Носилов со стенографической точностью воспроизвел свои вопросы и ответы ненца:
«Вдруг он оборачивается ко мне и говорит; что видит оленей. Я осматриваюсь по сторонам.
— Где? — спрашиваю.
— А вот здесь, — и он делает движение рукой перед глазами, показывая мне, что ему видится. Я начинаю рас-спрашивать его. Он объясняет, что перед его глазами порой мелькают три оленя и так ясно, что он даже различает, что один их них самец, а остальные — самки. Когда я стал его расспрашивать, что это все значит, он просто и уверенно сказал, что мы скоро увидим этих оленей и будем на них охотиться… Я посмотрел еще по сторонам, думая, не морочит ли меня мой приятель, и, видя, что ничего не видно, снова погружаюсь в задумчивость…»[134].
В дальнейшем все так и произошло, как предсказал ненец: были настигнуты и убиты именно три оленя — самец и две самки. Каков механизм ясновидения — ни писатель, ни, тем более, охотник, не представляли. С точки зрения современной науки такое зрительное видение на многие десятки километров объясняется не с помощью законов линейной оптики или электромагнитной теории, а на основе неосознанных контактов с био- и ноосферой. Фома Вылка поведал и о других — еще более невероятных — видениях. Он рассказал о встречах с «подземной чудью», вышедшей на время из-под земли на поверхность, а также о прекрасной обнаженной женщине, что постоянно являлась к нему в чум и требовала любви.
Другой приятель Носилова — по имени Лобсинья — уже из числа вогулов (манси) и, естественно, не на Новой Земле, а в Приобье, — рассказывал о схожих таинственных феноменах человеческой психики:
«Он обладал замечательным предчувствием. Иногда его силой нельзя было вытащить на охоту, в другой раз он сам приходил ко мне с сияющим лицом, веселый, уже готовый на охоту, и звал, торопил на охоту, в лес.
— Что с тобой? — спросишь его.
— Ничего, — скажет.
— Что же ты так торопишься? — допытываешь его.
— Пойдем поскорее, зверя увидим, — и даже стоять не может от ожидания.
— Ты видел, что ли, его, собаки лают, след нашел? — спрашиваешь его.
— Нет.
— Ворожил?
— Нет, — уверяет.
— Так что же тебе так не терпится?
— Сегодня кого-то увидим, — таинственно передает он.
— Ты почему знаешь?
— Да уж знаю, — скажет и рассмеется.
Это «знаю» означало у него то предчувствие, которым он руководился, которое выжило его из дома, которое, быть может, как инстинкт, руководит им, и оно было всегда поразительно право.
В такие дни мы действительно кого-нибудь убивали: росомаху, рысь, оленя, лося, что не было обыкновенным успехом охоты, а скорее просто случайностью. Но мало того, он даже знал, куда нужно было направиться, где искать.
Последнее он узнавал по ножу. Это было ворожбой, гаданьем, когда он, подталкиваемый предчувствием, хотел допытаться еще большего и прибегал к помощи ножа и топора. Он помешал на острие топора нож таким образом, что последний приходил в равновесие и, смотря по тому; куда повертывался кончик ножа, он угадывал направление, куда нужно идти на охоту.