ся Сновское, Козельское, Трубчевское, Рыльское, Путивльское, Новгород Северское, Курское, Стародубское, Елецкое, Вщижское и собственно Черниговское княжения, признающие пока верховный сюзеренитет Черниговского великого князя, но уже способные на самостоятельные действия и инициативу.
Аналогичные процессы наблюдались и в Рязанской земле, которая уже в начале XIII в. подверглась наиболее значительному размежеванию: простой подсчет показывает, что область была разделена более чем на десять (!) наделов, хотя достоверные сведения сохранились только об отдельных княжениях в Пронске и Белгороде[20]. Подобная плотность и чересполосица существенным образом сказались на политической жизни региона. Более жесткой и кровопролитной междоусобной борьбы, чем среди рязанских князей, древнерусская история не знает. Так, в 1217 г. князья Глеб и Константин Владимировичи пригласили на пир в село Исады (6 км от Старой Рязани) пятерых своих двоюродных братьев и одного родного (Изяслава). Только братья начали «пити и веселитися», как были перебиты дружинниками Глеба и Константина, которые после этой резни бежали к половцам и еще не раз[21]. После событий в Исадах Рязанским великим князем стал Ингварь Игоревич, чудом уклонившийся от приглашения на пир, как отмечено летописью: «не бе бо приспело время его»[22]. По сообщению, сохранившемуся у В. Н. Татищева, умер он в 1235 г. [23] Ему наследовал сын Роман, смененный вскоре (по необъяснимым причинам) братом Юрием, который оставался верховным рязанским властителем вплоть до монгольского нашествия[24]. В общерусской политической жизни рязанские князья в начале XIII в. склонялись то к Владимиро-Суздальскому, то к Черниговскому княжеству, но после походов Всеволода Большое Гнездо зависимость от северного соседа возобладала полностью[25].
О междоусобной борьбе и системе дробления Муромской земли мы известий не имеем. Значение и объем этого окруженного лесами владения были невелики, и стабильность там, вероятно, удавалось поддерживать без труда. Около 1205 г. князем здесь стал Давыд Юрьевич, а в 1228 г. ему наследовал сын Юрий, встретивший монгольские войска вместе с рязанскими князьями в 1237 г. [26] В этот период в летописи зафиксирована полная зависимость муромских князей от Владимиро-Суздальского властелина, для которого они исполняют роль руководителей вспомогательного войска, то есть вассальную службу[27].
Влияние Юрьевичей сказывалось и за западной границей их владений, в Смоленске. Этот город и область после смерти Владимира Мономаха (1125 г.) были переданы деятельному сыну Мстислава Великого Ростиславу, активность которого привела к закреплению стола за его потомками. В 1154 г. Ростислав после смерти брата Изяслава получил Киев, но был выбит оттуда черниговскими войсками Изяслава Давыдовича. Вторично завладев древнерусской столицей в 1159 г., Ростислав владел ею до своей смерти в 1167 г. [28] В Смоленске ему наследовали сыновья: Роман, а затем Давыд[29]. Их брат Рюрик, имевший держания как в Киевской, так и в Смоленской земле, неоднократно владел Киевом в период с 1173 по 1211 г. После смерти в 1230 г. Мстислава Давыдовича, старшего из второго поколения Ростиславичей, смоленский стол более двух лет оставался вакантным[30]. Вероятно, смоляне не хотели впускать в город естественного наследника — Святослава Мстиславича, владевшего после 1223 г. Полоцком[31]. Несмотря на сопротивление горожан, в 1232 г. Святослав подошел с полочанами к Смоленску и взял город «на щитъ»[32]. Судя по всему, этот князь удерживал за собой землю вплоть до 1238–1239 гг., когда летопись представляет нам уже Ярослава Всеволодовича (Переяславль-Залесского Юрьевича) распоряжающимся смоленским столом[33].
