[1015] Худайдат подступал к Одоеву в конце 1424 г.: «Царь Куидадат поиде ратью ко Одоеву на князя Юрья Романовича. И слышав то князь великии Витофтъ, и посла на Москву к зятю своему к великому князю Василию Дмитриевичю, чтобы послал помоч на царя, а сам послал князя Андрѣя Михаиловича, князя Андрѣя Всеволодича, князя Ивана Бабу, брата его Путяту, Дрючских князеи: князя Митка Всеволодича, Григория и Протасьевича. Они же, шедше со князем Юрьем, царя Куидадата били, и силу его присѣкли, а сам царь оубежал, а царици поимали, одину послали в Литву к Витофту, а другую на Москву к великому князю. А московская сила не поспѣла. Тогды же оубили Ногчю, богатыря велика тѣлом».[1016] В письме Витовта магистру Ливонского Ордена от 1 января 1425 г. (где сообщается и о пребывании Улуг-Мухаммеда в Литве) содержатся дополнительные подробности об этом событии: пробыв три недели в Одоевском княжестве (зависимом, по словам Витовта, от Москвы), Худайдат двинулся к границе литовских владений (по-видимому, к Мценску, чей воевода участвовал в военных действиях), где пробыл 8 дней, а затем отправился в Рязанскую землю; здесь его и настигли литовско-русские отряды.[1017]
Вряд ли причиной двух подряд нападений на Одоев была какая-то особая неприязнь Борака и Худайдата к одоевскому князю, поскольку эти ханы сами враждовали друг с другом. Нет оснований и предполагать, что они думали обосноваться в верховских землях, как это пытался сделать в 1438 г. потерявший власть в Орде Улуг-Мухаммед, т. к. Борак и Худайдат в момент походов к Одоеву занимали в степи доминирующее положение — изгнанником являлся Улуг-Мухаммед. Действия Худайдата были направлены в первую очередь против Литвы: от Одоева он идет к литовским пределам и отступает от них вынужденно, в ответ на поход хана снаряжается крупное литовское войско. В погоне за Бораком также участвовал служивший Витовту воевода Григорий Протасьев. Скорее всего, действия обоих ханов были связаны с уходом в Литву Улуг-Мухаммеда: они пытались нанести удары по литовским землям, очевидно в местности, через которую двигался во владения Витовта их противник.
Таким образом, с достаточной степенью уверенности можно полагать, что Улуг-Мухаммед находился в Литве не только в конце 1424 — начале 1425 г., но и осенью 1422 г., во время одоевского похода Борака. В марте следующего, 1423 г. митрополит всея Руси Фотий привозил Витовту духовную грамоту Василия Дмитриевича, в которой великий князь литовский объявлялся в случае смерти Василия гарантом прав его сына (своего внука).[1018] А сразу следом за Фотием в Литву отправилась великая княгиня Софья Витовтовна, привезшая восьмилетнего Василия Васильевича на свидание с дедом в Смоленск.[1019] Очень вероятно, что именно тогда все еще находившийся в Литве (поскольку Борак доминировал в степи по меньшей мере до лета 1423 г.) Улуг-Мухаммед и выдал на имя сына великого князя ярлык. Инициатива в этом, можно полагать, исходила от Витовта, желавшего таким образом еще более оградить владельческие права внука от возможных притязаний со стороны его дядьев с отцовской стороны.
Влияние Витовта в последние годы правления Василия I явно усилилось: московский князь, обеспокоенный возможными претензиями на наследование престола со стороны своих младших братьев, стремился заручиться поддержкой тестя. Ему пришлось в результате (по-видимому, в обмен на поддержку Витовта и ярлык для сына от Улуг-Мухаммеда) даже согласиться на восстановление под властью князя Даниила Борисовича (двоюродного племянника Витовта по матери), в 1415 г. изгнанного из Нижнего Новгорода московскими войсками, Нижегородского княжества (вторая половина 1423 или 1424 г.).[1020]
Очерк 2Потери и приобретения Василия II
При вступлении на престол Василия Васильевича у него сразу же разгорелся конфликт со старшим из дядьев — Юрием Дмитриевичем; поводом для него послужила нечеткая формулировка механизма передачи власти на случай смерти Василия Дмитриевича в завещании Дмитрия Донского: «А по грѣхом, отъимет Богъ сына моего, князя Василья, а хто будет подъ тѣм сынъ мои, ино тому сыну моему княжъ Васильевъ оудѣл».[1021] В результате посредничества митрополита Фотия Юрий отказался от своих притязаний, но на время: стороны договорились вынести спор на суд «царя».[1022] Такое решение было принято в условиях, когда в Орде продолжалась борьба за власть между несколькими претендентами. Ни один из них не располагал серьезной военной силой: показательно, что Борак и Худайдат в период своего максимального могущества терпели поражения от относительно небольших литовско-русских воинских контингентов. Если бы в московских правящих кругах существовало стремление покончить с зависимостью от Орды, для этого был весьма подходящий с военно-политической точки зрения момент — средств для восстановления власти силой, как у Тохтамыша и Едигея, у Орды тогда не было. Но очевидно, при великокняжеском и удельно-княжеских дворах не возникало самой мысли такого рода: царь есть царь, как бы слаб он ни был — это сюзерен, верховенство которого надо признавать. И решение спора о великом княжении (доселе внутри московской династии не случавшегося) лучше всего вынести на суд сюзерена.