В течение всей первой половины XIII в. политическое значение Смоленска неуклонно снижалось. Сначала жизненные силы общины истощили сами Ростиславичи, разросшийся клан которых постоянно имел своего представителя среди участников той или иной междоусобной войны. Далее следовали участившиеся грабежи иноземцев, литовцев, которые вскоре перестали воспринимать смоленскую область как некое препятствие в своих набегах на богатые новгородские города (Русса, Торжок). Литовское влияние в регионе неуклонно возрастало, не встречая какого-либо существенного противодействия со стороны русских княжеств[34]. Позднее вслед за Полоцком эти земли окончательно подпадут под власть Литвы, усиление которой во второй половине XIII в. станет основным внешнеполитическим фактором как для Смоленска, так и для других западнорусских земель, прежде всего Волыни. Последняя, однако, оказалась не такой легкой добычей.
Волынскими князьями — после того как в 1156 г. сын Изяслава Мстиславича Мстислав изгнал из Владимира Волынского своего дядю Владимира — стали Изяславичи[35]. В начале XIII в. волынский князь Роман Мстиславич подчинил своей власти Галич, а затем и Киев. Лишь его внезапная смерть в 1205 г. во время похода на Польшу прервала стремительный процесс формирования могущественнейшего государства Европы[36]. После 1205 г. Владимир Волынский несколько раз переходил из рук в руки, пока в нем в 1214 г. не закрепился сын Романа Даниил, приступивший вскоре к возрождению империи отца. Галич в это время захватили венгры, попытки выбить которых продолжались вплоть до утверждения в 1219 г. в этом городе Мстислава Мстиславича Удалого, который, в свою очередь, вынужден был в 1221–1222 гг. заключить мир с венграми на условиях наследования галицкого стола после его смерти венгерским королевичем Андреем[37]. Мстислав умер в 1228 г., и с этого года берет начало, длившаяся вплоть до монгольского нашествия, затяжная жестокая битва за Галицию, в которой неизменно участвовал и волынский князь.
В западных областях Руси в XIII в. сохранялись также малозначимые в политическом отношении Турово-Пинское княжество, где со второй половины XII в. сидели потомки Святополка Изяславича[38], и так называемая «Болоховская земля» в верховьях Южного Буга, Случи и Тетерева, где владетелями были «Болоховские князья», этническая принадлежность которых остается предметом дискуссии[39].
Кроме перечисленных земель существовали еще четыре, которые, как отмечалось ранее, не создали своих княжеских династий и оставались «общерусскими». Это прежде всего Киев, сохранявший в начале 30-х гг. XIII в. статус «старейшего» города и столицы Руси. Вплоть до 1234 г. город и область[40] контролировали Ростиславичи: в 1212–1223 гг. Мстислав Романович Старый, погибший в битве на Калке, а с 1223 по 1236 г. с коротким перерывом — его двоюродный брат Владимир Рюрикович[41]. Последний в результате конфликта с князем Черниговским Михаилом Всеволодовичем в итоге утратил киевский стол, на котором вплоть до монгольского нашествия происходила настоящая «княжеская чехарда».
Не стал «отчинным» владением какой-либо ветви и Переяславль Южный, которым владели различные представители потомков Владимира Мономаха[42]. В начале XIII в. это были потомки Всеволода Большое Гнездо, который сначала направил туда сына Владимира, но тот вскоре вернулся на Северо-Восток. В 1227 г. в Переяславле был посажен Всеволод Константинович, но в 1228 г. он был заменен дядей Святославом Всеволодовичем, который, однако, уже к 1230 г. вернулся на Северо-Восток[43]. Снижение военной активности кочевников, форпостом против которых являлся Переяславль, а также существенное изменение направлений торговых путей привели к упадку этой волости как в экономическом, так и в политическом отношении. Судя по всему, к моменту нашествия Батыя в Переяславле Южном даже не было собственного князя, хотя номинально он контролировался, скорее всего, владимиро-суздальскими Всеволодовичами[44].
Новгород
К «общерусским» столам относился и Новгород, где влияние купеческой верхушки и горожан на выбор князя длительное время не позволяли закрепиться той или иной династии[45]