Однако в Орду Василий и Юрий отправились только 6 лет спустя. Поначалу этому, вероятно, мешала незавершенность борьбы за власть в Орде. Позже Юрий, скорее всего, не спешил реализовать договоренность, т. к. не рассчитывал на положительное для себя решение: в Орде утвердился Улуг-Мухаммед, выдавший Василию ярлык на великое княжение при жизни его отца, и был жив могущественный дед Василия и союзник Улуг-Мухаммеда Витовт — гарант интересов юного московского князя согласно завещанию Василия Дмитриевича.[1023] В марте 1428 г. был заключен договор между Василием Васильевичем и Юрием Дмитриевичем, в котором дядя признавал себя «молодшим братом» (т. е. вассалом) племянника.[1024]
После смерти Витовта в октябре 1430 г. ситуация изменилась, шансы Юрия Дмитриевича в борьбе за власть повышались; после же того, как умер другой гарант завещания Василия I, митрополит Фотий (2 июля 1431 г.), наступило время, когда оба соперника в борьбе за великое княжение нуждались в поддержке хана. И в августе 1431 г. Василий Васильевич отправился в Орду. Следом, в сентябре, выехал и Юрий Дмитриевич. После длительного разбирательства, в ходе которого одна группировка ордынской знати поддерживала Василия, а другая — Юрия, Улуг-Мухаммед летом 1432 г. отдал ярлык на великое княжение Василию, а Юрий получил в состав своего удела Дмитров (бывший ранее центром удела его брата Петра, умершего в 1428 г.).[1025]
Но ханское решение не прекратило борьбы между племянником и дядей. Причем оба фактически не посчитались с волей «царя», а Улуг-Мухаммед не попытался вмешаться в междоусобицу. Этому препятствовала занятость хана литовскими делами: в первой половине 30-х гг. в Великом княжестве Литовском шла война за власть между Сигизмундом Кейстутовичем (братом Витовта) и Свидригайлой Ольгердовичем (братом Ягайло), и Улуг-Мухаммед активно поддерживал последнего.[1026]
Междоусобица в Московском великом княжестве[1027] (в литературе ее принято называть «феодальной войной второй четверти XV в.») растянулась до 1453 г. Василий II трижды терял в ходе нее престол (в 1433 и 1434 гг. великим князем дважды становился Юрий Дмитриевич, в 1446 г., когда Василий был ослеплен, — сын Юрия Дмитрий Шемяка), но в конце концов одержал победу.[1028] Занятость внутренней борьбой осложняла внешнеполитическое положение Москвы. В 1445 г. Улуг-Мухаммед, изгнанный соперниками из Орды, обосновавшийся в Среднем Поволжье и нанесший поражение Василию II, передал суздальским князьям Нижний Новгород (восстановил там московскую власть несколько месяцев спустя Дмитрий Шемяка, взошедший на великое княжение).[1029] В 1446 г. Василий II отдал Борису Александровичу Тверскому, поддержавшему его в борьбе за возвращение на престол, Ржеву (в 1448 г. она перешла под литовскую власть, в 1449 г. на короткое время возвращалась в состав тверских владений и только по договору Василия II с Казимиром IV от 31 августа 1449 г. была закреплена за Москвой).[1030] В 1448 г. отошел к Литве Козельск (его, в отличие от Нижнего Новгорода и Ржевы, вернуть удалось только в 90-х гг. XV в.).[1031]
Но имели место и приобретения: в начале 40-х гг. было непосредственно присоединено к Москве Суздальское княжество (его принадлежность Москве была закреплена после возвращения Василия II к власти, в 1447–1449 гг.).[1032] После гибели Шемяки (1453 г.), когда власти Василия Васильевича уже ничто не угрожало, он совершил «куплю» крупного массива рязанских владений на правом берегу Оки, вплоть до верховьев Дона.[1033]
Правление Василия II пришлось на период, когда ордынские «замятни», в отличие от прежних времен, стали заканчиваться не временной консолидацией под властью того или иного сильного правителя, а складыванием на окраинных территориях Орды особых, практически независимых политических образований: в период его княжения возникли Казанское ханство, (основанное Улуг-Мухаммедом), Крымское ханство, стала оформляться Ногайская Орда на левобережье нижней Волги.